— Ну, какъ у васъ въ Москве? — было первымъ его вопросомъ.

Я, не зная, что ответить, сказалъ ему громкую фразу:

— Да какъ вамъ сказать, батюшка; все находимся подъ взаимнымъ гипнозомъ.

— Да, да… Ужасное дело этотъ гипнозъ. Было время, когда люди страшились этого дЬяшя, бегали отъ него, а теперь имъ увлекаются… извлекаютъ изъ него пользу… И о. Нектарш въ самыхъ популярныхъ выражешяхъ, прочиталъ мне целую лекщю, въ самомъ точномъ смысле этого слова, о гипнотизме, ни на одно мгновеше не отклоняясь отъ сущности этого учешя въ его новейшихъ изследовашяхъ.

Если бы я пришелъ къ старцу, хотя бы второй разъ, и если бы я умышленно сказалъ ему, что я — спиритъ и оккультистъ, что я интересуюсь, между прочимъ, и гипнотизмомъ, я, выслушавши эту речь, могъ бы съ спокойной душою заключить, что старецъ такъ подготовился къ этому вопросу, что за эту подготовку не покраснелъ бы и я, человекъ вдвое почти моложе его.

— … И ведь вся беда въ томъ, что это знаше входитъ въ нашу жизнь подъ прикрьтемъ, какъ буд–то, могущаго дать человечеству огромную пользу…

— закончилъ о. Нектарш.

Въ это время отворилась дверь, вошелъ келейникъ и заявилъ: «батюшка, васъ очень дожидаются тамъ».

— Хорошо, хорошо, сейчасъ, — проговорилъ старецъ, а затѣмъ, немножко помедливъ, продолжалъ, обращаясь лично ко мнѣ:

— А вотъ еще болѣе ужасное, еще болѣе пагубное для души, да и для тѣла увлечете — это увлечете спиритизмомъ…

Если бы въ этой келлш, гдѣ перебывалъ цѣлый рядъ подвижниковъ–старцевъ Оптиной пустыни, раздался сухой, металлическш, знаете, — бываетъ иногда такой, въ жарые лѣтше, тньскте, грозовые дни, — раскатъ оглушающаго удара грома, онъ бы не произвелъ на меня такого впечатлѣшя, какъ эти слова Боговдохновеннаго старца.

Я почувствовалъ, какъ у меня къ лицу прилила горячая волна крови, сердце начало страшно усиленными ударами давать знать и головѣ, и рукамъ, и ногамъ, и этому дивану, и, даже кажется, самому старцу, о своемъ существоваши. Я превратился въ одно сплошное внимаше. Замеръ отъ неожиданности. И мой, привыкшш къ подобнаго рода экстравагантностямъ, разсудокъ, учтя все тѣ физюлогичесые и психологичеоае импульсы, которые мгновенно дали себя знать при первыхъ словахъ старца, сказалъ мнѣ: «слушай, это для тебя».

И, действительно, — это было для меня.

А старецъ продолжалъ:

— О, какая это пагубная, какая это ужасная вещь!

Подъ прикрыттемъ великаго христтанскаго учешя и появляется на спиритическихъ сеансахъ, — незаметно для человека, — онъ, сатана, сатанинскою лестью древняго змiя, заводить его въ такте ухабы, въ тактя дебри, изъ которыхъ нѣтъ ни возможности, ни силъ не только выйти самому, а даже распознать, что ты находишься въ таковыхъ. Онъ овладеваете черезъ это, Богомъ проклятое дЬяше, человеческимъ умомъ и сердцемъ настолько, что то, что кажется неповрежденному уму грѣхомъ, преступлешемъ, то для человека, отравленнаго ядомъ спиритизма, кажется нормальнымъ и естественнымъ…

Въ моей голове, съ быстротою молши, всталъ целый рядъ моихъ личныхъ дѣяшй и деяшй другихъ, отдавшихся этому учешю, которыя именно прошли при указанномъ старцемъ освѣщеши.

Что можете быть, съ точки зрешя истиннаго, неповрежденнаго христтанина, более преступнымъ такого дѣяшя, какъ, напримѣръ, да простяте меня очень мнопе спириты, — поблажка такого страшнаго греха въ семье, между супругами, какъ прелюбодЬяше и уклонеше одной изъ сторонъ для сожительства съ третьимъ? Проникгшеся же сатанинскимъ учешемъ въ спиритизме, «о перевоплощети душъ», по которому человекъ появляется на земле неоднократное число разъ, будто бы, для искуплешя греховъ своего минувшаго сугцествовашя, оправдываютъ это явное нарушеше седьмой заповеди, — скрепленной Божественными словами Христа: «что Богъ сочеталъ, того человекъ да не разлучаетъ», и узаконенное Самимъ Творцомъ вселенной, на первыхъ страницахъ Библш: «посему, оставить человекъ отца и мать и прилепится къ жене своей, и будутъ два одною плотью», — темъ ни на чемъ не основанномъ доводомъ, что вновь сходягщеся были въ прежнемъ перевоплощеши мужемъ и женой, и вспыхнувшая между ними любовь сейчасъ, только лишь доказываете, что они недокончили въ прошломъ существовали какую–то возложенную на нихъ задачу, и должны ее кончить совместно теперь? ..

Или, что можетъ быть противозаконнее, — я знаю, и это не простятъ мне мои бывгше коллеги по несчаспю, — съ хриспанской точки зрешя, безбрачнаго сожительства, а оно введено почти въ догматъ, въ целой массе спиритическихъ организащй только лишь потому, что эротизмъ въ спиритизме считается самымъ вернымъ импульсомъ для проявлешя медiумическихъ способностей.

И т.д., и т.д. — безъ конца.

— Ведь стоить только поближе всмотреться во многихъ спиритовъ, — продолжалъ старецъ: прежде всего, на нихъ лежитъ какой–то отпечатокъ, по которому такъ и явствуетъ, что этотъ человекъ разговариваетъ со столами; потомъ у нихъ появляется страшная гордыня и чисто сатанинская озлобленность на всехъ противоречащихъ имъ…