Сегодня Батюшка сказал, что ему возвещается, будто враг хочет между мной и Иванушкой посеять плевелы, чтобы поселить между нами вражду, ненависть. Батюшка предупредил меня от этого зла, говоря, чтобы мы поддерживали между собою любовь, чтобы не дали врагу ничего пожрать. Это же самое Батюшка сказал еще и в прошлом году, когда мы только что оделись в подрясник. И это я должен свято соблюдать, т. е. всячески поддерживать единство и любовь.

13 февраля. Пятница.

Сейчас я зашел к Батюшке на благословение после вечерни. После благословения и откровения моих немощей за этот день Батюшка сказал мне следующее:

—Это все ничего, если укоряем себя и смиряемся. А то вот многие на небо лезут, подвиги накладывают на себя, а смиряться не хотят. Смиряйтесь, смиряйтесь. Да, я скажу вам, брат Николай, не хотят смиряться. Это язва, язва современного монашества...

14 февраля. Суббота.

Сподобился я сегодня принятия св. Христовых Таин. Вот уже прошла и первая седмица Великого поста. Не прошла, а промелькнула. Не заметил я и поста, не почувствовал его тяготы.

21 февраля. Суббота.

19 февраля Батюшка мне сказал:

— Я вам, брат Николай, не раз уже говорил и еще скажу: приходит мне мысль — все бросить, уйти в какую-нибудь келию. Страшно становится жить, страшно. Только боюсь сам уйти, а посоветоваться не с кем. Если бы жив был Батюшка о. Варнава, то поехал бы к нему, но его уже нет. А сам боюсь: боюсь, как боится часовой уйти с поста — расстреляют. В таком положении начинаешь понимать слова пророка Давида: "Спаси мя, Господи"'. ...Если взять только одну часть фразы, то само собой разумеется, что никто не хочет погибели и не говорит: "Погуби меня, Господи". Все и всегда могут сказать: "Спаси мя, Господи". Но он далее прибавляет: "Яко оскуде преподобный".

Не к кому обратиться, Господи, спаси мя. Только теперь мне становится понятным: отчего бежали св. отцы от мира, а ведь, именно бежали... хочется и мне убежать в пустыню...

Незадолго до этого, как-то вечером, Батюшка сам, не по моему вопросу, а сам начал говорить:

—Прежде я не понимал, что делается в миру, а теперь, когда приходится мне сталкиваться с ним, он поражает меня своей крайней сложностью и безотрадностью. Правда, бывают радости, но они мимолетны, мгновенны. Да и какие это радости? Самой низшей пробы. А у нас блаженство, даже немного как бы походит на рай. Бывают, конечно, и

скорби, но это временно. "Хорошо, кто заботится о внутренней созерцательной жизни, ибо она даст ему все".

23 февраля 1909г.