Вот что еще, хотя я скажу и безумно, но не буду безумен, всю я свою жизнь стремлюсь и стараюсь исполнить эти три условия, и по Божией милости обретаю хоть и несовершенный мир, а все же бываю мирен. Назначили меня настоятелем в Печенегский монастырь, прямо из простого монаха посвятили в иеродиакона, и иеромонаха, и в игумена; в две недели собрался в путь-дорогу и учился служить; но я по благодати Божией был мирен; удивлялись некоторые иноки: "Как ты спокойно собираешься, другие переходят в другую келью с тревогой, а ты так мирно принял назначение". Многие иноки говорили мне многое. Большинство советовали отказаться: ты ведь едешь на крест. Я ответил: "Мы не знаем, когда и где Господь дает крест". Вот и собралися в путь, со мной еще два иеромонаха. Ехали мы туда 16 суток, до города Рованниеми на поезде, а от города 500 верст по Печенге, 250 верст на лошадях и 250 верст на оленях, конечно, нелегко было, ибо не знали языка, а все же добрались.

Приехали вечером, встретили нас с колокольным звоном, пришли в церковь, надели на меня мантию шелковую, открыли Царские Врата, я приложился и иеромонахи, которые приехали со мной, к престолу и к раке преп. Трифона. Братия вся была собравшись в церковь, священнослужащие в облачениях; не готовился я сказать что-нибудь, а когда стал подходить к братии, помысел говорит мне: "Скажи что-нибудь", вот я и сказал: "Здравствуйте, отцы святые и братия, прислан я к вам настоятелем и со мной еще два иеромонаха, мы собрались в очень короткий срок. Всего две недели учился я служить, ибо посвящен я из простого монаха; в службе будут какие-либо ошибки, покройте мои недостатки христианской любовью, а в хозяйственных делах, прошу вас, помогайте мне". Казначей ответил: "Будем, будем помогать". Я продолжал: "Отцы святые, главное — надо нам стараться, чтобы у нас был мир и согласие, если это будет, тогда почиет на нас Божия благодать. Аминь".

Ризничий сказал: "Прости, мы ничего не можем сказать". Братия вся подходила ко мне под благословение и мы пошли к приготовленному чаю, был пирог с семгой и ватрушки. Попили чайку в настоятельных кельях. Я остался здесь ночевать и на постоянное жительство; помещение большое, два зала, две комнаты и спальня. Принял монастырь очень просто, прожил там 10 лет и 8 месяцев. До меня был назначен настоятелем иеродиакон, но он очень расстроился, с ним стали случаться припадки. Вот тогда меня и назначили.

На Валааме проходил послушания разные, и все такие, которые мне не нравились, однако, не унывал, а был мирен. От св. послушания рождается смирение и сила воли укрепляется. А св. отцы даже приписывают послушание мученичеству. Очень хорошо пишет авва Дорофей, советую тебе прочитать эту книгу.

Вообще очень нам вожделенна своя волюшка. А вдруг надо оставить свою волю и исполнить волю другого. Очень трудно уступить другому,— это могут только великие души, а слабенькие крепко настаивают на своем.

Еще возьми себе в обязанность: в расстройстве не надо решать никакого дела. Так советуют св. отцы.

Еще о гордости: свойство гордости — видеть в себе только хорошее, а в других только худое, а свойство смирения — видеть свои грехи, а в других добрые качества.

Письмо 80

Письмо инокине

Боголюбивейшая инокиня.

Ты пишешь, что борет тебя гнев, "и мира и утешения не имам". Если не будем трудиться и работать над своим сердцем — мира и утешения не будет. Надо же наконец взять себя в руки, не все же жить, спустя рукава! Ибо нуждницы восхищают царство небесное (Матф. 11, 12). Антоний Великий сказал своему ученику: "Ни Бог, ни я тебе не помогут, если сам не будешь трудиться. Духовная жизнь подобна дереву, телесный подвиг — листьям его, а душевное делание — плоду".

Писание говорит: "Всякое древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и в огне вметаемо" (Матф. 3, 10). Конечно, телесный труд нужен, ибо без него и плодов не будет. Однако знай, что все телесные труды не как добродетель, а как пособие к добродетели. Многие много трудились, а плодов не получали, ибо труд их был внешний, убивающий дух: "Некоснися, ниже вкуси, ниже осяжи" (Кол. 2, 12). Св. Иоанн Лествичник говорит: "Весьма развратился нынешний век и весь стал преисполнен возношения и лицемерия". Труды телесные, по примеру древних отцов наших, может быть, и показывают, но дарования их не сподобляются, хотя думаю я, естество человеческое никогда так не требовало дарования как ныне". И справедливо мы это терпим, потому что не трудам, но простоте и смирению являет себя Бог". Св. Исаак Сирин говорит: "Если ты трудишься в какой прекрасной добродетели и не видишь успеха, или плода,— не дивись, ибо Господь дает дарование не за труды, а за смирение". Священномученик Максим сказал: "Даждь телу малое упражнение, а все усилия употреби на внутреннее делание". Св. Варсонофий сказал: "Если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем". Св. Антоний сказал: "Когда я сидел у одного аввы, пришла некоторая дева и сказала старцу: «Авва, я провожу свою жизнь в посте, вкушаю один раз в неделю и ежедневно изучаю Ветхий и Новый Заветы». Старец ответил ей: "Сделалась ли для тебя скудость все равно, что изобилие?". Она сказала: "Нет". "Бесчестие, как похвала?". Она сказала: "Нет". "Враги, как друзья?". Она ответила: "Нет". Тогда говорит тот мудрый старец: "Иди, трудись, ты ничего не имеешь".

Ужасный ее подвиг: один раз кушала в неделю и то, наверно, не изысканную пищу, и вдруг услышала от опытного старца: "Ты ничего не имеешь". И Св. Писание изучала, однако не понимала сущности, чему учит оно, и все ее благочестие было чисто внешнее, плодов духовных и не сподобилась получить. И те пять дев юродивых большой подвиг девства сверхъестественный соблюли, но как добрых дел не имели (Гал. 5, 22) остались вне дверей в небесный чертог. И фарисеи знали на зубок Св. Писание, но не жили по Писанию, и истины не могли понять — распяли Господа.

Да, духовная жизнь, из наук наука, требует духовного рассуждения, а рассуждение рождается от смирения. У египетских старцев, если какая добродетель обнаружится, то ее не считали добродетелью, а грехом. Вот как святые боялись тщеславия! Святой архиеп. Феофил посетил гору Нитрийскую и пришел к нему авва горы. Архиепископ сказал ему: "Какая добродетель по твоему опытному сознанию есть высшая на иноческом пути?". Старец отвечал: "Повиновение и постоянное самоукорение". Архиепископ сказал: "Иного пути, кроме этого, нет". Святой Варсонофий Великий сказал: "Если ты исполнишь три условия, где бы ты ни жил, будешь мирен. 1-е — оставишь волюшку свою позади себя; 2-е — укорять себя и 3-е — считай себя хуже всех".