Святой Григорий Палама и православная мистика

Протопресвитер Иоанн Мейендорф

СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА

И ПРАВОСЛАВНАЯ МИСТИКА

Перевод с английского Лидии Александровны Успенской

Нью-Йорк, 1974

(с) Институт ДИ-ДИК, ПСТБИ, Москва, 2000

ru ExportToFB21, FictionBook Editor Release 2.6 06.02.2013 OOoFBTools-2013-2-6-12-22-14-1204 1.0

СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА И ПРАВОСЛАВНАЯ МИСТИКА

Православия светильниче,

Церкве учителю и утверждение,

монахов доброто, богословов поборниче непреоборимый,

Григорие чудотворце,

Фессалонитская похвале, проповедниче благодати,

молися выну спастися душам нашим.

Это песнопение православная Церковь поет святому Григорию Паламе за бого­служением второго Воскресения Великого Поста; она воздает почесть человеку, который за несколько десятилетий до падения Византии включил в вероучительный синтез древнюю созерцательную монашескую традицию восточного христианства—исихазм.

Исихастское монашеское движение восходит к Отцам-пустынникам. Его нельзя считать единственной православной мистической традицией, которая всегда принимала различные формы, в том числе и в наше время. И самого Паламу, в частности, можно называть учителем православной мистики только в той мере, в какой он выходит за пределы какой-либо одной школы духовной жиз­ни и обновляет—в глубочайшей его сущности—живое восприятие Тайны хрис­тианства.

Ко времени Паламы восточное монашество уже имело за собой долгую ис­торию. Великие его учители оставили ему огромный свод писаний. Оно прошло через испытания и соблазны. Авторитет его у современников Паламы был ог­ромным. Сам он безоговорочно и целиком воспринял это наследие и своей за­дачей сделал выявление его непреходящих вероучительных и духовных основов и, что особенно важно, в момент, когда Византии впервые коснулся дух гума­нистического Возрождения и когда христианский Запад переживал одно из сво­их самых коренных изменений. Означало ли, однако, уничтожение новым вре­менем многих ценностей, считавшихся в Средние века незыблемыми, сокрушением самой сущности христианства? Останется лив этом новом обще­стве, обретшем автономию разума и творчества, место для сверхприродной жиз­ни, дарованной Христом и выходящей за пределы всякого человеческого дости­жения?

На эти вопросы Палама своими трудами дал положительный ответ. Потому-то восточная Церковь увидела в победе его учения в Византии XIV в. торжество не какого-либо частного мистического учения, но победу самого Православия. И это церковное одобрение выделило из чисто монашеской традиции то, что имеет непреходящее и всеобщее духовное значение.

ДУХОВНАЯ ТРАДИЦИЯ ВОСТОЧНОГО МОНАШЕСТВА 

Возникновение монашества

Ранняя христианская община не знала монашества как постоянного уста­новления. Этот факт на первый взгляд кажется удивительным: новейшие иссле­дования все более убедительно доказывают существование тесных связей между Церковью первых веков и иудейством времени Христа, особенно с пророческой его традицией. В иудействе уже давно были и свои монахи, и свои пустынники. Своими нападками на конформизм господствующей религии пророки создали определенную духовность пустыни. Следует отметить, что для людей Ближнего Востока самым тяжким проклятием является лишение воды; пустыня есть земля опустошенная, обиталище одних лишь диких зверей; вся природа там враждебна человеку, подчинена сатане, врагу Божию. Но там же особенно проявляется мощь Иеговы, ибо без нее у человека нет надежды на спасение: там Иегова и есть Бог-Спаситель.