Письмо 114

13.4.1956 г.

Боголюбивый отец!

Получил я ваше письмо и вы пишете, что духовная жизнь у вас не клеится, молитва пресекается, нападает уныние, леность, сухость и легкое отчаяние.

В этой временной жизни иначе и быть не может: приходится переживать всякие невзгоды, как кораблику в море — то ветры, то дождь, то буря, да такая, что мачты трещат; то и жди, что на подводный камень выкинет. В такие тяжелые минуты полезно прогуляться в лес, и посмотреть, как белки прыгают с елки на елку и птички хвалят Господа. Только бедный человек унывает и скорбит. Еще полезно с кем-нибудь поговорить. А врачует это тяжелое состояние — терпение, молитва и время. Еще смущают тебя старые привычки и ты очень унываешь. Да тяжеловато переживаешь их, однако унывать не надо.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит: "Часто старые привычки мучительным образом обладают нами и теми, которые оплакивают грехи свои; и сие не удивительно. Слово о судьбах и падениях темно для нас и никакой ум не постигнет. Еще не ужасайся, если и каждый день падешь и не отступай от пути Божия, но стой мужественно и, без сомнения, ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение".

Преп. Моисей говорит: «Сила для желающего стяжать добродетели заключается в том, чтобы не малодушествовать, когда случится пасть, но снова продолжать свой путь».

Не падать свойственно только ангелам. Вот что говорит св. Ефрем Сирин: "Подвижнику и это надо знать: поколику душа несравненно выше тела, потолику и душевные добродетели особенно богоименные и богоподражательные, выше добродетелей телесных и душевные пороки тяжелые и пагубнее телесных, хотя не знаю, почему ускользает сие от разумных многих. Пьянства, блуда, воровства и близких к сим пороков (как таких, которых многие остерегаются и боятся) избегают: но равнодушно смотрят на пороки гораздо важнейшие, как душевные — зависть, злопамятство, высокомерие, лукавство и корень всех зол, сребролюбие". Некоторым это может быть будет непонятно и невместимо, но преподобный сказал справедливо, ибо он сравнивает пороки душевные с телесными. А добродетель богоименная, это любовь, ибо Бог есть любовь.

Это я написал вам не в поблажку, а к сведению, чтобы духовную жизнь понимал пошире. Важнее всего старайся быть мирным; а чтобы быть мирным, не касайся никаких чужих дел, уклоняйся от разной нелепой болтовни, чтения газет и узнаваний новостей. Св. отцы сказали: "Каким монах вышел из келии, то таким уже не вернется". А о газетах и слушании новостей и говорить излишнее.

Если будет какое недоразумение — пиши; постараюсь ответить, насколько Господь вразумит меня, грешного. Мне уже стукнуло 83 года и благодарю Бога, ибо я имею два утешения: 1-е — хорошие глаза, свободно могу читать, и 2-е — сам себя обслуживаю; а о болезнях умолчу.

Прошу св. молитв ваших.

Письмо 115

Сердечно благодарю за образ преп. Серафима; созерцаю его житие и рассматриваю свое пустожитие; жутко делается, иногда готов волосы свои на голове рвать за свое нерадение. Время жития моего в сей юдоли плачевной приближается к концу и бренное мое тело взято из земли и в землю таки опустят. Пишу эти строки и плачу, Господи! Помоги же мне, грешному изуверу, принести истинное покаяние, подобно тому иноку Силуану, которого я отпевал не так давно, и сподобил причаститься Святых Твоих Таин, недостойно носящего светлые церковные ризы и именоваться служителем и совершителем Божественной литургии, опять плачу. Кончаю писать и ложусь в постель, продолжаю плакать, и слезы текут струей. Тишина, огонь погашен, братия улеглась спать, и опять усиленный плач.

Суетный мир продолжает жить своей жизнью, а многогрешное мое тело лежит в холодной могиле, тело взято из земли и возвратится в землю, а дух возвратится к Богу, который дал его, говорит Екклесиаст. А ты что приобрел для будущего века? А! Мученики покажут язвы за Христа, преподобные подвиги, а ты что? Напялил схиму на себя, обещался пред Евангелием и пред братией нести подвиги, а как живешь? Продолжаю плакать. Встал, пошел, умылся, нашел огарок свечки, продолжаю писать; написал я тебе безумно, по безумию моему, но не буду безумен, ибо написал свое переживание, а если ты посмеешься — я не посетую на твой смех. А за мою болтовню, ибо я много иногда болтаю, повесил бы замок на мой рот, но в данное время нельзя этого сделать, духовничество и служба препятствуют...