Литература о нем: Гирнюс К. Социальная философия Мацейна//И лайве. 1970. №74 (США); Свердполас А. А. Мацейна о философии и родном языке//Сетинас. Вильнюс, 1990. №8 (налит, яз.).
Комментарии и примечания
Перевод осуществлен по изданию: Антанас Мацейна. Тайна подлости//Мацейна А. Соч. Τ. III. Изд. Минтис. Вильнюс, 1990 (на лит. яз.). Автор готовил книгу к 50–летию смерти В. Соловьева. Позже текст был переработан и издан на немецком (1955) и литовском (1963) языках.
Перевод, библиографии, заметка и примечания Т. Ф. Мацейнене
A. C. Гришин. Миф об антихристе в русской истории и литературе конца XIX‑XX веков
Миф об антихристе, сложившись на ранних стадию развития христианства, пройдет затем через многие века европейской и русской истории, культуры, искусства, науки. Он будет постоянно наполняться новым содержанием, сближаться с реальными историческими личностями и событиями, обмирщаться и социализироваться, приобретет вид некоей универсалии, которой будут охотно пользоваться не только религия, но и многие философские системы (особенно в своей философии истории), историческая наука, этика, искусство. Этот миф, как будет показано далее, действительно обладает огромным универсальным потенциалом, он и сегодня предстает как вечно творящийся.
Рожденный древними из некоей познавательной тоски («что впереди? каков смысл мира? есть ли конец истории? как будет изживаться зло в мире? долго ли будет длиться ниспадение человека в бездну греха, лжи, насилия и лицемерия? возможно ли на земле единое государство во главе с единым правителем и каковы сроки его существования? чем закончится вечная борьба добра и зла?»), миф об антихристе на долгие столетия станет предведением для человечества и, как дамоклов меч, будет внушать ему постоянную мистическую тревогу.
В русской истории и литературе резко выделяются три эпохи актуализации мифа об антихристе, эпохи смутные, нестабильные, переходные. Первая актуализация — эпоха раскола XVII‑XVIII вв., вторая — эпоха конца XIX — начала XX в., третью актуализацию мы переживаем сегодня, когда кажется, что наступили последние времена и в мире царят войны, насилие и всеобщая мерзость запустения, хлебопашец покинул землю, а в человеке навсегда поселились злонравие и злоречие, нечестие и сребролюбие. Современная литература очень чутко уловила этот сдвиг, точнее, провал нашего бытия в эсхатологическое состояние в «Пожаре» В. Распутина, «Печальном детективе» В. Астафьева, «Плахе» Ч. Айтматова. Очевидно, что и в ближайшем будущем в нашей литературе эсхатологическая проблематика и эсхатологические настроения будут ее отличительными знаками.
В реальной жизни и в реальной истории во все эпохи актуализации мифа об антихристе происходит резкий рост эсхатологических настроений, они начинают занимать ведущее место не только у верующих христиан, но и у атеистов, и людей без веры.
Долгое время миф об антихристе в русской и европейской истории существовал только как христианско–богословское учение и не распространялся на светские области культуры и искусства. К средневековью сложилась традиция, по которой отцы церкви, крупные богословы обязательно писали многочисленные «Слова» или «Толкования» о пришествии антихриста, кончине мира и втором пришествии Христа[400], а светские писатели этим почти не занимались. Примечательно, что в истории русской светской литературы первое упоминание об антихристе содержится в «Повести временных лет» в записи за 1071 год, где есть рассказ о двух волхвах, верующих в антихриста[401].
В России эта традиция была резко поколеблена в эпоху раскола, когда миф об антихристе стал не только христианско–богословским, но был перенесен на современную жизнь, современных исторических и духовных деятелей, на само государство. Этим мифом раскольники критиковали современное государство и его устои: оно для них — «царство антихриста», цари Алексей Михайлович и Петр I, Никон, епископы, преследующие раскольников, тоже «антихристы». Впервые именно у раскольников сформировалось и утвердилось собственно эсхатблогическое мировосприятие, согласно которому в мир уже пришел антихрист[402]. У расколоучителей (протопопа Аввакума, А. Денисова, дьякона Федора, С. Иванова, М. Вышатина и др.) во многом новая концепция антихриста прямо противопоставлена традиционному взгляду православной церкви на антихриста. Если традиционное богословие, опираясь на Библию, заявляло, что о дне и часе прихода антихриста никто не ведает, кроме Бога–Отца («О дне том и часе никто не ведает, ни ангелы небесные, только один Отец Мой». — Мф. 24, 36), то раскольники утверждали, что «духовный» или «мысленный» антихрист уже пришел и Царит в мире. Они разработали свое учение о «чувственном» и «духовном» антихристе. Первый — конкретное историческое лицо, второй — собственно антихрист, точнее его духовный облик и духовные проявления в мире.[403] Именно с эпохи раскола в русской истории и литературе начинают существовать две во многом разные концепции антихриста — традиционная ортодоксально–богословская и новая раскольническая. И последняя будет затем опорой для многих философов, поэтов и писателей XIX‑XX вв.
Существующий на сегодня огромный комплекс богословской и светской литературы об антихристе показывает, что в этом мифе четко выделились три его стороны, точнее, линии: первая — персонификации антихриста в различных исторических личностях; вторая — линия лжехристов или лжемессий; третья — линия собственно антихриста. Раскроем общий смысл этих линий.
Уже в первые века, новой эры сложилась устойчивая традиция персонифицировать антихриста в крупных исторических личностях — прежде всего императорах, царях, крупных полководцах и в еретиках, в тех, кто преследовал христианство и христиан или изменял им. С апостольских времен и в эпоху раннего христианства сюда вошли императоры Нерон, Максимилиан, Диоклетиан, Юлиан Отступник, а также еретики Арий, Несторий, Савелий, Македоний, Аполлинарии и многие другие. В свое время все эти императоры боролись с христианством или, достигнув власти, требовали божественных почестей (Нерон), а еретики отступали от Священного Писания. Все они были объявлены церковью антихристами, и весь этот ряд персонификаций по ортодоксально–богословской традиции стали называть предшественниками или предтечами антихриста.
В России этот ряд персонификаций антихриста, как уже отмечалось, резко расширился в годы раскола. Тогда же сюда стали попадать и римские папы за то, что, образовав свое государство, изменили христианству, соблазнились мечом кесаря и возмечтали о мировом господстве. (Этот раскольнический акцент позже будет очень важен для Достоевского и русских богоискателей начала XX в.) В XIX веке русской истории этот ряд персонификаций антихриста почти не пополнялся, за исключением Наполеона. В конце XIX — начале XX в. сюда входят Л. Толстой, Гр. Распутин, А. Керенский, Ленин[404]. Последней персонификацией этого ряда уже в конце XX в. стал М. Горбачев, вписанный сюда Б. Олейником[405]. Как видим, линия персонификации антихриста принципиально незавершима, исторически открыта.