Боговоплощение

После грехопадения человека единственным средством для его возвращения из страстного состояния в первоначальное блаженство стало Воплощение Сына Божия. Боговоплощение, которое стоит в центре всего новозаветного благовестия, является одной из ключевых тем богословия преп. Исаака Сирина.

Ввиду того, что христология Исаака выдержана в традициях восточно–сирийского богословия, для которого характерно использование так называемой «несторианской» терминологии (являющейся по сути терминологией Феодора Мопсуестийского), значительное количество христологических текстов Исаака оказалось не переведенным на греческий язык, а потому до последнего времени оставалось в неизвестности. Единственным текстом из «греческого Исаака», где серьезно рассматриваются христологические проблемы, является «Послание к Симеону», принадлежащее, как было сказано, Филоксену Маббугскому и содержащее христологию, противоположную диофизитской христологии Исаака. Только с открытием 2–го тома полный и всесторонний анализ христологических воззрений Исаака становится возможным. Однако прежде чем перейти к новооткрытым текстам, укажем на несколько характерных мест из 1–го тома.

Здесь мы находим идею о том, что Боговоплощение является моментом, когда в наивысшей степени проявляется любовь Бога к человеку: на эту любовь человек призван ответить своей горячей любовью к Богу. Боговоплощение, — говорит Исаак, — произошло прежде всего благодаря любви Бога Отца к человеку: По любви к твари Сына Своего предал Он на крестную смерть… Это было не потому, что Он не мог искупить нас иным образом, но Он научил нас тем преизобилующей любви Своей; и смертью Единородного Сына Своего приблизил нас к Себе. Да, если бы у Него было что–либо более драгоценное, Он и это отдал бы нам, чтобы тем самым приобрести род наш. И, по великой любви Своей, не благоволил Он стеснить свободу нашу, хотя и способен был сделать это, но благоволил, чтобы любовью нашего собственного разума мы приблизились к Нему. По любви Своей к нам и по послушанию Отцу Своему Христос с радостью принял на Себя поругание и печаль… Подобным же образом достигают этого совершенства и все святые, когда становятся совершенными и уподобляются Богу сверх–изобильным излиянием любви своей и человеколюбия ко всем [259] .

Итак, Боговоплощение произошло благодаря любви Отца и Сына к человеку; и благодаря Воплощению человек способен достичь такого совершенства любви, при котором он становится богоподобным.

Воплощение Сына Божия, согласно Исааку, стало новым откровением о Боге в сравнении с Ветхим Заветом. В ветхозаветные времена народ Израильский был неспособен слышать голос Бога и видеть откровение Божества; после же Воплощения все это становится возможным: Тварь не могла бы взирать на Него, если бы Он не воспринял часть от нее и таким образом не стал беседовать с нею; не могла бы услышать и слов из уст Его лицом к лицу. Потому–то и сыны Израилевы не могли слышать голос Его, когда Он говорил с ними из облака… [260] Сыны Израилевы, очистив себя, по повелению Моисея, три дня готовились и воздерживались, чтобы сделаться достойными слышать голос Божий и видеть Божье откровение [261] ; но, когда пришло время, не могли принять видения света Его и силы голоса грома Его. Ныне же, когда пришествием Своим Он излил благодать Свою на мир, не в землетрясении, не в огне, не в страшном и могучем звуке [262] , но как дождь на скошенный луг и как капли, тихо падающие на землю [263] , так видим Он был беседующим с нами иным образом — то есть когда Он, словно в сокровищнице, утаил Свое величие под покрывалом плоти [264] , и среди нас беседовал с нами в ней, сотворив ее для Себя Своей волей во чреве Девы…[265]

Не только людям, но и ангелам «открылась дверь в Иисусе», так что они смогли проникнуть в тайны божественного созерцания, которые до пришествия Христова были им недоступны [266] . В 1–м томе содержится также краткое рассуждение о том, как в Священном Писании представлены два естества Христа. Согласно Исааку, Писание часто употребляет слова не в собственном смысле: например, относящееся к телу говорится о душе — и наоборот.

Так и из свойственного Божеству Господа иное, не применимое к человеческому естеству, сказано в Писании о Его пресвятом теле; и наоборот, уничижительное, свойственное Ему по человечеству, сказано о Божестве Его. И многие, не понимая цели Божественных слов, поскользнулись на этом, погрешив неисправимо [267] .

Ясно, что под «многими» подразумеваются монофизиты: Исаак настаивает на необходимости различения между Божественным и человеческим естествами Христа — даже несмотря на то, что в Писании нет такого четкого различения.

Таковы основные христологические места из 1–го тома. Обратимся теперь ко 2–му тому, где отметим, во–первых, весьма характерный текст из «Послания к мар Ишозека». В тексте говорится о значении крестной жертвы Спасителя, благодаря которой произошло спасение человечества: …Должны мы являть признаки сокрушенности на лицах наших, когда взираем мы постоянно и во всякое время на предмет страдания Господа нашего [268] . Ибо от этого к воспоминанию о том, что перенес Он ради рода человеческого, возвышаемся мы, и к той любви, которую явил Он нам, и к тем обетованиям, которые дал Он нам, и к той надежде, которая уготована роду людскому в новом веке, особенно же христианам [269] : это вещи, которые открылись всем благодаря пришествию [270] Христа в мир сей; и через Него открылся нам доступ к Богу. По слову Апостола, один человек умер за многих [271] и принесением тела Своего соединил Он мир с Отцом Своим [272] , избавил нас от порабощения демонам и спас нас от тиранической власти их. Поэтому и служим мы Богу и познаем Создателя нашего. Поскольку же на всяком месте служим мы и поклоняемся Ему, не боимся мы ничего, в отличие от прежних поколений, которые трепетали перед демонами. И что это за упование, проповеданное нам, если уже здесь бывает человек опьяненным от радости об этих благах и не знает, где он находится и к какому знанию приближаемся мы во Христе?[273]

Несколько интересных христологических текстов содержится в «Главах о знании». В одном из них Исаак размышляет об именах Христа, соответствующих Его двум естествам — божественному и человеческому: Господь Христос есть и Первородный и Единородный. Одно и другое не сосуществует в едином естестве, ибо «первородный» предполагает многих братьев, тогда как «единородный» не предполагает какого–либо иного бытия, рожденного перед Ним или после Него. Два эти имени подтверждаются в Боге и Человеке, объединенных в одно Лицо, причем свойства обоих естеств не смешиваются благодаря этому соединению [274] .

Отметим, что в этом тексте упоминается единое естество (kyana) и единое лицо (parsupa) Христа, но ничего не говорится о двух «ипостясях» (qnome).

В другом тексте Исаак продолжает тему имен Христа и говорит о том, как следует понимать термин «Первородный» по отношению к Спасителю. Согласно Исааку, Христос — Первородный из всей твари, — т. е. из всех разумных существ, как видимых, так и невидимых, — поскольку Он первым родился в жизнь иного мира после Своего воскресения из мертвых. Он Первородный по отношению к нам, поскольку до Него не было никого, кто был бы рожден для иного мира. Он справедливо называется Первородным не только по отношению к нам, но и по отношению к бесплотному естеству, потому что и оно также ожидает рождения [275] .

Несколько глав из 4–й сотницы посвящены теме божественного «домостроительства» (mdabbranuta) — этот термин, соответствующий греческому oiSkonomiba, обладает широким спектром значений, но в христологическом контексте указывает преимущественно на божественный план спасения человека, осуществленный через искупительный подвиг Христа. Исаак подчеркивает, что домостроительство спасения есть тайна, выходящая за пределы человеческого разума. «Велика тайна, сокрытая в домостроительстве Господа нашего: она выше, чем оставление грехов и уничтожение смерти, о, возлюбленные мои, — говорит Исаак. — Досточудна и велика надежда, которая сокрыта от нас ныне, братия мои: она превышает все, в чем мы упражняемся ныне для пользы и возрастания» [276] . Итак, согласно Исааку, Христос пришел на землю и пострадал на кресте не ради оставления грехов и уничтожения смерти.