(Исх. 20, 8) о том, что нужно посвящать субботу Господу Богу, и сейчас евреями хранится, хотя в очень искаженном, фарисейском виде. И сейчас правоверные иудеи очень боятся нарушить субботу. Но в древности эта верность заповеди понималась не так, как теперь. Суббота должна быть посвящена Богу, т. е. нужно идти в храм, молиться Богу, служить Ему. И еврейское богослужение было обязательным для всего еврейского народа. Принесение жертв было общей нормой еврейской жизни. Христос в течение всей своей земной жизни постоянно ходил в Иерусалим, хотя Он жил в Назарете, потому что по своей земной принадлежности Он был правоверным иудеем. И как всякий иудей, Он ходил в Иерусалим приносить жертву. У иудеев был только один храм в мире — это Иерусалимский храм (синагога — это не храм, это — место собраний, место каких-то чтений, место, где можно учиться или учить). Жертва приносилась только в Иерусалимском храме. Поэтому все евреи, где бы они ни были, должны были в главные праздники придти в Иерусалим для принесения жертвы. И Христос тоже исполнял этот закон.

Исполнять — это слово славянское, исполнить закон — это значит, его восполнить, пополнить, дополнить. И Христос был верен закону, и само распятие Христово совершилось перед Пасхой, когда Христос пришел в Иерусалим принести пасхальную жертву. Он знал, что Его хотят убить в Иерусалиме, но не пойти в Иерусалим на Пасху Он не мог. Не следует здесь примитизировать Евангелие, конечно, Христос пришел для того, чтобы пострадать, Он знал о необходимости Своей крестной жертвы. Но с другой стороны, по человечеству Своему, Христос шел именно принести пасхальную жертву в Иерусалиме, даже тогда, когда это грозило Ему смертью. И апостолы шли за Ним точно также. Таким образом, мы видим, что древнее еврейское богослужение для первых христиан было святым, необходимым. И апостолы вовсе не сразу ушли из храма. Они собирались в Соломоновом приделе и там исполняли все, что предписывал им иудейский закон. Но в их жизнь входит сразу нечто новое — Евхаристия, которая была установлена Христом перед Его крестным страданием на Тайной вечере. Евхаристия, которую нельзя было совершить в иудейском храме. А Господь повелел им творить в Его воспоминание Евхаристию. И вот с первых же дней Пятидесятницы апостолы совершают Евхаристию по домам. Потом наступает время гонений, апостолы расходятся по всему тогдашнему миру. Евреи изгнаны из Иерусалима, храм разрушен, и приносить жертву уже негде. И незачем уже идти в Иерусалим. Но с евреями-христианами Евхаристия пребывает всюду, куда они идут. Везде она совершается.

В основе Евхаристии находится Тайная вечеря, совершавшаяся по чину ветхозаветному. И естественно, что все богослужение складывается еще в апостольское время как бы из двух составляющих: из ветхозаветного богослужения и из того нового, что принес Христос. Эти две составляющие соединяются, и отсюда развивается то удивительное и прекрасное сокровище, которым является новозаветное православное богослужение. Но для того чтобы понять некие законы богослужебные, нужно обязательно принимать во внимание обе составляющие. Нужно понять, что богослужение ветхозаветное имело своей целью каким-то образом восхвалить Бога, вспомнить особенные моменты ветхозаветной истории, моменты особенного богообщения. Там большое место занимало мессианское ожидание, ожидание Христа. Были, конечно, хвалебные гимны, прошения, обращенные к Богу. Но ветхозаветное богослужение совмещается с теми словами, которые нам хорошо известны, что

«Бога никто же виде нигде же»

(Ин. 1, 18), т. е. Бога невозможно увидеть. Можно ему как-то молиться, но увидеть Его, познать Его близко невозможно. В Ветхом Завете Бог остается непознаваемым.

И когда приходит Христос для того, чтобы вернуть человека к Богу, чтобы не только вернуть человеку прежнее его достоинство, потерянное в раю, но сподобить его еще гораздо более высокого призвания — богосыновства, то все, конечно, меняется. И старые ветхозаветные формы богослужебной и духовной жизни теперь наполняются совершенно новым смыслом. Многие из них оказываются нужны, и теперь в эту форму вливается новое содержание. Новой является сама задача богослужения. Если древние евреи хотели помнить Бога, оставаться верными Ему, то задачей новозаветной жизни является нечто иное — стяжание Духа Святаго. Таким образом, можно сказать, что жизнь ветхозаветная от новозаветной отличается как земля от неба. Потому что в ветхозаветной жизни была задача здесь на земле помнить небо, но подняться на небо никто не мечтал. А задача новозаветной жизни именно взойти на небо, соединяясь с Богом. Если человек потерял Бога и не может Его найти, то Сам Бог приходит на землю для того, чтобы Себя соединить с человеком. Принимает на себя человеческое естество, чтобы человек отныне получил возможность такого богосыновства в соединении с Богом. Естественно, что вся церковная, духовная, богослужебная жизнь служит этой задаче — явить небесную, духовную реальность, сделать так, чтоб здесь эта реальность присутствовала. Мы знаем, что земной материальный мир живет в пространстве и времени. Мир духовный живет по иным законам, и потому богослужение христианское имеет целью преодолеть пространство и время. Для того чтобы приобщиться духовной жизни, небесной реальности нужно выйти из пространства и времени. И мы видим, что все православное богослужение развивается в этом ключе. И если это не понять с самого начала, то оно будет непонятным никогда. Можно, скажем, стоять на всенощной и ждать, пока кончат петь все стихиры, стараться уловить смысл этих стихир, уставать больше или меньше, можно привыкнуть, любить это богослужение, но, уверяю вас, что оно будет восприниматься совершенно по-разному в зависимости от того, чего вы ждете от него. Если вы просто пришли что-то вспомнить, просто послушать хор или насладиться византийской поэзией или русской гимнографией — это одно. Если же вы пришли в церковь для того, чтобы приобщиться к тому событию, которое пребывает в вечности, которое сейчас снова является нам, то тогда вы будете участвовать в богослужении совершенно иначе.

Что значит является сейчас? Все духовное, все, что имеет отношение к Богу, живет вне времени и пространства. А наш мир пространственно-временной как бы не вмещает эту вечность. Но возможно воплощение. Как Сын Божий приходит на землю воплотиться в естестве человеческом, и здесь живет во времени и пространстве, так и все духовное бытие тоже может воплощаться. И можно сказать в каком-то смысле, что христианство — это религия воплощения. И христианское богослужение имеет целью воплотить те реальности, которые существуют вечно на небе, в духовном мире. Те события, которые существуют всегда. Например, Рождество Христово. Оно произошло только один раз две тысячи лет назад? Нет. Оно существует всегда. Оно не может принадлежать только нашей земной истории, потому что это событие принадлежит, прежде всего, духовной реальности и, таким образом, принадлежит вечности. А если так, то оно может воплотиться, как воплотилось однажды, две тысячи лет назад. И наше богослужение имеет целью воплотить это богослужение снова. Значит ли это, что Христос снова рождается? Нет. Он, если так можно выразиться, рождается один раз, просто это то же самое рождение. Но мы к нему можем приобщиться, потому что оно вновь приходит к нам, эта духовная реальность вновь открывается нам. Это та же самая реальность, которая была тогда, 2000 лет назад, и в этом смысле мы с вами во время богослужения делаемся участниками этого события, точно также как были участниками пастухи или волхвы. Мы тоже можем стоять у Креста во время Страстной седмицы, потому что наш крест — это тот же самый крест. Потому что в нашем богослужении является нам то же самое событие. Здесь преодолевается время и пространство. Здесь есть некое духовное торжество. Это явление во времени и пространстве. Если мы это поймем, то поймем, что роль богослужения вовсе не такая уж второстепенная, наоборот, это самое главное в нашей церковной жизни, потому что богослужение — это приобщение наше к небу, к Богу.

Какими же способами Церковь достигает поставленной цели? Для этого Церковь использует некий особенный язык — язык символов. Все богослужение наше символично. Оно было символичным еще и в Ветхом завете. Но тогда эти символы имели несколько другой смысл. И слово «символ», употребляемое сейчас, тоже имеет несколько другой смысл, чем тот, который вкладывали в это понятие первые христиане. Скажем, плюс — это знак сложения, а крестик — это знак умножения, и таких знаков много, и не только в математике. Везде наша жизнь полна такими знаками. Это тоже символы. Но мы их значение весьма сузили. Мы просто обозначаем некоторую последовательность действий, обозначаем, что и как нужно делать. Это просто некая инструкция к действию. Символ в древнем понимании гораздо богаче. Символ в богослужебном понимании — это способ воплощения одной реальности в другую. Там это не просто знак, а присутствие одной реальности в другой. Сам Господь даст нам этот язык символов. Потому что в Тайной Вечере, когда Господь берет хлеб и говорит, что это есть Тело Мое, берет вино и говорит, что это есть Кровь Моя, Он для этого чуда, для этого Таинства использует тоже некие символические вещества — это хлеб и вино. Т. е. Господь нам указывает, что для того, чтобы приобщиться к духовной реальности нужно чудо такого творческого действия Божьего. Господь творит чудеса. Такое воплощение — это всегда чудо.

И вот, все богослужение делается символичным. Только совершенно примитивные люди думают, что язык символов используется только по неграмотности, по неумению, как, скажем, советские атеисты говорили, что икона православная не имеет объема, потому что художники не умели нарисовать объемных изображений, они не умели воспользоваться светотенью, не владели законами перспективы. Всем понятно, что икона — это искусство символичное, и что язык символа специально избран для иконы, потому что задачей иконы является явить духовную реальность в этой земной реальности. Поэтому все церковное искусство обязательно должно быть символичным. Так же символична церковная музыка, церковная гимнография, каждое действие. Сама архитектура храма тоже всегда несет в себе очень богатую символику. Этот язык символов лучше всего помогает преодолеть пространство и время. Очень часто на иконе специально изображается одновременно прошедшее и будущее, разновременные события вместе. Не потому, что икона примитивна, а потому, что она имеет цель преодолеть время. Очень часто жития святых внушают разные сомнения, являются ли они достаточно историческими источниками для биографии того или иного святого. И когда мы читаем житие, где описывается жизнь мученика, который жил 1800 лет назад и о котором никаких исторических свидетельств до нас не дошло, а житие написано, скажем, Димитрием Ростовским или его предшественником, мы начинаем сомневаться: наверно, это все выдумка, наверно, этого не было. Такое примитивное сомнение возникает по той причине, что мы не понимаем, что такое житие. Житие — это словесная икона. У него совсем иные задачи. Житие очень часто не стремится к историческому, такому буквальному совпадению. Задачей жития является духовная подлинность. Житие стремится дать подлинный духовный образ того или иного святого. Этот образ открывается в духе. А средствами воплощения этого богооткровенного знания того или иного святого являются определенные символы, определенные каноны.

Человеческое искусство обязательно требует канонов. Когда мы имеем перед собой реалистическое изображение, натуралистическую картину, здесь задача фотографическая — изобразить все так, как видишь. Тут все понятно, по какому закону это действует. Если мы имеем в виду символическое искусство, то там нужно иметь некоторые каноны, нужно знать, как пользоваться теми или иными символами. Без договоренности, что какой символ означает, этого искусства быть не может. Поэтому, как только мы начинаем говорить о символическом искусстве, вступает в действие закон канона. Без канона это искусство не будет жить.