Ho кроме этого факта, по нашему мнению необходимо обратить внимание на изданный К. Каспари [732] символ Григория Богослова на сирийском языке по нитрийской рукописи Британского Музея: Cod. DLIX, Add. 18, 815, saec. circa IX, fol. 29a–30b. [733]. Это исповедание представляет композицию из двух частей: 1) символа Григория Чудотворца и 2) начала ή κατά μέρος πίστις (§§ 1–3). В Надписании его стоит просто „Святого Григория“, а в подписи: „Святого Григория, епископа Назианзского“. Как возникла эта композиция и как произошло, что она приписана Григорию Назианзину? К. Каспари [734] высказывает такое предположение. Кто-нибудь (вероятно, монофисит в интересах своей партии) желал дать оба приписанные св. Григорию исповедания веры — краткое тринитарное и ή κατά μέρος πίστις в непосредственной последовательности, как веру, которую проповедовал этот знаменитый древний учитель, но в последнем, вследствие длинноты его, и, если сирийский переводчик был первым, от которого проистекает эта композиция, может быть, также и потому, что перевод показался ему трудным, не пошел дальше начала. В надписи намеченной им, но осуществленной в самой малой части, композиции он обозначил виновника этого двойного исповедания только именем Григория, т. е. поступил совершенно так, как и другой переписчик который дал маленькое тринитарное исповедание Григория Чудотворца в Cod. Syr. Mus. Brit. DCCLIV Wr., Add. 14, 598, надписав его просто: „Откровение Григория“. На возникшее указанным образом произведение натолкнулся потом позднейший (переписчик или читатель) и дал ему подпись, какая стоит в кодексе, будучи того мнения, что Григорий надписания не может быть никем другим, как только Григорием, епископом Назианзским, самым известным между Григориями восточной церкви. — Возможно также, что виновник этого произведения потому остановился на данных им частях начала ή κατά μέρος πίστις, что оно показалось ему, в связи с предшествующим исповеданием веры, достаточным выражением веры Григория Чудотворца [735].

Но так как символ Григория Чудотворца был известен и распространен, как самостоятельное исповедание, и так как, далее, он не давал ничего для христологии, которая интересовала аполинариан, то он скоро отпал. Но след этой связи остался в указанной сирийской рукописи. Начало нынешнего текста ή κατά μέρος πίστις не только не заключает в себе ничего противоречащего этому предположению, но как будто даже требует предварительного триадологического исповедания, извращаемого еретиками, параллельно тому, как автор поступил в отношении к христологическому учению: в § 2 он пишет: „исповедание же церковное и спасительное для мира есть вера в воплощение Слова“, а в § 3 говорит: „если же некоторые и здесь извращают священную веру“. Если высказанное нами предположение правильно, то вопрос о том, почему ή κατά μέρος πίστις усвоено св. Григорию Чудотворцу, получает естественное разрешение.

ГЛАВА X.

Гомилетические произведения св. Григория Чудотворца.

Св. Григорий Нисский, автор похвального слова о жизни св. Григория Неокесарийского, характеризует его как ревностного и сильного проповедника. Привлекательная сила его слова, по свидетельству Григория Нисского, была так велика, что уже после первого возвещения имени Христова неверным быстро возрастало число обращенных к вере: „Слушавших слово его сперва было малое число; но прежде нежели окончился день и зашло солнце, столько присоединилось их к первому собратию, что множество уверовавших достаточно было, чтобы составить народ. Утром опять появляется народ у дверей, вместе с ними и жены и дети, и преклонные летами и страждущие от демонов или другого какого-нибудь недуга. И он, стоя в средине, уделял силою Св. Духа каждому из собравшихся то, что соответствовало его нуждам: проповедывал, рассуждал, увещевал, учил, исцелял“ [736]. По условиям архипастырской деятельности св. Григория, носившей по преимуществу миссионерский характер, содержание его проповедей было самое разнообразное. Прежде всего он раскрывал тайны христианского боговедения, существенное содержание которого изложено в символе св. Григория. Ho, кроме утверждения паствы в правом понимании христианского догмата, св. Григорий, применительно к состоянию паствы и к нуждам отдельных ее членов, непрестанно наставлял верующих в благочестии и христианской жизни: „Плачущий, — говорит св. Григорий Нисский, — получал утешение, юноша — вразумление; старик наставляем был приличными речами; рабы, чтобы повиновались господам своим, владельцы, чтобы человеколюбиво обращались с подчиненными; бедного учил он, что единственное богатство есть добродетель, что это имущество может приобресть каждый, кто не захочет; напротив того, обладающего богатством вразумлял и учил, что он только распорядитель своего имения, а не господин. Женам подавал пристойные, детям — соответственные возрасту, отцам — приличные правила“… [737].

Это свидетельство св. Григория Нисского изображает в совершенно естественных чертах проповедническую деятельность энергичного святителя–миссионера и не может быть подвергнуто сомнению. Но нигде мы не находим известий о том, чтобы этого рода проповеди св. Григория были записаны и известны были последующим поколениям, а в рукописях именем св. Григория Чудотворца надписываются проповеди совершенно иного характера.

Всех бесед, опубликованных с именем св. Григория Чудотворца, известно пока одиннадцать. 1–3) на греческом языке издавна печатаются три беседы св. Григория на Благовещение Пресвятой Девы Марии — εις τον ευαγγελισμόν τής υπεραγίας Παρθένου τής Μαρίας. В изданиях они обозначаются как первая, вторая и третья беседы на Благовещение: 1) Σήμερον άγγελική παρατάξει ύμνωδίαι φαιδρύνονται — Днесь чин ангельский радостно воспевает хвалебные песни; 2) Έορτάς μέν άπάσας καί ύμνωδίας δέον ήμας θυσιών δίκην προσφέρειν τω θεω — Все празднества и песнопения нам надлежит приносить, как жертву Богу; 3) Πάλιν χαράς ευαγγέλια, πάλιν έλευθερίας μηνύματα. — Опять благовестие радости, опять возвещение свободы. Все эти беседы вместе найдены Гер. Фоссием в „древнейшем манускрипте“(in antiquissimo ms volumine) криптофератской библиотеки и для издания сличены с экземплярами из библиотеки Ватиканской и кардинала Сирлета [738]. Первая из них сохранилась также в сирийском [739] и армянском переводах [740]; вторая — только в армянском переводе и разделена в нем на две беседы: „Похвала Пресвятой Богородице“и „На приветствие Марии Елисавете и на духовную и пророческую песнь Пресвятой Девы“ [741]. Необходимо, однако, сказать, что в других греческих списках они являются с именами других писателей; особенно это должно сказать относительно третьей беседы, которая только в единственной рукописи, правда, очень древней носит имя св. Григория Чудотворца; в других же очень многих греческих и славянских списках она усваивается св. Иоанну Златоусту, вследствие чего и издавалась среди его творений [742]. 4) „Беседа на святое Богоявление“— εις τά άγια θεοφάνεια, [743] сохранившаяся во многих греческих рукописях, известна и в сирийском переводе, в котором она приписывается Иоанну Златоусту [744]; беседа начинается словами: ανδρες φιλόχρητοι καί φιλόξενοι καί φιλάδελφοι — „мужи христолюбивые, страннолюбивые и братолюбивые“. 5) „Беседа на всех святых“, изданная Ioan. Al. Mingarelli [745], начинается словами: Ήρεμεΐν έβουλόμην — „я хотел молчать“. 6) „Св. Григория Чудотворца беседа на Рождество Христово“сохранилась в армянском переводе (cod. armen, parisiens. XLIV), начинается словами: magnum et mirabile contemplamur hodie, fratres, mysterium [746]. До настоящего времени все исследователи, которым приходилось говорить или упоминать об этой беседе, согласно полагают, что греческий оригинал ее утрачен и армянский перевод является единственным свидетелем об ее тексте [747]; на самом же деле греческий текст ее давно известен и печатается среди творений Иоанна Златоуста; начинается словами: μυστήριον ξένον καί παράδοξον βλέπω [748]. 7) В той же армянской рукописи сохранился небольшой отрывок под заглавием: „Св. Григория, епископа Неокесарийского, беседа о воплощении“, который начинается так: postquam in terris visum et cum hominibus conversatum fuisset verbum incarnatum — „воплощенное Слово, после того как видимо было на земле и обращалось с людьми [749]. 8) „Похвала Пресвятой Богородице и Приснодеве Марии“— сохранилась in codice armeno parisiensi XLVI; начинается словами: Hodie sol justitiae illucens quae prius fulgebant — Ныне воссиявшее солнце правды сокрыло то, что прежде блистало“ [750]. И эта беседа, как оказывается, сохранилась и в греческом тексте среди подложных бесед св. Иоанна Златоуста, с надписанием: είς τήν Χριστού γέννησιν. Она начинается словами: Ό τής δικαιοσύνης άνέτειλε σήμερον ήλιος [751]. 9) ,,похвальное слово Пресвятой Богородице и Приснодеве Марии“— сохранилось in codice armenico parisiensi XLIV, начинается словами: Quod abhominibus nec inspici nec enarrari potest Verbum — „Слово на Которое люди не могут взирать, Которого не могут изречь [752]. 10) „Похвальное слово в честь святого первомученика Стефана“— сохранилось в двух армянских кодексах Национальной Библиотеки в Париже: LXXXVIII и XLVI, С, начинается словами: „Miris divinae gloriae splendoribus, theoriis atque voluptatibus cum dignus fuisset venerandus Stephanus — „Досточестный Стефан, как признан был достойным дивного сияния божественной славы, созерцапия и радости“ [753]. 11) „Беседа в честь Пресвятой Богоматери Приснодевы“, сохранилась в армянском переводе, в древнем сборнике гомилий Эчмиадзинского монастыря и в рукописи монастыря св. Лазаря; первоначально напечатана в армянском журнале, „Арарат“, 1895, сентябрь; отсюда F. C. Conybeare, сделал английский перевод, напечатанный в „Expositor“, March 1896, p. 162–173. С английского беседа переведена на русский язык, — перевод напечатан в „Церк. Вед.“за 1896 г., № 14, стр. 495–505. Греческий оригинал этой беседы считается утраченным; между тем она оказывается тожественной с беседой, приписанной Григорию Нисскому, греческий текст которой, на основании греческой рукописи Национальной библиотеки в Палермо, I–Е, 10 XII века G. La. Piana напечатал в „Rivista Storico‑critica delle scienze teologiche“, 1909, fase, 7–8, p. 548–563. Она начинается словами: Άεί όταν μνησθώ τής Εύας τήν παρακοήν δακρύω — „всякий раз, как я вспоминаю непослушание Евы, я плачу“. Греческий текст представляет более краткую редакцию [754].

1) В первой беседе на Благовещение Пресвятой Девы Марии оратор прославляет праздник, как день, в который верным воссиял свет пришествия Христова, как радостную весну, когда Христос — Солнце правды осиял нас ясным светом и озарил умы верных. Он уже видит исполнение всего домостроительства спасеиия: Адам обновлен и вознесенный на небо ликует с ангелами; вся вселенная объята радостию, так как совершилось пришествие Св. Духа; божественная благодать открывает от века сокровенное таинство; горнее царство призывает мудрствующих небесное, чтобы приобщить их к божественному служению бесплотных ликов. После этого вступления оратор излагает событие благовещения словами Евангелия (Лук. I, 28–35) и указывает, что благодать достойно избрала одну только святую Деву, потому что она была мудрее всех: святая Дева не была так неосторожна, как Ева, которая необдуманно вняла речам змия и явилась виновницей смерти, вошедшей во весь мир, — напротив она не прежде приняла дар, чем узнала, кто посылает его, что это за дар и кто его приносит. Она размышляла об этом, и ангел разрешил ее сомнения, вещая ей о рождении от Духа Святого и убеждая ее не исследовать благодати по законам естества, так как благодать им не подчиняется. Дева познала то, что сокрыто было от патриархов и пророков и утаено было даже от ангелов. Моисей, Давид, Исаия и Даниил и все пророки только предвещали об этом событии, но как оно совершится, не знали. Всесвятая Дева одна воспринимает ныне неведомые всем им тайны и уразумевает, как это возможно. От Девы рождаемое святое наречется Сыном Божиим. Если же Сын Божий, то и Бог, сообразный Отцу, совечный, в Котором Отец обладает всецелым откровением; Он — ипостасный образ и чрез отражение в Нем воссиявает слава Отца. И как из неиссякаемого источника проистекают реки, так и из сего неиссякаемого и всегда живого источника проистекает неиссякаемый и истинный свет мира — Христос Бог наш.

Весьма прилично ангел возгласил святой Деве Марии, первой из всех: радуйся, благодатная, Господь с тобою, потому что, из всех родов она одна явилась святою и по телу и по духу и с телесной красотой соединила и добродетельное направление души. Оратор призывает последовать ангельскому хвалению и прославить св. Деву, так как с нею божественная благодать, Бог и совершенный человек, в котором обитает вся полнота Божества. Хотя способность к рождению святой Деве подал Святый Дух, однако истинное тело взято из ее тела. И как жемчужина образуется из двух естеств, молнии и воды, сокровенных явлений моря, так и Господь наш Иисус Христос происходит из чистой, непорочной, нескверной святой Девы, совершенный в Божестве и coвершенный в человечестве, по всему подобный Отцу и единосущный нам во всем кроме греха.

Весьма многие из святых отцов, патриархов и пророков хотели видеть его и не видели. Одни из них созерцали его посредством видений, образно в гаданиях, другие слышали божественный глас его в столпе облачном и удостоились явления святых ангелов. И только к одной Марии Деве светозарно пришел архангел Гавриил, благовествуя ей: радуйся благодатная. Таким образом, она восприняла Слово и по времени телесного исполнения принесла многоценную жемчужину. Оратор снова призывает воспеть святую Деву — кивот, внутри и вне позлащенный, воспринявший в себя целое сокровище освящения, лозу, преестественно прозябшую от Иессея.

Беседа заканчивается изображением события рождества Христова.

2) Вторая беседа значительно пространнее первой. Она начинается выяснением значения ангельского приветствия: радуйся, благодатная, на основании сопоставления его с употреблением „радуйся“в других местах Нового Завета (Лук. 2, 10; Иоан. 16, 22; Матф. 28, 9; 1 Фесс. 5, 16, 17). Затем переходит к определению сущности события. Так как св. Дева, будучи во плоти, достигла непорочного жительства, проводя жизнь во всяких добродетелях, живя лучше, чем это возможно по природе человека, то Слово, сущее от Бога Отца, удостоило воспринять от нее плоть и совершенное человеческое естество, чтобы чрез ту же плоть, чрез которую грех вошел в мир и чрез грех смерть, грех был осужден во плоти, и искуситель греха был побежден во гробе святой плоти, и чтобы вместе с тем показано было начало воскресения, и чтобы жизнь вечная жительствовала в мире, и совершилось общение Бога с людьми.

После этого вступления оратор переходит к изложению события благовещения, влагая в уста ангела прославление непорочности святой Девы и ее значения для человеческого рода. Он описывает смущение Девы Марии, опасающейся коварства и искушения. Ангел успокаивает св. Деву указанием на ее чистоту и непорочность, и сам оратор с своей стороны в самых разнообразных выражениях описывает девственное достоинство и непорочный образ святой Девы.