«Вкуси сладость райскихъ обрученій, которыя даю любягцимъ Меня», провѣгцалъ невидимый голосъ. Съ этими словами о. Ѳеодору показалось, что Самъ Спаситель положилъ десницу Свою на его сердце, и онъ былъ восхигценъ въ неизреченно пріятную, какъ бы обитель совершенно безвидную, неизъяснимую словами земнаго языка.

Отъ этого чувства онъ перешелъ къ другому, еще превосходнейшему, затѣмъ къ третьему; но всѣ эти чувства, по собственнымъ его словамъ, онъ могъ помнить только сердцемъ, но не могъ понимать умомъ. Потомъ онъ увидѣлъ храмъ и въ немъ близъ алтаря, какъ бы шалашъ, въ которомъ было 5 или 6 человѣкъ.

«Вотъ, для этихъ людей», сказалъ мысленный голосъ, «отмѣняется смерть твоя. Для нихъ ты будешь жить». Ѳеодору даже были показаны тѣ великія скорби, которыя ему предстояли на землѣ.

Ѳеодору устроили келью въ лѣсу, гдѣ съ нимъ жили іеросхимонахъ Клеопа, вышедшій, какъ и онъ, изъ Молдавіи. Вскорѣ къ нимъ присоединился и о. Леонидъ, сложившій съ себя настоятельство (будугцій оптинскій старецъ). Но и тамъ они не обрѣли тишины и рѣшили перебраться на сѣверъ. Но здѣсь начались тѣ великія скорби, которыя были предсказаны Ѳеодору въ его видѣніи. Въ Палеостровской пустыни его держали взаперти, какъ въ тюрьмѣ. Два года онъ жилъ безъ одежды и обуви и ему еще грозили посадить въ погребъ и кормить травой. На эту угрозу Ѳеодоръ отвѣчалъ: «вѣрую милосердному Богу моему: мнѣ сдѣлать могутъ только то, что Онъ попуститъ за грѣхи мои».

Далѣе Ѳеодоръ попалъ на Валаамъ, гдѣ его ждали его ученики Клеопа и Леонидъ. Валаамъ посѣтилъ министръ князь Голицынъ, который все вниманіе свое удѣлилъ старцамъ и даже доложилъ о нихъ Государю Александру I. Это возбудило зависть и злобу, тѣмъ болѣе, что къ ихъ руководству устремились и монахи и мірскіе. Старцамъ бы было не сдобровать, если бы за нихъ не вступились Филаретъ Московскій и Иннокентій Пензенскій. Хотя старцы и были оправданы, но они предпочли перебраться въ Александро–Свирскій монастырь, гдѣ Ѳеодоръ послѣ тяжкой полуторолѣтней болѣзни скончался. «За день до кончины онъ имѣлъ видѣніе: онъ видѣлъ себя въ нѣкоей великолѣпной церкви, исполненной бѣлоризцевъ, и изъ ихъ среды, съ праваго клироса, услышалъ торжественный голосъ покойнаго друга своего, іеросхимонаха Николая: «Ѳеодоръ, настало время твоего отдохновенія пріити къ намъ».

Это совершилось въ пятницу Свѣтлой седмицьг 1822 года. Въ девятомъ часу вечера заиграла на устахъ Ѳеодора радостная улыбка, лицо его просвѣтилось, черты измѣнились божественнымъ измѣненіемъ. Ученики, окружавшіе одръ старца, забыли слезы и сѣтованія и погрузились въ созерцаніе величественной необыкновенной кончины. Благоговѣйный страхъ, печаль, радость, удивленіе овладѣли вдругъ ихъ чувствами: они ясно прочитали на лицѣ отца своего, что душа его съ восторгомъ излетЬла въ объятія свѣтоносныхъ Ангеловъ».

Рукописное житіе такъ кончается: «Отче святый, Ты нынѣ обитаешь въ райскихъ чертогахъ и ненасытимо наслаждаешься хлѣбомъ небеснымъ, пролей о насъ молитву передъ Царемъ царей, не предай чадъ твоихъ челюстямъ вражіимъ, будь намъ помогцникомъ въ страшныя смертныя минуты и представь насъ Лицу Всевышняго, да и мы соединимъ съ ликуюгцимъ гласомъ твоимъ наши слабые гласы и удостоимся съ трепетомъ прославлять въ вѣчные вѣки Тріипостаснаго Бога, славимаго всею вселенною. Аминь».

Іеросхимонахъ Левъ — великiй старецъ (1768–1841 г)

Первый приснопамятный Оптинскій старецъ родился въ г. Карачевѣ, Орловской губ., и въ святомъ крегценіи нареченъ былъ Львомъ. Въ міру онъ вращался въ купеческомъ быту и служилъ приказчикомъ въ пеньковомъ дѣлѣ. Онъ возилъ пеньку для сбыта на дальнія разстоянія, дѣлая болынія разъѣзды. Однажды онъ подвергся нападенію отъ волка, который вырвалъ у него изъ ноги огромный кусокъ тѣла. Будучи необычайно сильнымъ и смѣлымъ, юноша Левъ засунулъ кулакъ въ глотку волка, а другой рукой сдавилъ ему горло. Обезсиленный волкъ упалъ съ воза. О. Левъ прихрамывалъ послѣ этого всю жизнь.

Смѣтливый и въ высшей степени способный приказчикъ во время этихъ переѣздовъ сталкивался съ представителями всѣхъ классовъ общества, онъ хорошо освоился съ манерами и бытомъ каждаго изъ нихъ. Этотъ опытъ пригодился ему въ годы его старчествованія, когда къ нему приходили и раскрывали ему душу самые разнообразные люди, знатные и незнатные. Начало монашеской жизни о. Левъ положилъ въ Оптиной Пустыни, но потомъ перешелъ въ Бѣлобережскую Пустынь, гдѣ въ то время настоятельствовалъ извѣстный Аѳонскій подвижникъ о. Василій Кишкинъ.

Вскорѣ о. Левъ принялъ монашескій постригъ съ именемъ Леонида. Здѣсь онъ прошелъ искусъ обученія монашескимъ добродѣтелямъ: послушанію, терпѣнію и всѣмъ внѣшнимъ подвигамъ. Въ 1804–омъ году о. Леонидъ сталъ преемникомъ о. Василія. Еще до назначенія своего настоятелемъ, о. Леонидъ временно прожилъ нѣкоторое время въ Чолнскомъ монастырѣ, гдѣ встрѣтился съ ученикомъ старца Паисія Величковскаго — о. Ѳеодоромъ и сталъ его преданнымъ послѣдователемъ. Старецъ Ѳеодоръ сталъ обучать о. Леонида высшему монашескому дѣланію, этой «наукѣ изъ наукъ и искусству изъ искусствъ», какъ зовется подвигъ непрестанной молитвы и посредствомъ, которой происходить очищеніе сердца отъ страстей. Въ описываемое время о. Леонидъ также встрѣтился съ инспекторомъ Орловской семинаріи игуменомъ Филаретомъ, будущимъ митрополитомъ Кіевскимъ и имѣлъ съ нимъ духовное общеніе. Это обстоятельство имѣло для старца значеніе въ его послѣдующей жизни.

Какъ только о. Леонидъ былъ назначенъ настоятелемъ Бѣлобережской пустыни, о. Ѳеодоръ перешелъ къ нему на жительство. Впослѣдствіи оба подвижника во многихъ скитаніяхъ прожили совмѣстно отъ 15 до 20 лѣтъ. Подъ руководствомъ о. Ѳеодора о. Леонидъ достигъ высокихъ духовныхъ дарованій.

Въ Бѣлыхъ Берегахъ о. Ѳеодора постигла продолжительная болѣзнь, послѣ которой построили ему уединенную келлію въ лѣсной глуши, въ 2–хъ верстахъ отъ обители, гдѣ онъ и поселился съ о. Клеопой, о которомъ читатель знаетъ изъ предыдущаго. Къ этимъ великимъ подвижникамъ вскорѣ присоединился и самъ о. Леонидъ, сложившій съ себя званіе настоятеля — 1808 г. Здѣсь въ пустынномъ безмолвіи онъ принялъ келейно постриженіе въ схиму и нареченъ былъ Львомъ. Какъ уже извѣстно изъ предыдущаго жизнеописанія о. Ѳеодора, онъ перешелъ въ Новоезерскій монастырь, откуда его митроп. Амвросій перевелъ въ Палеостровскую пустынь. Тамъ онъ провелъ 3 скорбные года и въ 1812–омъ году переселился въ Валаамскій монастырь. Здѣсь его встрѣтили о. о. Клеопа и Леонидъ, которые ранѣе его переселились туда же.