В богословии подымался вопрос, какое имя Бо–жие лучше выражает Бога — Сущий или Благой. Ориген говорил, что Благой и Сущий — одно и то же, потому что бытие есть благо. Дионисий Ареопа–гит с одной стороны пишет: «строго говоря, Бог не есть бытие в том или ином отношении (т. е. тот или иной образ бытия), но бытие абсолютное и неопределимое, так как Он содержит в Себе полноту бытия… Он есть бытие всего сущего». «Приобщение бытию есть первое наше приобщение: только существуя, мы можем иметь и жизнь и мудрость и богоподобие. «Все образы бытия, благодаря причастию которым мы существуем[38]), сами причастны чистому Бытию, и нет сущего, чистое бытие которого не было бы его постоянной сущностью». Следовательно, чистое бытие (бытие, как таковое) есть основа всего. Однако, с другой стороны Дионисий Ареопагит провозглашает, что благость есть сама сущность Божия; от нее зависит и бытие… Св. Иоанн Дамаскин, ссылаясь на это мнение Дионисия, возражает, что «благость… не выражает самого существа Божия»: Сущий есть главное имя Божие, ибо Бог «в Самом Себе заключает все бытие»… Спор этот интересен потому, что он показывает нам нерасторжимую связь в христианском сознании между бытием и благостью. Истинное бытие есть благое бытие; злое бытие есть умирание.

Действительное бытие — не пустая отвлеченность. Восприятие его — основа всех наших переживаний: что бы мы ни переживали, мы воспринимаем что–то, что действительно происходит, хотя бы в нас самих. Конкретные формы бытия могут быть бесчисленны, но все сущее необходимо заключает в себе четыре начала. Первое из них — начало ипостасное или личное (в широком смысле); слово «ипостась» значит буквально — «подоснова» («то, что стоит под»). Все сущее имеет своего обладателя или носителя, свою непосредственную причину. В материальных вещах и организмах всегда сокрыта сила действия или жизни, которая проявляется во всех их состояниях и действиях. В душе человека за всем стоит наше я, которое желает, мыслит, чувствует и т. д… Бытие Божие тоже не есть «бытие–вообще» или безликая сила, но бытие Бога, а Бог и в Ветхозаветной и в Новозаветной Церкви открывает Себя, как личного Духа… Безличное духовное бытие невозможно. В самом деле, духовное бытие можно свести к трем основным формам: воле, мышлению и чувствам. Но волевое действие всегда есть чье–то действие, имеющее в чьей–то личности свою причину и цель. В Боге очевидно нельзя допустить влечений, от Него Самого независящих… Многие философы предполагали возможной безличную мысль, но мысль, никем не мыслимая, есть подлинная фикция, которую никто, никогда, нигде не встречал. Кто когда–нибудь наблюдал мысль, не принадлежащую живому духовному целому ■— человеку, ангелу, Богу?.. Мы встречаем также идею «мыслящей себя мысли», но тогда сама мысль становится личным существом, которое способно себя мыслить. Однако, мысли в качестве особых живых существ не только никем не наблюдались, но и невозможны, так как никакое духовное существо не может только мыслить. Поэтому и представление об ангелах, как олицетворенных идеях, неудачно… То же можно сказать и о чувствах: оторванные от живой личности чувства немыслимы… Таким образом, духовное бытие необходимо лично. Там, где нет в строгом смысле слова личности, там — в живой и неживой природе — есть силы, действующия и осуществляющиеся в организмах или материальных вещах.

Может ли быть бытие бездейственно? Опять–таки мы нигде не наблюдаем такого бытия: всё во вселен–ной так или иначе действует, и в человеке все действительное всегда активно. Но помимо этого факта нетрудно убедиться в невозможности бездейственного бытия. Как сила или личность может проявить себя, если не в действии? В частности, всякое желание, мысль или чувство активны. Личность должна быть в отношении со всем содержанием своего бытия (например, со своими чувствами, мыслями и т. д.); но если это отношение не будет подлинным взаимодействием, то ни личность ничего не сможет определить в своей жизни (например, мыслить или желать именно это, а не другое), ни все содержание наших переживаний не сможет определить состояние нашей личности: что бы мы ни думали или ни чувствовали, наше я всегда останется безразличным ко всему. Духовное бытие есть жизнь: это со всей силой утверждено в Писании, одинаково о человеке и о Боге.

Наконец, всякое бытие имеет свое определенное содержание. Это столь очевидно, что вряд ли даже нужно доказывать. Всё в природе может быть описано, как объективное явление действительности. Подобно этому и наше внутреннее состояние есть объективная данность, которую мы можем описать. Так же и бытие Божие, разумеется, не бессодержательно…

Итак, всякое бытие включает в себя личное начало, которое действенно раскрывается или осуществляется в своем объективном содержании. Иначе говоря, всякое бытие есть единство личности, жизни и сущности. Единство и есть необходимое четвертое начало. Личное начало не отделено в бытии от жизни и сущности: личность существует только постоль–ко, посколько она живет своим объективным содержанием. Личность в отрыве от жизни и своей природы — ничто. Тем более невозможна жизнь, если она не имеет в личности ни своей причины, ни своей цели и если она бесплодна и пуста. Также сущность каждого живого существа определяется его личной жизнью и существует для личности и для жизни. Зачем мне все мои духовные богатства, если я не живу?..

Единство глубочайшим образом проникает духовное бытие. Возьмем, например, знание: личное восприятие или переживание мысли, акт мышления и содержание мысли — внутренно едины, хотя и различаются по образу бытия*

Начала личности, сущности, жизни и единства являются основными в духовном бытии, абсолютно необходимыми и ни на что другое несводимыми. Но полнота бытия ими, конечно, не исчерпывается. Благодаря единству духа, как бы ни был он богат, он всегда остается цельным существом, внутри которого может существовать бесконечное многообразие. Духовное бытие цельно и многоедино; оно существует только в целостных, живых, личных существах: в людях, в ангелах, в Боге… Остановимся теперь на учении о Боге, как едином Существе.

Глава вторая. СУЩЕСТВО БОЖИЕ

«В Боге бытие совпадает… со всеми свойствами, которые только можно приписать Его простой множественности и множественной простоте», говорит бл. Августин… Бог есть единое Существо — целостное многоединство бытия, «множественная простота»… Понятие существа имеет огромное значение в учении о Боге. Бог не есть ни неопределенная «Божественность», ни одно только абсолютное Начало бытия вселенной, ни простое соединение разных совершенств: Он есть особое, определенное Всесовер–шенное Существо —■ абсолютная Полнота благ в абсолютном единстве. Если Бог есть Троица, если у Него есть множество свойств, если Он совершает бесчисленные действия, то — все равно — Он один и тот же Бог, всегда Себе тождественный. В Боге нет и тени разделений. Поэтому, когда мы прикасаемся к Богу, хотя бы едва заметно для нас, мы входим в общение с единым Богом, и во всех Своих свойствах, проявлениях и действиях открывается единое Божество.

С христианской точки зрения и каждый человек должен уподобляться Богу в цельности своего бытия: всегда быть единым, собранным, тождественным и верным себе во всем богатстве своей жизни. Но христианство идет и дальше.: оно видит во всем человечестве и даже во всей вселенной единое существо. На этом основано все учение о спасении. Христос был одной человеческой личностью, но Он мог соединить в Себе все человечество и весь мир, как одно существо, и всем дать в Себе возможность спасения. Известно, что всеобщее единство в Боге есть идеал Нового Завета.

Если Бог есть истинное Существо, то Он и един и исполнен всех совершенств. Догмат единства Божия — один из самых основных в христианстве. Со времен патриархов евреи исповедовали единого Бога. Либеральные критики думают, что до великих пророков евреи придерживались так называемого генотеизма, т. е. они верили в своего национального Бога, признавая реальность языческих богов. Ветхий Завет постоянно обличает евреев даже в открытом язычестве; тем более мы можем допустить, что среди невежественных и соблазняемых язычеством израильтян и иудеев был распространен и генотеизм. Но совершенно неправдоподобно, чтобы верующие евреи и их духовные вожди могли его придерживаться. Ведь очевидно, что генотеизм равносилен многобожию; если же Ветхий Завет основан на многобожии, то он просто бессмыслен и противоречив. Верно только то, что языческие боги были для язычников и для язычествующих евреев могущественной психологической реальностью, за которой ветхозаветные авторы видели иногда бесов (Втор., XXXII, 17; Пс., ХСУ, 4–5; Вар., IV, 5–8).

Ветхозаветная проповедь единобожия направлена прежде всего против многобожия и, вообще, против измены Богу ради чего бы то ни было земного.

Человек должен быть всецело обращен к Богу и только от Бога ждать всех благ, помощи, спасения. Только Бог Израилев есть истинный Бог — Сущий, живой, деятельный, милостивый и справедливый. Боги, если они не бесы, — ничто; они бессильны и бездушны. Бог царит над всей вселенной, над всеми народами; Он ни с кем не разделяет своей власти[39]).

О внутреннем единстве существа Божия Ветхий Завет прямо не говорит, но оно явно подразумевается, ибо Ветхий Завет всегда указывает на отсутствие в Боге какой бы то ни было раздвоенности: Бог целен, постоянен, верен, крепок во всем и пути Его вечны и неизменны.