Но жизнью я увлекся шумной;

Свою невинность, красоту,

И светлый мир, и чистоту

Не мог я сохранить, безумный.

И вихрем страстных увлечений

Охваченный, я погибал...

Но снова к Богу я воззвал

С слезами горьких сожалений,

И Он приник к моим стенаньям

И мира Ангела послал,

И к жизни чудной вновь призвал,

И исцелил мои страданья.

Не чудно ли это? Мне было всего 15 лет, а я написал вперед всю мою жизнь.

Сегодня с увидел на столе это стихотворение. Батюшке его кто-то прислал в количестве ста экземпляров, из которых я, с благословения Батюшки, взял два.

16 января 1909 г. Пятница.

13 числа я занимался с Батюшкой вечером до 12 часов ночи, а 14-го — до 10 часов, а с 10 до 12 часов мы беседовали.

Много было сказано, не упомню всего. Но что-то святое, великое, высокое, небесное, божественное мелькнуло в моем уме, сознании во время беседы. Беседа коснулась духовной монашеской жизни, смирения, и высота смирения как бы чуть-чуть показала себя моему внутреннему человеку. Батюшка для выяснения монашеской жизни взял пример из жития св. Иоанна Дамаскина. Батюшка передал мне известную историю отсечения и исцеления его руки. Затем Батюшка начал говорить:

— Когда Дамасский калиф увидел, что над Иоанном совершилось чудо, то уверовал в Бога, познал невинность Иоанна и предлагал ему прежнее место при дворе своем. Но Иоанн отказался и просил только одного, именно: чтобы пустили его в иноческую обитель. Делать нечего, и калиф отпустил его.

Тогда Иоанн отправился в обитель св. Саввы. Приходит и объявляет о своем желании посвятить себя иноческой жизни. Его, конечно, принимают и отдают в послушание старцу. Старец, принимая его, спрашивает:

—Зачем ты пришел сюда? Ты ищешь чудных откровений, видений, высших таинств? Нет, еще рано, ты недостоин. Сначала тебе надо приобрести смирение.

Иоанн же отвечает:

—Одного ищу я — спасения души своей.

—Да, сначала тебе надо приобрести смирение и послушание.

— Я на все готов.

—Так хорошо. Вот тебе послушание: не смей отселе ничего писать.

Иоанн ничего не возражал и перестал писать, хотя и нелегко ему это было, ибо он не мог писать и в защиту св. икон. Наконец, он не вытерпел и написал чин погребения, который полностью принят церковью и до сих пор совершается нами. Тогда старец сказал Иоанну:

— Так. Ты ослушался. Иди и чисти за это везде отхожие места.

Иоанн смирился и пошел исполнять новое послушание и, вероятно, немалое время исполнял его.