B Александрийской литургии апостола Марка после «Святая святым» и ответного «Един Отец Свят, Един Сын Свят, Един Дух Свят в единство Духа Святаго. Аминь» священник преломляет и раздробляет Хлеб со словами «хвалите Бога во святых…» и «Господь благословит и поможет причастием Святых, Пречистых и Животворящих Его Таин ныне и присно и во веки веков». Клир отвечает: «Дух Святый повелевает и освящает». На это священник снова произносит: «Вот освятилось и совершилось». [703]

B эфиопской литургии 12-ти апостолов священник омакает свой палец (sic!) в честной Крови и ею делает знак креста на Святом Теле над переломом. [704] То же совершается и в коптской литургии святого Кирилла Александрийского, но до «Отче наш».

Таким образом преломление и раздробление Святого Агнца есть необходимая принадлежность Евхаристии, как это и следует из самого повествования Евангелия о Тайной Вечере. Как было сказано выше, одним из ранних наименований евхаристического богослужения в древности и было «преломление хлеба», κλάσίς τοϋ άρτου (Деян. 2:46).

Значительно упрощеннее по сравнению с александрийским обычаем и с древней литургией апостола Иакова это совершается в Византийских литургиях. Святой Василий сократил литургию апостола Иакова, и сам чин раздробления после повсеместного распространения проскомидии с изъятием Агнца, надрезанием его по печати и тому подобного. стал более удобным и простым.

Диакон, войдя в алтарь и став справа от иерея, обращается к нему со словами: «Раздроби, владыко, Святый Хлеб». Священник отвечает: «Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и никогдаже иждиваемый, но причащающыяся освящаяй». В этих словах антиномически исповедуется богословие об Агнце, закланном за грехи мира, и о Его неограниченности временем и местом, о пοстоянности причащения Тела и Крови Христовых во все времена. Этими словами показывается, что несмотря на разделяемость, необходимую для причащения многих, Агнец остается неповрежденным и неделимым. Это непостигаемое для ума свойство евхаристического Жертвоприношения позволяет совершать ежедневно Литургию на многих престолах по лицу вселенной, и Тело Христово остается неповрежденным и неиждиваемым. Это неиссякаемый источник вечной жизни. При этом в причастии подается верующим не какая-то часть Тела Христова, a всецелая Его телесность, и мы причащаемся не части Его пречистого Тела, a именно этой телесности. Мы причащаемся, несмотря на реальное преложение Святых Даров, не реально физическому Телу, страдавшему на Голгофе, a Телу, прославленному и вознесенному на небо, т. е. не ограниченному какими-то размерами и местом, a пребывающему в полноте прославленного и преображенного человечества. Весь Христос в интегральности Своего прославленного Тела преподается в наименьшей частице евхаристических Даров всем верующим.

При раздроблении Агнца, совершаемом в обеих литургиях одинаково, четыре части крестообразно разрезанного Агнца преломляются так, что они занимают на дискосе крестообразно такое положение:

Диакон обращается снова к священнику со словами: «Исполни, владыко, святый Потир», — причем указует орарем на дискос. Священник берет лежащую к востоку на дискосе частицу IC, творит ею крестное знамение над Потиром и опускает ее в Потир со словами «Исполнение Духа Святаго». Диакон отвечает: «Аминь».

Остальными тремя частями Святого Агнца священник будет причащать: частицею ХС себя, диакона и сослужащих ему иереев, a частицами NI и КА верных.

Такое именно разделение Агнца на части есть результат известного длительного процесса. В XIII веке, например, это происходило несколько иначе. Рукопись № 709 Патмосского монастыря (1260 года) предписывает: «Одна частица (Агнца) полагается на горней стороне дискоса со словами «во Имя Отца», затем другая частица — на нижней стороне со словами «и Сына», третья — на правой стороне со словами «и Святого Духа», и четвертая — на левой со словами «ныне и присно и во веки веков». [705]

«Теплота».

Одной из самых любопытных подробностей византийского чина литургии является вливание «теплоты», т. е. горячей воды, после раздробления Агнца и вложения частицы IC в Потир, т. е. после освящения Даров. Это действие интересно по разным причинам. Во-первых, эта подробность есть достояние одного только византийского чина, неповторяющаяся более ни в одной другой части христианского мира. Во-вторых, это явление вошло в литургию сравнительно поздно и, во всяком случае, не сразу и не всюду принято было с одинаковым единодушием. В-третьих, толкование этого акта разными литургистами древности не вполне согласованно. Это действие представляет собой настолько значительный момент не только в литургическом обиходе, но и в литургическом богословии, что оно заслуживает полного внимания исследователя.

Прежде всего, обратимся к практическим требованиям современного нам служебника.

Диакон, приемля теплоту, глаголет ко священнику: «Благослови, владыко, теплоту» (τό ζέον [досл. «кипяток»]). Священник же благословляет, глаголя: «Благословенна теплота святых Твоих (ή ζέσις τών άγίων) всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». И диакон вливает елико довольно, крестообразно внутрь святого Потира, глаголя: «Теплота веры исполнь Духа Святаго. Аминь».