136. «Для меня убеждение в высшей жизни истекает из понятия деятельности; если я работаю без отдыха до конца, то природа обязана даровать мне иную форму существования, когда нынешняя форма уже не в силах удержать мой дух».

II. — 204. — «Я не сомневаюсь в будущей жизни; но мы бессмертны не одинаково, и чтобы в будущей жизни обнаружиться как великая энтелехия, надо быть ею».

II. — 243. Смерть герцогини–матери. Гёте был близок к ней более. «Он сидит за столом и ест суп, как будто ничего не случилось… Он чувствовал не как мы… Он сидел перед нами, как высшее существо, которому недоступны земные страдания».

244. — «Я принуждаю себя работать, чтобы не свалиться и твердо[939] перенести эту внезапную разлуку… В смерти есть нечто до того странное, что мы считаем ее невозможною… до того насильственное, что для остающихся она не проходит без глубокого потрясения».

273. — «Вот умер Земмерлинг, едва дожив до 75 л. Что за несчастные создания люди: у них нет смелости прожить дольше! Я за то и хвалю моего друга Бентама, этого высокорадикального болвана, что он несколькими неделями старше меня, а держится крепко…».

366. Перед черепом Шиллера Selbstz.(eugnisse) 143![940] «Kein Wesen капп zu nicht zerfallen»[941].

«Кто вечно трудится стремясь, того спасти мы можем».

II ч. Фауста 189. — Ангелы: Wer immer stebend sich bemiiht, Den konnen wir erlosen.

370. — «Кто век трудяся, жил душой, тот стоит искупленья».

«В этих строках заключается ключ к спасению Фауста», — к спасению Гёте.

403. «Я подивился на божественное великолепие этих членов — передо мной лежал совершенный человек».

Смерть Гёте.

II. 371. — Окончив II ч. Фауста, Гёте был чрезвычайно счастлив, видя, что достиг наконец цели, к которой стремился так долго: «На остальную жизнь я теперь могу смотреть, как на простой подарок, и мне теперь в сущности все равно, напишу ли я еще что‑нибудь и что именно». — Ныне отпущаеши раба твоего[942]. Насыщен днями[943]. Создан для смерти. Как св. Франциску одинаково хорошо жить и умереть.

403. — Мертвое тело Гёте. «Я подивился на божественное великолепие этих членов — передо мной лежал совершенный человек». Опять физическое чувство бессмертия. «Восторг заставил меня позабыть, что бессмертный дух оставил эту оболочку».

406. — Разговор с Фалком о бессмертии в 1813 г., когда умер Виланд: «В природе не может быть и речи об уничтожении таких высоких душевных сил: природа никогда не расточает так своих сокровищ…» — «Смерть зависит от нашего произвола…».

408. — «В минуту смерти властвующая монада освобождает своих подданных монад. Смерть — преставление».

410. — «Опасность быть захваченными и подчиненными низшей, но сильной монадой». Лай собаки. Гёте подошел к окну и закричал: «Ухищряйся, как хочешь, ларва, но меня ты не захватишь в плен!» — «Эта низкая сволочь важничает свыше меры… В нашем планетном закоулке мы принуждены жить с настоящими подонками монады и если на других планетах узнают о том, то такое общество не принесет нам чести».

412. — «Монады принимают участие в радостях богов, как блаженные, сотворческие силы… Они сами собой идут со своих звезд; кто может их удержать? Я уверен, что я, тот самый, что перед вами, уже тысячу раз жил и еще возвращусь тысячу раз!».

414. — «Человек — беседа бога с природой. Я не сомневаюсь, что на других планетах эта беседа может быть выше, глубже и разумнее».

416. — «Я никогда ни раньше, ни позже не видел Гёте в таком настроении, как в день похорон Виланда».