Если епископ Митрофан писал «Сказание о Мамаевом побоище» в 1521 г., то это был год печального по своим последствиям набега крымского хана Мухаммед–Гирея, и поэтому понятен патриотический пафос «Сказания», посвященного славной победе русского оружия над Ордой. Но автор уже усвоил теорию, что Русь становится центром православного христианства, и соответствующая терминология насытила ткань повествования. Поэтому для Митрофана «православное христианство» и «Русская земля» — неразделимые понятия (О(25)), великий князь Дмитрий Иванович выступает со «всеми православными христианами» (О(25)); Владимирская церковь златоверхая теперь определяется как «вселенская» (О(25), У(л. 238 об.)); Дмитрий Иванович молится у гробов «православных князей, прародителей своих» и обращается к ним: «истиннии хранители … православным вѣры» (О(32)). О чудотворной иконе Владимирской Богоматери сообщается — «юже Лука евангелистъ, жывъ сый, написа» (О(32), У(л. 360)), и прослеженная в Главе II эволюция текста Повести о Темир–Аксаке подтверждает, что «Сказание о Мамаевом побоище» написано в любом случае не ранее 80–х годов XV века, когда утвердилось понимание «вселенской» значимости главной Русской святыни.

Таким образом, «Сказание о Мамаевом побоище» органично включается в круг памятников письменности, в которых утверждалось мировое значение Русского государства. В связи с этим нельзя не провести параллели с одновременным (1522 г.!) высказыванием составителя Русского хронографа о том, что все благочестивые христианские царства пали, а Российская земля «младеет и возвышается».

«Сказание о Мамаевом побоище» выдержало множество редакций, но еще никто не допускал существования среди них авторских. Теперь такое предположение можно выдвинуть: например, группа списков, в которых имя Коломенского епископа Геронтия заменено на Евфимия, как указывалось выше, вполне могла отражать авторское вмешательство. И уже без всяких колебаний считаем авторской переработкой ту редакцию, которая в литературе получила название варианта Ундольского. В данном варианте текст продолжен описанием возвращения с поля сражения русских полков, причем акцент сделан на четырехдневном пребывании великого князя в Коломне и, что особенно важно, на остановке всего войска на берегу Яузы перед Андрониковым монастырем. Здесь великого князя встретил сам митрополит, а Дмитрий Иванович пожелал слушать литургию и произнес молитву перед Нерукотворным образом Спаса. В этих добавлениях пристрастия Митрофана Коломенского проявились ярче, чем даже в основном тексте памятника.

Глава VII. Суздальская агиография XVI в.

§ 1. Житие Евфимия Суздальского

Древнейшим памятником суздальской агиографии является Житие преподобного Евфимия, основателя знаменитого Спасо–Евфимьева монастыря. Наиболее полный перечень списков произведения составил В. А. Колобанов[598], но их палеографическое описание уже не соответствует современным требованиям, да и сам перечень ныне может быть пополнен новыми находками. Все списки В. А. Колобанов разделил на две редакции — Краткую и Пространную. Данную классификацию необходимо уточнить: из 8 рукописей Краткой редакции список РГБ, собр. А. Н. Овчинникова, № 557 следует признать сокращением Пространной редакции, а списки РГБ, собр. В. М. Ундольского, № 310 и собр. А. Н. Овчинникова, № 273 (к которым я добавляю рукопись из Ярославского музея–заповедника, № 14966) образуют особую, Проложную, редакцию.

В историографии создание Жития Евфимия традиционно связывается с именем суздальского агиографа Григория, инока Спасо–Евфимьева монастыря[599]. Но следует оговориться, что в Краткой и Проложной редакциях имя автора не проставлено, а из 19 списков (с учетом Овч., № 557) Пространной редакции имя Григория читается только в двух, причем не в самых старших. В. О. Ключевский бездоказательно полагал, что Краткая редакция является сокращением Пространной[600]. Краткая же редакция была известна историку уже в списке 1543 г. (Вол., № 490), поэтому литературную деятельность монаха Григория он отнес ко второй четверти XVI в., связывая ее с канонизационной деятельностью соборов 1547—1549 гг.[601] Кстати, аналогичную догадку высказывал митрополит Макарий (Булгаков)[602]. В. А. Колобанов, также не приводя аргументов, считал, что Григорий сначала создал Краткий вариант (около 1540 г.), а вскоре после собора 1549 г. переработал его в Пространное житие[603].

Все эти гипотетические построения были основательно подорваны открытием Т. В. Черторицкой, которая обнаружила рукопись Краткой редакции Жития Евфимия, датирующуюся (по мнению исследовательницы) началом XVI в.[604] Следовательно, появились весомые аргументы в пользу более раннего происхождения Краткой редакции по сравнению с Пространной и принадлежности обеих редакций разным авторам.

Краткая редакция Жития Евфимия Суздальского изучается нами по следующим спискам:

1) ГИМ, Епархиальное собр., № 937. Сборник–конволют из трех рукописей. Первая рукопись (л. 1—60) содержит Житие Сергия Радонежского, по нашей классификации — четвертой Пахомиевской редакции (Троицкого вида)[605]. На л. 60 об. примечательная запись писца: «Въ лѣто 6990. Въ дом Святѣи Богородици къ Покрову, въ Дѣвичь монастырь, при игумении Софии». Речь, очевидно, должна идти о суздальском Покровском монастыре, поскольку в том же сборнике помещено житие Евфимия Суздальского, да и игуменья София фиксируется в качестве настоятельницы именно суздальского Покровского монастыря под 1506 г.[606] П. М. Строев в свое время отмечал, что до начала XVI в. о Покровском девичьем монастыре не сохранилось никаких известий[607], поэтому приведенная выше запись 1482 г. содержит новые факты по истории суздальского Покровского монастыря. Вторая рукопись Епархиального сборника (л. 72—93) содержит интересующее нас Житие Евфимия Суздальского. Филигрань: Тиара — ближе всего к указанной в альбоме Н. П. Лихачева, № 1351 (1507 г.). Список может быть датирован вторым десятилетием XVI в.

Заголовок: «Мѣсяца апреля въ 1 день. Преставление преподобнаго отца нашего Еуфимиа, поставльшаго пречестную обитель Господа Бога Спаса нашего Исус Христа, честнаго и боголѣпнаго Его Преображениа, Спасителя всему миру, и богоспасаемаго града Суждаля. Преставися от земля преподобныи Еуфимие к небеснымь вѣчным благымь обителем, блаженную и святую свою душу Богу в руцѣ предасть апреля 1. Господи, благослови».

Третья рукопись (л. 94—218) содержит Службу и Житие Кирилла Белозерского, датируется тем же временем (филигрань — Тиара) и писана рукой знаменитого каллиграфа Исака Собаки (не известный ранее автограф!).

Епархиальный список Жития Евфимия Суздальского вводится в научный оборот впервые.

2) Государственный архив Нижегородской области, ф. 2636 (Коллекция рукописных и старопечатных книг), оп. 2, № 52 (л. 592— 597 об.). Рукопись введена в научный оборот Т. В. Черторицкой[608]. В определении времени написания сборника исследовательница испытывает некоторые колебания: с одной стороны, соглашается с датировкой его 10–ми годами XVI в., с другой стороны, называет и начало XVI в. Поэтому датировка Нижегородского сборника требует уточнений. Филиграни: 1) Большая тиара — типологически близкая к указанной в альбоме Ш. Брике под № 4895 (1498 г.); 2) Рука в рукавчике под звездой — сходная со знаком из того же альбома под № 11165 (1505 г.); 3) Голова быка под стержнем, обвитым змеей и увенчанным литерой W под короной, — Пиккар, XVI, № 502 (1512—1519 гг.); 4) Голова быка под крестом, обвитым змеей и увенчанным 5–лепестковым цветком, — Пиккар, XVI, № 383 (1518, 1519 г.); 5) Голова быка под крестом, обвитым змеей, — тождественный (!) знак имеется в альбоме Н. П. Лихачева под № 3359 (1519 г.); 6) Голова быка под стержнем с несколькими пересечениями (2 варианта) — оба варианта находят соответствие в альбоме Я. Синарска–Чаплицка (1983 г.) под №№ 1102 (1524 г.) и 1103 (1526 г.). Рукопись, таким образом, может быть датирована концом 10–х — началом 20–х годов XVI в.