По болезни о. Амвросш не выходилъ въ церковь. 0.iосифъ начинаетъ служить въ его келье всеношныя. Онъ становится старшимъ келейникомъ и получаетъ келью вместе съ другимъ келейникомъ. Какъ старшш келейникъ онъ считалъ своей главной обязанностью заботиться о спокойствш старца Амвроая. Поэтому онъ часто выходилъ въ прiемную и внимательно выслушивалъ посетителей. Ответь старца онъ передавалъ въ точности, ничего не прибавляя отъ себя. Этимъ онъ заслужилъ уважеше и любовь всехъ прiезжаюгцихъ. Прiемъ у старца иногда затягивался до 11 часовъ ночи. Видя усталость старца, о. iосифъ деликатно начиналъ заводить часы въ его комнате, напоминая этимъ, что пора кончать.

Несмотря на большую занятость, о. iосифъ находилъ время для чтешя творешй св. Отцовъ, особенно «Добротолюбiя». Онъ былъ человекомъ глубокаго, внутренняго дЬлашя, проходившш такъ называемую iисусову молитву. Старецъ же Амвросш постепенно подготовлялъ его къ старческому служешю, уча его словомъ и собственнымъ примеромъ. Онъ любилъ его и доверялъ, называя его своей правой рукой и никогда не разлучался съ нимъ въ течете 30 летъ. После смертй о. Амвроая о. iосифъ остался такимъ же смиреннымъ, какъ былъ. Онъ никогда не придавалъ себе никакого значешя и говорилъ: «Что я значу безъ батюшки? Нуль и больше ничего».

0.iосифъ былъ слабаго здоровья и очень воздержанъ въ пище. Онъ никогда и ничемъ не выдавался. Тихо и скромно онъ делалъ свое дело. Онъ былъ истиннымъ помощникомъ старца, но держалъ себя такъ, какъ будто и не былъ такъ высоко поставленъ. Обращеше его было непринужденно и духовно–просто. Любовь о. iосифа къ старцу Амвроаю была такъ глубока, что онъ готовъ былъ отдать за него свою жизнь. Ни словомъ, ни деломъ, ни мыслiю онъ не противоречилъ старцу.

Въ последше годы жизни старца Амвроая къ нему стало приходить такъ много посетителей, что онъ не могъ принять всЬхъ. Многихъ онъ посылалъ къ о. iосифу. Въ 1888 г. о. iосифъ сильно заболелъ и готовился къ смерти.

Ему уже прочитали отходную. Старецъ Амвросш очень скорбелъ о своемъ любимомъ ученике и, конечно, горячо молился о немъ. Наконецъ, о. iосифъ поправился. После выздоровлешя онъ сталъ помогать о. Амвроаю темъ, что исповедывалъ народъ. Въ этомъ же году летомъ, о. Амвросш благословилъ его съездить въ Юевъ, куда онъ такъ стремился 30 летъ тому назадъ. Проездомъ туда онъ заехалъ въ монастырь, где жила его сестра, монахиня Леонида. Радости ея не было конца, при виде своего «братика».

Черезъ два года о. Амвросш совсемъ переселился въ обитель Шамордино, а о. iосифу онъ велелъ оставаться въ Оптиной. 0.iосифъ сильно скучалъ безъ старца, но покорный воле Божiей и старца примирился со своимъ новымъ положешемъ. Еще черезъ годъ, въ 1891 г., старецъ Амвросш тяжело заболелъ и скоро умеръ. Все близко знавгше о. Амвроая тяжело переносили эту смерть, но тяжелее всехъ ее переносилъ о. iосифъ. Однако, онъ не потерялся и не упалъ духомъ, а еще утешалъ другихъ. После смерти о. Амвроая духовное «окормлеше» Шамординской обители перешло къ о. iосифу. А вскоре после смерти скитоначальника о. Анатолiя, о. iосифъ занялъ и эту должность и съ нею сталъ старцемъ для всей братш Оптиной Пустыни.

Итакъ, «хибарка» о. Амвроая, свидетельница столькихъ молитвъ и подвиговъ, не опустела. Духовныя чада о. Амвроая видели въ о. iосифе его преемника.

Распорядокъ дня о. iосифа былъ заведенъ разъ и навсегда. Съ утра онъ принималъ посетителей. После трапезы немного отдыхалъ, а затемъ опять принималъ народъ. Къ себе онъ былъ всегда строгъ и никогда не позволялъ себе никакихъ послаблешй. Въ обращенш онъ былъ ровенъ со всеми. Его кратые ответы и сжатыя наставлешя были действительнее самыхъ продолжительныхъ беседъ. Кроме влiяшя своимъ благодатнымъ словомъ на душевное расположеше человека, о. iосифъ имелъ еще несомненный даръ исцелешя болезней душевныхъ и телесныхъ. Случаевъ, въ которыхъ ясно обнаруживался его даръ прозорливости, такъ много, что невозможно ихъ передать. Вотъ два примера. Одна козловская помещица решила поехать въ Оптину Пустынь и пригласила своихъ дочерей ее сопровождать. Младшая согласилась, а старшая предпочла остаться дома, чтобы развлекаться съ ожидавшимися гостями. Оптина понравилась помещице и она собиралась здесь подольше пожить. Но о. iосифъ послалъ ее немедленно домой, говоря, что надо торопиться, «а то, пожалуй, и гроба не застаните». Подъезжая къ дому, помещица, действительно, увидела гробъ, который выносили изъ дома: ея старшая дочь убилась, упавъ съ лошади при верховой езде.

Другой примеръ прозорливости о. iосифа приводится нами впервые. Въ книге «На Берегу Божтей Реки» изданной въ Тр. Серпевой Лавре въ 1916 г. написано следующее:

«25 сентября. День Преподобнаго Серия Радонежскаго и всея Россш Чудотворца. День моего Ангела. Вчера съ вечера у насъ въ доме служили всенощную, и какъ же это было умилительно! И весь сегодняшнш день сердце праздновало какою–то особенною праздничною радостью.

Ходили къ старцамъ. Старецъ о. iосифъ поразилъ меня некоею неожиданностью, какой я оть него никогда не видёлъ и ожидать не могъ. Принялъ онъ насъ въ своей комнатке. Сидѣлъ онъ слабенькш, но очень благодушный, на своемъ диване, одетый въ теплый подрясникъ сераго цвета изъ какого–то очень мягкаго пушистаго сукна. Подрясникъ былъ опоясанъ довольно тонкимъ шнур ко мъ, сплетеннымъ изъ несколькихъ шнурковъ — белыхъ и красныхъ. Мы стали передъ старцемъ на колени, чтобы принять его благословеше. Батюшка благословилъ и, вдругъ, порывистымъ движешемъ снялъ съ себя шнурокъ и со словами:

— «Ну, вотъ, на — тебе!»

Наделъ мне его на шею и ловко завязалъ его мне на груди узломъ, на редкость красивымъ и искуснымъ.

Что бы это могло значить?»