«Твоя слава, Христе, — человек, которого Ты поставил здесь ангелом, песнословцем сияния Твоего, о бессмертный Свет и вновь родившийся для смертного… Для Тебя живу, для Тебя говорю; я, одушевленная перед Тобою жертва, единственное приношение, оставшееся у меня от всех моих стяжаний» [628].

Каково же это назначение? Это столь излюбленное восточной мыслью обóжeние. Вот что говорит св. Григорий: «От Бога всякий исшел, и к Богу идет…, чтобы, совлекшись плоти и противоборствующей дебелости, сделаться богом и духом, стать в чине светозарного ангельского лика… Такова цель жизни» [629]. «Окрест светозарного Царя, — пишет он в другом месте, — предстоит непорочный, небесный сонм; это те, которые поспешают от земли, чтобы стать богами; это — Христоносцы, служители креста, презрители мира, умершие земному, пекущиеся о небесном, светила мира, ясные зеркала света. Они видят Бога; Бог — их; и они — Божий» [630] «В этот мир вступит впоследствии человек Божий, когда, очистив ум и плоть, совершится Богом».

Но обóжение возможно, только благодаря воплощению Слова [631]. Христос обóжил человека Своими страданиями [632]. Поэтому и человеку «со Христом должно спогребстись, со Христом воскреснуть, Христу сонаследовать, стать сыном Божиим, даже Богом» [633]. В воплощении «дольний человек стал Богом, после того, как соединился с Богом и стал с Ним едино; потому что препобедило лучшее, дабы и мне быть Богом, поколику Он стал человеком» [634]. Об обóжении много и часто говорит св. Григорий [635].

Каковы пути к обóжению?

Прежде всего, любовь. «Любовь, — говорит он, — по моему есть единодушие; любовь к Богу вместе и путь к обóжению» [636]. Обóжение подается, конечно, и в таинствах Церкви. «Дух делает меня Богом в крещении» [637]. Но в особенности этому служит святейшее таинство Тела и Крови: «Приступи и стань близ сея Жертвы, у сей таинственной Трапезы, подле меня, который этою Жертвою тайноводствует к обóжению»… [638]. «Дух научил меня светозарности ангельской, как первой, так и последней. Но и здесь она нашла меру. И эта мера — Бог. Поскольку кто приближается к Царю, постольку делается он светом, а с просветлением приобретает и славу» [639].

До Григория Богослова никто еще не сказал таких замечательных и возвышенных слов о человеке:

«Если будешь низко думать о себе, то напомню тебе, что ты — Христова тварь, Христово дыхание, Христова честная часть, а потому вместе и небесный, и земной, приснопамятное творение. Ты — созданный Бог, через Христовы страдания идущий в нетленную славу» [640].

«Сотворенным Богом» неоднократно называет св. Григорий человека [641]. Этим исключается всякий лжеаскетический подход к человеку. Аскетика состоит не в убиении тела и никак не в унижении человеческого назначения, а в помощи человеку исполнить это свое назначение. Истинная духовность выражается не в презрении к телу, а в одухотворении всего психофизического состава человека.

Св. Григорий Нисский

Учение св. Григория Нисского о человеке интересно особенно потому, что оно разносторонне. Писатель не ограничивается одной только сотериологией и нравственным моментом. Это, правда, не есть еще исчерпывающая православная антропология, но св. Григорием затронут ряд тем, которые будут еще неоднократно поставлены перед святоотеческой мыслью. Его учение о человеке стоит в связи с его космологией. Заключается оно, главным образом, в следующих произведениях: «О Шестодневе», написанном брату Петру и являющимся дополнением незаконченного «Шестоднева» старшего брата, Василия Великого; «Об устроении человека», главном антропологическом труде св. Григория, продолжающем тот же «Шестоднев» и являющимся едва ли не первой попыткой трактата на тему о человеке; «О младенцах, преждевременно похищенных смертью»; диалог с сестрой Макриной «О душе и воскресении» (так наз. «Macrinia»; a также в некоторых местах «Большого Катехизиса». Нельзя не упомянуть еще два произведения св. Григория Нисского: 1. беседу на слова «Сотворим человека по образу и подобию нашему (M. P. Gr. t. 44, 257–298) и 2. отрывок на слова «Что значит по образу и подобию» (44, 1328–1345). Надо однако оговориться, что подлинность этих двух произведений подвергается сомнению. Барденэхвер сомневается в аутентичности обоих трактатов [642]. По–видимому, это мнение разделяет и Баланос, поскольку он не вносит этих названий в список творений св. Григория [643] Аутентичность отрицает и М. Оксиюк [644]. Архиеп. Филарет, не сомневаясь в аутентичности первого трактата, считал второй произведением св. Анастасия Синаита [645]. Но в последнее время после обстоятельной статьи А. фон Иванка в «Byzantinische Zeitschrift» можно считать аутентичность этих двух сочинений св. Григория доказанной [646]. По крайней мере, к этому склоняется A. Puech [647], a Daniélou прямо это утверждает [648].

В изложении св. Григория можно наметить ряд тем:

1. о времени творения человека и о назначении его;

2. об образе Божием;

3. о разделении на полы («устроение человека»).