По смерти родителей остался он с одною малолетнею сестрою, и будучи восемнадцати или двадцати лет от роду, сам имел попечение и о доме, и о сестре. Но не минуло еще шести месяцев по смерти его родителей, он, идя по обычаю в храм Господень и собирая воедино мысли свои, на пути стал размышлять, как апостолы, оставив все, пошли вослед Спасителю, как упоминаемые в Деяниях верующие, продавая все свое, приносили и полагали к ногам апостольским для раздаяния нуждающимся, какое они имели упование и какие воздаяния уготованы им на небесах. С такими мыслями входит он в храм; в чтением тогда Евангелия слышит он слова Господа к богатому: «...Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19:21). Антоний, приняв это за напоминание свыше,... выходит немедленно из храма, и что имел во владении от предков, дарит жителям своей веси, чтобы ни в чем не беспокоили ни его, ни сестру; а все прочее движимое имущество продает и, собрав довольно денег, раздает их нищим, оставив несколько для сестры. Но когда, вошедши опять в храм, услышал, что Господь говорит в Евангелии: «Не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф.6:34), ни на минуту не остается в храме, идет вон и остальное раздает людям нуждающимся; сестру, поручив известным ему и верным девственницам, отдает на воспитание в их обитель, а сам перед домом своим начинает упражняться в подвижничестве, внимая себе и пребывая в терпении.

(«Житие Антония», гл. 2)

В этом описании важны следующие моменты: во-первых, обычное представление связывало монахов с пустыней. Афанасий же подчеркивает, что св. Антоний ходил в церковь, т.е. участвовал в сакраментальной жизни общины; во-вторых, в основе его решения стать монахом лежит не стремление к личному, мистическому общению с Богом, а библейское учение: Антоний просто хочет жить согласно Евангелию. Он удаляется от мира не потому, что хочет уединения, бежит суеты, а потому, что он послушен библейской заповеди о бедности. Еще живя в миру, св. Антоний «работал своими собственными руками», «молился часто», и, что особенно интересно, «память заменила ему книги» ― святой подвижник был неграмотен.

Удаляясь от мира и его соблазнов, монахи стремились не только к выполнению заповедей: их целью было сразиться с дьяволом и победить его:

Так изнуряя себя, Антоний удалился в гробницы, бывшие далеко от селения, и сделал поручение одному знакомому, чтобы, по прошествии многих дней, приносил ему хлеб; сам же, войдя в одну из гробниц и затворив за собою дверь, остался в ней один. Тогда враг, не стерпя сего, даже боясь, что Антоний в короткое время наполнит пустыню подвижничеством, приходит к нему в одну ночь со множеством демонов и наносит ему столько ударов, что от боли остается он безгласно лежащим на земле; и как сам Антоний уверял, весьма жестоки были его страдания, и удары, нанесенные людьми, не могли бы, по словам его, причинить такой боли. Но по Божию Промыслу... на следующий день приходит тот знакомый, который приносил ему хлеб. Отворив дверь и видя, что Антоний лежит на земле, как мертвый, берет и переносит его в храм, бывший в селении, и полагает там на земле. Многие из сродников и из жителей селения окружили Антония, как мертвеца. Около же полуночи приходит в себя Антоний и, пробудившись, видит, что все спят, бодрствует же один его знакомый. Подозвав его к себе знаками, Антоний просит, чтобы, никого не разбудив, взял и перенес его опять в гробницу.

Thus Anthony was carried away by him, and when, according to custom, the door was locked, he was again left alone in the tomb. From the blows inflicted on him, he is still unable to stand on his feet and prays lying down: "Here I, Anthony, do not run from your blows. If you inflict on me even a greater number, nothing will separate me from the love of Christ." Then he begins to sing: "If the army encamps against me, my heart will not be afraid" (Psalm 26:3).

(Ibid., ch. 8)

Tombs in Egypt were built in caves, and according to the ideas of that time, it was a place where darkness, death and the devil reigned. Likewise, the desert, a place where there is no source of life, no water, was the abode of the devil. The "scapegoat" of Israel, who carried away his sins, was driven out into the desert, where he was to die. Jesus Christ withdrew into the wilderness for prayer and fasting, there He was tempted by the devil and defeated him. Thus, the tombs and the desert signified the presence of the evil Spirit, and it was there that the monks went: not for a calm, peaceful, contemplative existence, but for a terrible battle with the prince of this world. Therefore, liturgical texts on the days of commemoration of holy ascetics often say that as a result of monastic efforts, "the desert flourished." This refers to both spiritual and material prosperity, for when monks settled in the desert, in addition to their spiritual feats, they were engaged in agriculture, and through their efforts the dry land, previously conquered by the "murderous devil," began to bear the fruits of human labor—thus the beginning of the Kingdom of God was realized.

With the cessation of the persecution of Christianity, a spiritual connection was gradually established between monasticism and martyrdom. In the early Christian period, only martyrs were venerated as saints. By their death, understood as baptism in blood, they bore witness to Christ's Resurrection. With the coming to power of Constantine the Great, the persecutions ceased, and the martyrs were gone. They were replaced by monks, whose spiritual feat was understood as voluntary suffering, as death for "this world":

And when the persecution had already ceased, and Bishop Peter of blessed memory accepted martyrdom, then Anthony left Alexandria and retired to his monastery, where he was daily a martyr in his conscience and asceticized in the feats of faith. His labors are numerous and great: he fasted unceasingly: he kept his undergarments of hair and his outer garments of leather until his very death: he did not wash away the impurities from his body with water, he never washed his feet, he did not even simply immerse them in water, except in extreme necessity. No one saw him undressed... until the time when Anthony died and they began to bury him.

(Ibid., ch. 47)