Тут говорится о милости, что будем приносить Святое Возношение, Милость мира и Жертву хваления. А здесь, уже получив эту милость, священник говорит: «Да будут милости Великаго Бога… со всеми вами». Этот возглас начинает последнюю часть литургии.

Анафора Василия Великого гораздо длиннее, чем анафора Иоанна Златоустого. Именно потому, что наш народ не умеет, не готов воспринять эту молитву и участвовать в ней так, как должно, эта молитва ушла в алтарь, стала произноситься только священником в алтаре. В древности апостолы, а потом великие святители, и Василий Великий, и Иоанн Златоуст, и другие читали эти молитвы вслух всей Церкви. Так что тайные молитвы — не значит секретные. Причина их тайного произнесения, то есть не вслух, а тихо в алтаре, только в том и состоит, что оказалось непосильным для народа церковного участвовать в них.

Молодые священники частенько, все всё это понимая, пробуют свои силы и пробуют читать эти молитвы вслух. Но крайне редко бывает этот опыт удачным. Обычно священник через некоторое время начинает чувствовать, что он старается, читает громко, а народ его как бы не слышит, не участвует с ним в молитве. И он понимает, что так он совершать литургию не может. Нельзя говорить о великом и святом, чтобы тебя не слушали. Ты к человеку взываешь: давай помолимся, «Станем добре, станем со страхом», а никто не становится «добре, со страхом» и не участвует в литургии, не молится. И эта причина, когда священник не может включить в молитву всю паству, — эта причина и является главной для того, чтобы молитву не читать вслух. Конечно, это потеря, и потеря очень большая. Конечно, не так должно быть.

Но что делать? Вот, например, когда у нас маленькие дети, мы не можем их заставить все молитвы прочитать внятно и со смыслом, они еще их не понимают. Но, тем не менее, мы с ними молимся. Мы их берем за ручку или на ручки и поем «Отче наш». Пока они не понимают, что это. Но сердцем они что-то чувствуют. И пение их привлекает, они как-то по-своему участвуют в молитве. Конечно, не в полную силу, как должен участвовать взрослый человек, но в свою детскую силу. Они молятся, и привыкают к молитве, и любят ее, и даже хотят молиться, и пытаются что-то петь. Вот наша народная масса и находится, если хотите, на таком детском уровне. Она не может вслед за священником все осмыслить, все понять, все произнести и участвовать в молитвах. Поэтому Церковь давно уже решила заменить чтение определенных молитв пением — очень умилительным, очень возвышенным, чистым, прекрасным пением.

Церковь решила говорить с народом этим языком образов, языком пения, языком церковного искусства.

Найдутся, конечно, такие ревностные священники и учителя церковные, которые скажут, что ни в каком случае нельзя отказываться от совместной молитвы и, что надо призывать всех читать все молитвы все-таки вслух, вернуться к прежнему. Я согласен: надо. И там, где это возможно, надо это сделать. Скажем, во время гонений, в катакомбах, когда священники и епископы служили в каких-то маленьких закутках, комнатках, они могли произносить эти молитвы вслух, потому что молящихся было немного и можно было включить всех предстоящих в одну молитву. А в больших храмах это не удается. Когда народу мало, это легче, а когда. много, это трудно.

Но, конечно, чем лучше мы будем понимать, чем лучше, полнее мы будем в этих молитвах участвовать, тем торжественнее и лучше будет совершаться Божественная литургия.

Во время пения «Достойно и праведно есть» священник читает молитву:

«Достойно и праведно Тя пети, Тя благословити, Тя хвалити, Тя благодарити, тебе покланятися на всяком месте владычествия Твоего», 

— эта молитва благодарственная, по имени которой и вся наша служба называется Евхаристией, «благодарением». Это начало благодарения в латинской традиции называется словом «префацио».

После возгласа священника «Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще», хор продолжает: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь Небо и земля славы Твоея, осанна в вышних, благословен Грядый во Имя Господне, осанна в вышних». Это всегда поют очень торжественно и длинно, и во время этого пения священник читает следующую часть анафоры:

«С сими и мы блаженными Силами, Владыко Человеколюбче, вопием и глаголем: Свят еси и Пресвят, Ты, и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый. Свят еси и Пресвят и великолепна слава Твоя; Иже мир Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего Единороднаго дати, да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать Живот Вечный».

Подумайте, какое возвышенное, какое удивительное богословие заложено в этих словах. Здесь исповедание нашего упования: «С этими блаженными силами и мы вопием и глаголем: Свят еси и Пресвят, Ты, и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый. Свят и Пресвят и великолепна слава Твоя. Иже мир Твой тако возлюбил еси, что и Сына Твоего Единородного дать изволил, и всякий верующий в Него не погибнет, но будет иметь живот вечный».