{стр. 57}

Антиохийский собор 341 г. (между 22 мая, или же 6 января — 1 сентября) созван был для освящения (поэтому ή èv τοίς έγκαινίοις) великолепной «золотой» базилики и состоял из 97 отцов. Наличный повод к составлению формул был довольно своеобразен. На западе восточных, в виду их враждебных отношений к Афанасию В., подозревали в арианстве; нужно было очистить себя от этого подозрения. Собор выставил три формулы.

В своей энциклике отцы считают подозрение в арианстве за великое себе оскорбление. «Мы и не думали быть последователями Ария. Как мы, епископы, да последуем пресвитеру? Мы испытали и исследовали веру Ария и его приняли в свое общение, а не сами к нему присоединились. Мы не держимся никакой другой веры, кроме преданной от начала». Ее положительное содержание передано так: «И во единаго Сына Божия единороднаго, сущаго (υπάρχοντα) прежде всех веков и сосуществующаго (συνάντα) родившему Его Отцу». Против Маркелла были направлены слова: «Он пребудет царем и Богом во веки».

Формула, столь бедная по содержанию, не удовлетворила даже самих отцов, и выдвинута была затем ІІ-я формула. Дело началось с того, что епископ тианский Феофроний, подозреваемый в неправославии, представил в оправдание своей веры символ. Отцы признали недостаточным этот символ и обратились к символу Лукиана антиохийского. По своим выражениям о Сыне он близко подходит к символу никейскому.

«Веруем — во единого Господа Иисуса Христа, Сына Его [Бога Отца], единородного Бога, чрез которого все произошло, рожденного прежде всех веков от Отца, Бога от Бога, целого от целого, единого от единого, совершенного от совершенного, царя от царя, Господа от Господа, Слово живое, премудрость живую, свет истинный, путь, истину, воскресение, пастыря, дверь, непреложного и неизменного, неотличный образ божества Отца, как существа, так и силы, воли и славы Его […]. Так что Отец есть истинно Отец, Сын есть истинно Сын и Дух Св. есть истинно Дух Св. Это не просто имена, праздно употребляемые, но они точно означают собственную ипостась, равно как и славу и чин каждого из именуемых, так что Они три по ипостаси и одно по согласию». Отцы кончают анафемою на тех, которые го{стр. 58}ворят, что было время, когда не было Сына, и что Он творение — как одно из творений.

В учении о божестве Сына важны следующие выражения:

class="postLine">α) «Бога от Бога, целого от целого (όλον έξολου), единого от единого (μόνον έκ μόνου), совершенного от совершенного (τέλειον έκ τελείου)». Последнее из символа Григория Чудотворца.

β) «Непреложного и неизменного, неотличный образ божества Отца, как существа, так и силы, воли и славы Его» (την τής θεότητος, ουσίας τε καί δυνάμεως και βουλής καί δόξη; τοδ Πατρός άπαράλλακτον εικόνά).

γ) «Так что Отец есть истинно Отец, Сын есть истинно Сын и Св. Дух есть истинно Дух св. Это не просто имена, праздно употребляемые, но они точно означают собственную ипостась, равно как и славу и чин (порядок = τάξιν) Каждаго из именуемых» (σημαινόντων ακριβώς τήν ’ιδίαν έκαστου των όνομαζομένων ύπόστασιν τε καί δόξαν καί τάξιν). Ср. пояснение Евсевия к кесарийскому символу на соборе Никейском. Эта антисавеллианская тирада кончается шаткими положениями субординационизма: δόξαν καί τάξιν отзывается почти отказом от высоких положений в β.

δ) «Так что Они три по ипостаси и одно по согласию» (ώς είναι τή μέν ύποστάσει τρία, τή δέ συμφωνία εν). Это — почти буквальная цитата из Оригена с. Cels. 8, 12.

ε) Анафема на тех, которые говорят, что было время (ή χρόνον ή καιρόν ή αίωνα) Прежде рождения Сына (под этим мог бы подписаться и Арий: и он не употреблял слова «время» в этом сочетании),

ζ) или называют Его творением как одно из творений (так не всегда называл Его и Арий).

Этот символ и есть самый цвет догматической деятельности 97 отцов. Первая формула была забыта. Эту вторую — как единственный плод собора — цитирует Иларий пиктавийский. Так же смотрели на этот символ и лучшие силы востока: его только они считали символом антиохийского собора, и в их глазах он был окружен таким же славным ореолом, каким символ никейский в глазах защитников православия. Эта вторая формула и есть истинный pendant к никейскому символу, выставленный епископами востока. Соборы: Селевкийский 359 г., многочисленные восточные соборы времен Юлиана и даже Карийский собор {стр. 59} 365 г. с благоговением обращают свои взоры к этой вере антиохийских отцов. За эту формулу упорно держались и впоследствии македониане. Она поэтому заслуживаете нисколько подробного разбора.

Прежде всего, бросается в глаза многословность содержания. «Целого от целого, — Господа от Господа —». Это бесплодные, по-видимому, вариации одной и той же мысли. Но, помимо того, что здесь встречается такое определение, как «совершенного от совершенного», важно то, что Отец и Сын определяются тождественными названиями. И Отец и Сын называются и «царем» и «Господом». Это звучит совсем не так, как если бы, например, стояло: «от нерожденного — рожденный», «от Творца — перворожденный всей твари». Отец и Сын в этих определениях сближаются, а не разделяются.