Наконец, сама тематика статьи о проявлении мощей — осуждение неверия в чудеса исцеления — нигде больше не затрагивается в тексте Антониевской редакции, но она органична образу мышления составителя Успенского летописца, который в том же духе и почти в тех же выражениях трактует чудо исцеления от мощей митрополита Феогноста: «И слышавше дивишася и прославиша Бога … и сказаша митрополиту Геронтию и великому князю, они же неверием одръжими беша, не повелеша звонить и всему городу славить его, но последи новую церковь сътвориша ту святую Богородицу и заделаша мощи его, в землю покопавши, и покрова на гробницы каменой не положиша, и ныне в небрежении гроб его»[524].

Итак, статья о проявлении мощей ярославских чудотворцев в составе Львовской и Софийской II летописей (а точнее — в составе Успенского летописца XV в.) обнаруживает явные признаки первичности по сравнению с близкой ей статьей в составе Антониевской редакции Жития князя Федора и, по всем данным, является сочинением автора Успенского летописца. Поскольку окончательный вид текст Успенского летописца принял в конце 80–х годов XV в., то написание Летописной статьи о проявлении мощей ярославских чудотворцев следует относить к 70—80–м годам XV в.

§ 4. Редакция иеромонаха Антония

Редакция составлена иеромонахом Спасо–Ярославского монастыря Антонием. В своем полном виде текст редакции состоит из трех частей. Первая часть — собственно Житие князя Федора Ярославского (с предисловием). В качестве источников здесь использованы Житие митрополита Алексия, Житие Димитрия Прилуцкого, Проложное житие Федора Ярославского, Статья об убиении Батыя королем Владиславом, а также родословные легенды, повествующие о пребывании князя Федора в Орде, его женитьбе на дочери хана, рождении сыновей Давида и Константина. Вторая часть — рассказ о проявлении мощей ярославских чудотворцев, основанный, как мы выяснили, на Летописной статье и дополненный известием о посещении архиепископом Трифоном Ярославля. Литературным образцом для последнего послужило Житие Сергия Радонежского, а в некоторых местах использовано Проложное житие Федора. Третью часть Антониевской редакции представляет так называемое Сказание о чудесах от раки ярославских чудотворцев, содержащее описание 13–ти чудес. При написании первых 12–ти чудес в качестве источников использованы Житие митрополита Алексия, Житие Сергия Радонежского, Житие Димитрия Прилуцкого. Последнее 13–е чудо (с монахом Софонией) почти целиком переписано со Слова митрополита Феодосия о чуде с монахом Наумом, и поскольку это Слово обычно сопровождает Житие митрополита Алексия, то литературным источником 13–го чуда в целом также можно считать Житие митрополита Алексия.

Сравним тексты. В качестве полного списка Антониевской редакции Жития Федора Ярославского выбираем хорошего качества список в составе сентябрьской Минеи четьи РГБ, ф. 732 (Собр. Нижегородской области), № 39 (л. 13—52 об.), содержащий все три части произведения.

В первой части Г. Ленхофф выделила ряд фрагментов, источниками которых служили соответствующие тексты Житий митрополита Алексия и Димитрия Прилуцкого[525], однако не все параллели были определены. Поэтому систематизируем наши наблюдения.

Заголовок произведения: «Съставлено же бысть сие житие и чюдеса ермонахом иноком того же манастыря по благословению господина пресвященнаго митрополита Ионы всея Росии, волею же боголюбиваго и вседерьжавнаго государя великаго князя Ивана Васильевича всея Росии, и при благороднѣм его сынѣ князе Иванѣ Ивановичѣ. Благослови, отче» (Нижегор., № 39, л. 13), — является легкой переделкой заголовка Жития митрополита Алексия: «Съставлено же бысть сие житие и чюдеса ермонахом Пахомиемъ по благословению господина пресвященнаго архиепископа Киевьскаго и всеа Руси Ионы митрополита и проразсужениемъ еже о немъ честьнаго събора святительска, волею же боголюбиваго и вседръжавнаго господаря великаго князя Василиа Василиевича всеа Руси и при благороднѣмъ и благочестивѣмъ его сыну великомъ князѣ Иоанѣ Василиевичѣ всеа Руси. Благослови, отче»[526].

Далее Г. Ленхофф правильно определяет фрагменты, заимствованные из Жития митрополита Алексия: «Елма убо божественым мужем, хотящим повѣсти написати . зелному преизяществу и любви еже къ Богу» (Нижегор., № 39, л. 13—13 об.); «Не тѣх токмо слушающе похвалъ … не сия бо токмо едина» (Нижегор., № 39, л. 13 об.); «Отнюду же въистинну похваляемыи всесвѣтлую нам вину настоящаго слова предлежит . ни зависть оставляет познати истинну; но о тако[во]м здѣ конець да приимет» (Нижегор., № 39, л. 19 об. — 15)[527]; «Азъ же убо, предреченныи инокъ Антоние, нѣчто мало о святомь списах … словом устремихся к повѣсти» (Нижегор., № 39, л. 15 об.).

Но исследовательницей не отмечен еще один фрагмент, заимствованный из Жития митрополита Алексия: «Тѣм же и повсюду слава о нем происхожаше, яко легкым пером, произношашеся по всѣм странам, даждь и до великаго князя Ивана Васильевича всея Росии и до сына его князя Ивана Ивановича, тогда тому великое княжение держащю. Но не мощно утаитися иже посрѣди стекла свѣтило утаити хотящему, но не подобно бяше свѣтилнику под спудом быти или под одром, но на свѣщницѣ возложену быти, яко да свѣтит всѣм, иже въ храминѣ суть. Ни же пакы граду укрытися, верху горы стояще. Помышьляше еуангельское слово оно, глаголющее: Ему же дано много, много и взыщется от него. И пакы: Увѣдѣвыи рабъ волю господина своего и не сътвори, бием бываетъ много» (Нижегор., № 39, л. 16— 16 об.)[528].

Г. Ленхофф правильно определяет текст, заимствованный из Жития Димитрия Прилуцкого: «Подобает убо достоино памяти святых праздновати духовно . приклоните уши ваша и внимаите» (Нижегор., № 39, л. 16 об. — 14)[529]. Но и далее следующие слова выписаны из того же источника: «Сие бо к нам нынѣ прииде звание от Бога, а не человѣкъ, но от вышьня премудрости Сына Божиа, Господа нашего Исус Христа, и увѣмы извѣстно, откуду сии въсия нам свѣтилник» (Нижегор., № 39, л. 14)[530]. Не отмечен еще один фрагмент, выписанный из Жития Прилуцкого святого: «Единаго Бога въ сердци имыи и разсмотряше чуетнаго житиа сего и скороминующую прелесть вѣка сего тлѣннаго, поминающа Господа, рекъшаго въ святомъ еуагелие: Иже кто оставит Мене ради отца или матерь, и жену, и дѣти, братию и сестры, стократицею приимет, жизнь вѣчную наслѣдит. И пакы рече Господь: Иже аще кто не отвержется сих всѣхъ предиреченных, не может быти Мои ученикъ; и прочая подобная сим» (Нижегор., № 39, л. 25— 25 об.).

Во второй части Антониевской редакции эпизод о приходе в Ярославль архиепископа Трифона основан на тексте Жития Сергия Радонежского Четвертой Пахомиевской редакции. Читаем в Житии Федора: «Елма же еще нужда другых устроении чюдес, прозорливаго дара въспомянути и чюдное исповѣдание на сердци си положи, и се же глаголется настоящее о архиепископе Трифане, иже бысть добродѣтелен и житиемъ благоговѣинъ, иже издѣтска от юныя версты сердечьною чистотою свѣтящеся . . , начаша велику вѣру имѣти къ святому и блаженному Феодору . Случися ему ити от своея епископьи въ град Ярославль, путь же онъ, им же идяше архиепископъ, отстоит от монастыря Святого Спаса яко вдали 60 поприщь. Помышляющю ему в себѣ, егда възвратится къ своеи епископии. Бывшю же ему близ града .., и ставъ, сътвори «Достоино есть“ и обычную молитву, и поклонився святому . и рек: Мир тебѣ, духовныи брате. И игумен же поклонися ему до земля и рек: Радуися, пастырю Христова стада словесных овець, благодать и миръ Божии да пребывает с тобою» (Нижегор., № 39, л. 32—33). Литературный источник определяется при сравнении с рассказом о Стефане Пермском в Житии Сергия Радонежского: «Елма же нужда еще другыхъ устроении чюдесъ и дара прозорливаго въспомянути и въ чюдесное повѣдание слово обратим, настоащее же да глаголется, еже о епископѣ Стефанѣ, иже бысть добродѣтеленъ и житием благоговѣинъ, иже издетства сердечною чистотою свѣтляшеся. Съи … имѣя любовь велику къ блаженному отцу нашему Сергию. Случися ему ити от своея епископии . въ град Москву, путь же онъ, им же епископъ идяше, отстоить от монастыря святого яко 10 поприщь. Помышляющу ему, яко егда възвратится къ своеи епископии, приити къ святому. Бывшу же .., ставъ, сътвори «Достоино есть“ и обычную молитву, и поклонися святому .., рекъ: Миръ тебе, духовныи брате, … и тъи поклонися, рекъ: Радуися и ты, пастырю Христова стада, и миръ Божии да пребываеть с тобою» (Троиц., № 116, л. 376—376 об.).

В третьей части Антониевской редакции при описании 13 чудес заметно использование тех же источников, которые были определены для первой и второй частей.

Начало рассказа о 1–ом чуде («О слѣпомъ»): «Некоему человеку … славна же и богату родителю сынъ, сему бо на многа времена зрак от очию отъятся, и многым врачем приходящим к нему, но не успеша ничто же» (Нижегор., № 39, л. 33 об. — 34) — выписано из рассказа об аналогичном чуде Жития митрополита Алексия[531]. Дальнейший текст: «Слышав яже от преподобнаго бываемая чюдеса и прииде в манастырь Святого Спаса, вожю же его юноши отшедшу . . , благодарение воздаяше святому о прозрении своемъ» (Нижегор., № 39, л. 34) списан с чуда «О прозревшим слѣпом» из Жития Сергия Радонежского (Троиц., № 116, л. 395). Заключительная фраза вновь заимствована из Жития митрополита Алексия.

Рассказ о 2–ом чуде «О муже, исцелевшем зубною болезнию» (Нижегор., № 39, л. 34 об. — 35) полностью основан на чуде с Захарием Бороздиным из Жития Сергия Радонежского (Троиц., № 116, л. 392— 393).