Культурное общество не боится уже более Божиих бичей, посылавшихся на него с востока; наступает, может быть, время испытания своего собственного бича. Кто проживет — увидит. Но покуда, мне кажется, пришла пора для нашего правительства направить все наличные силы и средства земских, общественных учреждений для прочной организации и культуры низших слоев общества.

Нищета, темнота, недовольство, склонность к водке, смутное понятие о собственности, суеверие, легковерие и к тому стихийная сила, — чего лучше? Но стоило бы только государственной власти собраться во что бы то ни стало со средствами, отдать их в полное распоряжение общественных, самостоятельных учреждений и поручить им всецело образование и просвещение народа и крамола не выдержит борьбы.

Пора обратить внимание на регулирование стихийной силы, оставшейся и после ее освобождения такою же стихийною, как и прежде, а потому и служащей столько времени приманкою для утопистов и злонамеренных людей. Для нее закон — это администрация и самая нелепая администрация прощелыг — писарей, безграмотных и пьяных старост, тунеядцев — посредников, грубых становых, урядников и горлодеров сходок. Это плоды 20–летнего режима провинциальной администрации, начальников края, крестьянских присутствий и т. п.

Александр II закончил свое великое царствование принесением себя в жертву искупления. Он желал до конца жизни нести на себе, на себе одном ответственность за все прошлые и настоящие недостатки, грехи и ошибки верховной власти.

Теперь должна наступить новая эра для России. Недовольство исчезнет, как скоро чрезмерная административная власть будет ослаблена и регулирована судебною властью и представительством всего общества.

Когда одиночная, несоразмерная с силами смертного, ответственность монарха сообщится и верноподданному обществу, то это поднимет значение общества в собственных его глазах и возбудит в нем стремление к самостоятельности и общему благу.

Крамола и подпольная интрига питаются недовольством, недоверием и равнодушием общества. А эти общественные недуги только усиливались от беспрерывных натисков административного гнета.

322

Широкая гласность в заявлении общественных нужд, интересов и недостатков и общественное представительство с ответственностью пред троном и государством, уничтожив raison d'etre недовольства, недоверия и равнодушия, рассеют, как прах, и подпольную интригу.

Как я ни убежден, что высокогуманная личность Александра II не могла быть прямою целью цареубийства, но не могу не допустить, что и личное мщение, род вендетты, за кары, постигавшие крамольников, руководила цареубийц, видевших в царе ответственное лицо за все и за всех!

Хотя цареубийства, как это доказывает история, возможны и в государствах конституционных, но нигде они не угрожают такими бедствиями и потрясениями всего государственного организма, как в стране, управляемой самодержавным монархом.

Только в восточных странах, где гнет деспотизма делает народы (sicuti pecora, quae natura prona atque ventri obedientia fecit1) тупыми и равнодушными ко всем проявлениям общественной жизни, цареубийство и дворцовые революции переносятся государством без особенного потрясения.

Этого не может быть в современной автократии, самим монархом выведенной на широкий путь прогресса.

И потому из любви к отечеству, из человеколюбия, из чувства самосохранения, более чем всем нам необходимого для главы обширной империи, все верные сыны отечества должны умолять его об учреждении общественного представительства. Оно одно облегчит для него сверхъестественное бремя личной ответственности и сделает драгоценную для народа и государства жизнь более безопасною под сению закона, свободы и силы общественного строя.