b) Осушение озера для примирения братьев. Григорий Нисский сообщает, что авторитет св. Григория был так велик, что в спорных житейских делах никакого другого судилища не знали выше его, но всякий спор и все неудоборазрешимые и запутанные дела разрешались его советами. Для примера он рассказывает об одном суде его, так как, по пословице, вся ткань узнается нами по образчику. Два брата, юные по возрасту, разделив между собою отцовское наследство, не могли придти к соглашению насчет озера: каждый старался овладеть им и не допускал другого к совместному пользованию. Судьею является св. Григорий. Он старался склонить юношей к примирению и убеждал кончить дело дружелюбно и пользу мира предпочесть выгоде от дохода. Но увещания оказались недействительными: юноши горячились и, возбуждаемые надеждою прибыли, более и более воспламенялись гневом; с обеих сторон готовилось войско из подвластных им; множество рук под влиянием гнева и юности, жаждало крови, — назначено было время битвы. Но накануне этого дня св. Григорий всю ночь провел в молитве на берегу озера и молитвою иссушил всю воду, к утру сделал озеро землею сухою и безводною, так что и в углублениях его нисколько не оставалось воды. После этого он удалился; препирательство между юношами прекратилось: с уничтожением предмета, из-за которого готовилась ссора, мир заступил место гнева. И теперь, — говорит Григорий Нисский, — можно видеть явные следы этого божественного решения, ибо вокруг бывшего озера еще и до ныне сохраняются некоторые следы разлива воды, но что–тогда было погружено в воде и находилось в самой глубине, все это теперь обратилось в лес, жилище, луга и пашни [158].

Сирийское житие рассказывает, что в городе жил знатный муж, который по смерти оставил двух сыновей. Они разделили все наследство, — осталось только озеро, приносившее громадный доход своему обладателю, так как в нем была масса рыбы. Из-за него у наследников возникло несогласие, перешедшее во вражду: своих слуг они держали готовыми к борьбе. Друзья их известили св. Григория о таком положении дела. Св. Григорий убеждал наследников примириться и советовал одному взять озеро, а другому деньги, какие придутся за него. Братья не согласились. Тогда св. Григорий велел всем сойти к озеру. Здесь он снова убеждал примириться, указывая, что они спорят из-за того, что не принадлежит им: вода принадлежит Богу. На новое предложение примириться, с предупреждением, что в противном случае св. Григорий покажет, что озеро не принадлежит им, они ответили отрицательно. Тогда св. Григорий простер руки над водами и именем Иисуса Христа повелел им удалиться в бездны земли. Вода исчезла, и стало видно дно озера. Св. Григорий сказал братьям: „видите теперь, что воды не принадлежали вам? Были ли они в чем-либо подчинены вашему повелению“? Братья примирились друг с другом [159].

Руфин тот же факт излагает таким образом, В понтийских странах было озеро, обильное рыбою, которое давало большие доходы. По наследству оно досталось двум братьям. Но жадность к деньгам разорвала даже братскую связь: во время ловли воздвигались убийства и войны, из-за рыб проливалась человеческая кровь. Божиим промышлением сюда прибыл св. Григорий. Он увидел борьбу неистовствующих родных братьев и постарался расследовать причины вражды, но не нашел никакой другой, кроме лова рыбы. Св. Григорий, пользуясь наступившим по случаю его прибытия затишьем в борьбе, обратился к братьям с увещанием не разрушать братского мира из-за жадности стяжания и пригласил их пойти с ним на берег озера, обещая силою Господней освободить их от жестокого спора. На виду всех он воткнул палку, которую держал в руке, на самом краю воды озера [160], стал на колени и произнес молитву, в которой просил Господа умилосердиться над братскою кровью юношей и повелеть, чтобы прокляты были воды, из-за которых они забыли о братской любви, и чтобы здесь было поле, вспахиваемое плугом и обильное полевыми плодами. Как только он окончил молитву, вода исчезла и братьям осталось сухое поле [161].

В повествовании об осушении озера наблюдается большое согласие. Но и здесь есть такие особенности в изложении Григория Нисского, которые говорят о том, что он написал это повествование в наиболее первоначальном виде: Григорий Нисский различает первую безуспешную попытку св. Григория прекратить раздор и вторую, окончившуюся уничтожением предмета спора. Между этими попытками должен был пройти значительный промежуток времени, в который между братьями возгорелась открытая борьба. Между тем в сирийском житии и у Руфина два события соединены. Более невероятно предполагать, что Григорий Нисский выдумал первую попытку, чем другое, что в предании мало–помалу первоначальный неуспех св. Григория ослабел и исчез. Самое осушение по Григорию Нисскому произошло после ночной молитвы св. Григория — утром. По сирийскому житию и по Руфину молитва и самое чудо совершаются пред собравшимся народом. Нельзя ли видеть здесь обычного явления, что с течением времени чудесный элемент усиливается, и чудо совершается в присутствии многих свидетелей? Если к этому присоединить различия между сирийским житием и Руфином в передаче действий и речей св. Григория, что Руфин не говорит о знатном муже, о друзьях, пославших к св, Григорию сообщить об угрожающей опасности крайнего обострения раздора, а сирийское житие не упоминает, что раздор происходил каждый раз во время ловли, то детальное сопоставление повествований покажет, что на долю предполагаемого письменного источника остается очень мало общего материала, который был бы точно воспроизведен во всех повествованиях.

г) Ограждение города от разливов реки Лика. Св Григорий Нисский об этом чуде рассказывает так. В понтийской стране протекает река, самым именем указывающая на быстроту и неукротимость течения, ибо по вреду, причиняемому ею, называется Λύκος (волк). Высокие горы в Армении, служащие истоком ее, дают ей обильную воду. “Протекая по подошвам гор, она особенно переполняется зимними потоками. В низменностях она в некоторых местах выходит из русла на обе стороны, затопляя водою все, так что жители подвергаются неожиданным опасностям: погибают не только растения, посевы и животные, ho и дома и люди. Жители принимали все меры для предотвращения зол: набрасывали камни, устраивали насыпи, но не могли остановить наносимых водою бед. Когда слух о совершаемых св. Григорием чудесах распространился повсеместно, то все жители этой страны: мужи, жены, дети — направились к св. Григорию с просьбой даровать им какое-нибудь облегчение от постигающих бед. Чтобы еще более возбудить в нем сострадание, они просили лично посмотреть на несчастие и убедиться, что им невозможно перенести своих жилищ и что во всякое время им грозит смерть от напора воды. Св. Григорий пришел на место. Ему указали уклонение реки; самые следы бедствия были ясны, потому что это место от разлива вод было изрыто и представляло глубокие ямы. Св. Григорий указал собравшимся, что изменять направление течения воды — дело не человеческое, — только божественная сила может сделать это. Св. Григорий великим гласом молитвенно призвал Христа придти на помощь в предлежащем деле и водрузил жезл, который держал, в испорченное водою место берега. Так как земля была влажна и илиста, то жезл был воткнут глубоко. Помолившись Богу, чгобы это было преградою беспорядочному стремлению воды, св. Григорий возвратился домой. Немного времени спустя, жезл пустил корень в берег реки и вырос в дерево. Для реки это дерево послужило пределом течения, а для жителей служит „зрелищем и предметом исторического рассказа“: когда река, переполняясь от дождей и ручьев, несется с страшным шумом, то ударяясь поверхностию волн о ствол дерева, опять поднимается вверх и направляется к средине русла, как бы боясь коснуться этого дерева. Имя этому дереву даже доныне „жезл“, и оно во все время сохраняется местными жителями на память о благодати и силе Григория [162].

Сирийское житие в сжатом виде излагает то же и в такой же последовательности, отличаясь, как и в других повествованиях, большею подробностью в речах [163]; кроме того, в нем неопределенно указано место чуда и водружения жезла. Все-таки и здесь общее впечатление получается в пользу сравнительной первоначальности повествования Григория Нисского, так как молитвы являются доказательством позднейшей обработки.

д) Избрание кузнеца Александра во епископа. Слух о чудесах св. Григория распространился по всей стране, и все уверовали, что они производятся силою веры во Христа; повсюду распространялась проповедь, многие крестились, везде учреждалось священство. Из одного соседнего города — Коман явилось к св. Григорию посольство просить его придти к ним и „находящуюся у них церковь утвердить священством“. Св. Григорий исполнил их просьбу. Он несколько дней проповедовал у них. Когда наступило время избрать кого-нибудь во епископа устроенной у них церкви, то умы главных лиц в городе обращены были на людей, отличавшихся красноречием, знатностью рода и прочими внешними достоинствами. Голоса разделились, и св. Григорий ожидал себе указания свыше. Не обращая внимания на мнения о каждом из избираемых, он смотрел на одно, не проявлял ли кто и прежде этого избрания строгостию жизни и нравственности в своей жизни добродетели. Он просил обратить внимание и на тех, кто по внешнему образу жизни беднее других, так как и между таковыми может найтись человек, который по душевному богатству выше обладающих внешними достоинствами жизни. Один из главных избирателей счел за оскорбление мнение св. Григория, что из простого народа могут найтись более достойные святительства, и с насмешкою сказал св. Григорию, что в таком случае остается призвать к святительству угольщика Александра. Хотя это было сказано с целью укорить св. Григория за его строгость в отношении к лучшим людям, однако от этих слов у св. Григория явилась мысль, что не без воли Божией Александр пришел на память избирателям и о нем заговорили. На вопрос св. Григория, кто этот Александр, один из присутствующих со смехом вывел на средину мужа, одетого в худое рубище и то не на всем теле, с запачканными в угле руками, лицом и всем телом. В таком виде он был предметом общего смеха. Но для прозорливого св. Григория открывалось иное: муж в крайней бедности и в презренном виде обращает внимание только на себя и как бы радуется той наружности, которая для неопытных глаз служила предметом смеха. Дело в том, что Александр не по нужде и бедности избрал такой образ жизни, но был некоторого рода философом, как показала последующая жизнь, и был выше прочих; так что сподобился мученичества, окончив жизнь свою огнем; но он старался скрыть это, потому что низко ценил то благополучие, о котором заботятся многие, и за ничто считал эту жизнь, стремясь к высшей и истинной жизни. Чтобы лучше успеть в стремлении к добродетели, он старался искусно скрыть свои достоинства под самым низким родом занятий. Кроме того, находясь в цветущей юности, он считал опасным для целомудрия обнаруживать красоту своего тела. Поэтому он добровольно взял на себя ремесло угольщика: при таком роде занятия тело упражнялось в трудах, красота покрывалась угольною нечистотой, а добываемые этими трудами деньги употреблялись в пособие к исполнению заповедей.

Св. Григорий вывел Александра из собрания, тщательно расспросил его обо всем, касающемся его, поручил его прибывшим с ним, приказав исполнить, что было нужно, а сам возвратился в собрание для поучения народа, предложив беседу о священстве. Своей беседой он удерживал собрание до тех пор, пока служащие ему, исполнив его повеление, возвратились с Александром, уже омытым от сажи в бане и одетым в собственные одежды св. Григория, — это им приказано было сделать. Когда все обратили взоры на Александра, то дивились такому явлению. Сказавши укорительное наставление собравшимся, св. Григорий посвятил Александра, законным образом низведши на него благодать священства. Когда все просили новопоставленного святителя сказать какое-либо слово к церкви, то Александр тотчас же доказал справедливость суждения о нем св. Григория: его слово исполнено было ума, хотя и мало украшалось цветами красноречия. По этому поводу один юноша из Аттики посмеялся над недостатками его речи, что она не украшена аттическим искусством, но был вразумлен божественным видением голубей, сияющих неописанною красотою, причем ему было разъяснено, что это те самые голуби Александра, над которыми он посмеялся [164]. Так излагает дело Григорий Нисский.

В сирийском житии это же событие передается так. В стране был небольшой город, подчиненный в церковном отношении епископу Неокесарии. В нем умер епископ. Клирики пошли в Неокесарию, чтобы там получить для себя пастыря. Они вручили св. Григорию список лиц, из числа которых можно было избрать епископа. В нем между прочим оказалось имя мужа, имевшего многие недостатки, но который внесен был в список ради богатства. Между клириками был один ревнитель; услышав это имя в списке, он сказал, что никого не следует избирать в епископа, кроме кузнеца Александра. Св. Григорий, услышавши это, понял., что история с кузнецом Александром возникла не случайно. Он отпустил клириков, а сам обратился с молитвою к Богу, прося избрать мужа, благоугодного Ему. Голос с неба сказал ему, что он не должен никого ставить во епископа. кроме кузнеца Александра. На вопрос св. Григория, кто покажет ему этого мужа, божественный голос сказал ему, что он может получить сведения об Александре от того мужа, у которого он работает. Св. Григорий послал за этим мужем, и последний сказал, что Александр притворяется человеком, ни к чему непригодным, а на самом деле работает хорошо; из своего заработка — более 150 грошей — он берет только 50 на пропитание, а остальное раздает бедным; он мяса не ест и вина не пьет, и никто еще не видел, чтобы он мылся в бане. Но от времени до времени у него в словах сказывается такая мудрость, какой не говорили и философы мира. Св. Григорий просил этого мужа под каким-либо предлогом привести к нему Александра, что и было исполнено. Александр, явившись к Григорию, начал притворяться несмысленным и говорить странные слова.

Однако св. Григорию он сразу же показался сияющей звездой. Он с заклинанием просил Александра не притворяться и показать себя в настоящем виде, сказать, откуда он. Александр, убоявшись заклинания, рассказал ему, что он сын Максимиана из Рима [165], что по смерти отца он продал все доставшееся ему по наследству и раздал бедным, а рабов отпустил на свободу, решив, что для души, любящей Бога, предпочтительнее в этом мире находиться в бедности. Св. Григорий, выслушав признание Александра, воздал хвалу Богу, даровавшему такое сокровище в глиняном сосуде, и тотчас посвятил его. По просьбе народа св. Григорий предложил ему взойти на кафедру и наставить народ своими божественными изречениями. Своею речью Александр привел всех в удивление. После этого Александр удалился к своей пастве, а св. Григорий в пространной молитве благодарил Бога, пославшего ему мужа Александра.

Таким образом, сирийское житие говорит о смерти епископа Александра и о клириках, которые пришли к св. Григорию просить себе нового епископа. У Григория Нисского, более согласно с историей распространения христианства в Понте, указано, что св. Григорий основал церковь в г. Команах и поставил туда епископа, причем выборы производятся обществом верующих при содействии митрополита. Далее у Григория Нисского имя угольщика Александра названо одним из участников собрания в насмешку, но св. Григорий увидел в этом указание свыше. В сирийском житии имя кузнеца Александра называет один из ревностных клириков, и св. Григорий, после молитвы, получает повеление этого Александра посвятить во епископа и получить сведения о нем у хозяина его. Св. Григорий Нисский совершенно просто сообщает, что Александра обмыли, одели в одежды самого святителя, после чего он вызвал в собравшихся уже не насмешки, а удивление. Он произносит хорошую, но простую речь, чем вызывает насмешки юноши, вразумленного потом в видении. По сирийскому житию, Александр рассказывает о своем происхождении, об отречении от богатства, и после посвящения произносит речь, вызвавшую общее удивление. Из сопоставления обоих повествований вытекает, что Григорий Нисский просто и естественно изображает историческое событие, тогда как сирийское житие разукрасило его, дополнив молитвами и речами и усилив элемент сверхъестественного. По Григорию Нисскому, св. Григорий является опытным руководителем церковного собрания, умеющим соблюсти церковные интересы при явном обнаружении недостойной страстности у собравшихся. По всему этому нельзя сомневаться, что Григорий Нисский историческое событие в существенном изобразил верно, в то время как сирийское житие чудесно разукрасило его и представило во многом измененным. В отношении к вопросу об источниках обоих повествований, в виду значительных уклонений их друг от друга, не представляется возможным и здесь допустить письменную первооснову.

П. Кёчау (S. 236) видит несомненные признаки позднейшего расширения сирийцем первоначального повествования, данного у Григория Нисского, в следующих чертах истории: а) присоединение лица хозяина, у которого Александр был работником: божественный голос повелевает Григорию привлечь этого мужа, как свидетеля в пользу преимуществ Александра. Кузнец теперь свидетельствует, что его работник живет как совершенный аскет, мяса не ест, вина не пьет, не моется и свой скудный заработок разделяет с бедными. Потом кузнец хитростью приводит своего работника к Григорию, который посвящает его, не смотря на его противодействие. Личность кузнеца, как поручителя за достоинство Александра, очевидно, введена была в то время, которое только совершенных аскетов считало достойными епископской кафедры. Этим введением лучше, чем у Григория Нисского мотивировано быстрое решение Григория, который только упоминает, что Григорий достаточно осведомился о личности Александра; б) расширено сказание и заклинанием Григория, который принуждает этим Александра открыть о себе истину и сообщить о своем происхождении и своей прежней жизни, равно как и в) пространным разговором и длинной молитвой Григория к концу истории. Может быть, происхождения этих прибавок нужно искать в Команах.

Пo мнению В. Рисселя (S. 230), прямое указание на Александра одним ревнителем Божьего дела гораздо лучше подходит к характеру целого рассказа, чем искусственное изложение у Григория Нисского, по которому один из присутствующих, удивленный требованием св. Григория обратить внимание и на людей низшего происхождения, пророчески воскликнул, что–тогда можно взять угольщика Александра, в чем Григорий потом увидел божественное указание. Первоначальнее и с общим ходом повествования сообразнее, по мнению Рисселя, также известие сирийского жития, что от покрытого угольной пылью, при его вступлении в епископские покои исходило сияние, вопреки рассказу Григория Нисского, по которому Александр должен был сперва вымыться и только потом, когда он, одетый в пышные (?) одежды Григория, вновь появился в собрании, привлек к себе удивление всех. Точно также обоснование особенного образа жизни Александра в сирийском житии гораздо проще и яснее, чем у Григория Нисского. Но не следует ли и в этом видеть стремление составителя сирийского жития усилить элемент необычайного и чудесного?

е) Обман иудеев и наказание их. Всем было известно, что св. Григорий преимущественно заботился о том, чтобы всегда подавать утешение нуждающимся. Два еврея, имея в виду прибыль, или вознамерившись посмеяться над св. Григорием, подстерегали его на возвратном пути. Один из них, притворившись мертвым, лежал на краю дороги, а другой как бы оплакивал умершего и просил мимо идущего Григория подать, сколько возможно, на прикрытие тела умершего. Св. Григорий тотчас же снял верхнюю одежду, возложил ее на умершего и отправился в дальнейший путь. Когда св. Григорий отошел на значительное расстояние, плакавший стал смеяться и заставлял лежавшего встать, но последний не слыхал голоса и не чувствовал толчков, а лежал в одинаковом положении: он оказался действительно мертвым [166].