У святого Поликарпа — подлинная вера, «которая влечет на высоту», и любовь, «которая служит не–обманным путем, возводящим к Богу».

Верен себе был святой Поликарп и в беседе с учениками. Как вспоминал много позже один из них — святой Ириней, — святой Поликарп в своих беседах рассказывал «о своем обращении с Иоанном (Апостолом) и прочими самовидцами Господа… припоминая слова их и пересказывая, что слышал от них о Госпо–де, Его чудесах и учении» .

В своих посланиях он всегда придерживался духа апостольских слов и учений, поясняя и развивая их мысль применительно к слушателям. По свидетельству святого Иринея, он писал Церквам и отдельным ученикам; до нас дошло одно лишь послание его к филиппийцам.

Филиппийцы, которым он пишет, были учениками Апостола Павла. Святой Поликарп прежде всего поощряет их углубляться в то, чему их учил Апостол. Расширяя их христианский кругозор, он знакомит филиппийцев с деятельностью и наставлениями Апостолов Петра и Иоанна, как менее им известных.

Послание святого Поликарпа проникнуто мыслями из посланий этих двух Апостолов. К сожалению, в послании не указывается, что в нем почерпнуто из непосредственного общения и бесед с Апостолами.

Речь святого Поликарпа при всей своей простоте имела какую–то вескость и значительность, как плод благодатной глубины его жизни. «Всякое слово, произнесенное его устами, уже сбылось или сбудется», — говорили его современники.

К нему прислушивались не в одной Малой Азии, его наставлений искали сравнительно отдаленные филиппийцы на далеком Западе; в Риме его приезд был событием, которое долго помнили.

В личности святого Поликарпа было что–то особенно привлекательное. Мы уже знаем, как полюбилего святой Игнатий. Идя на смерть, он писал ему: «Я преисполнен благодарности к Богу, что удостоился видеть непорочное лицо твое, которым желал бы всегда наслаждаться в Боге».

Даже враги, впервые увидевшие святого Поликарпа, покорялись святостью и простотой его благодатной личности. Понятно, как его любили и берегли близкие ему по вере. Эта любовь сказывалась и в мелких подробностях его жизни. Так, ему никогда не давали самомуразуться, спеша прикоснуться к нему, чтобы хоть чем–нибудь выразить свою любовь и благоговение.

Его берегли и прятали до последней возможности от преследовавших язычников, пока он сам по воле Божией не счел более ненужным скрываться и не отдал себя в их руки.

Не только слова святого Поликарпа, но и походку, внешний облик, весь образ его жизни, обычные его выражения много лет спустя с любовью вспоминали его ученики.

Среди этих учеников были знатные и простые, рабы и придворные. Он хорошо был известен язычникам, которые считали его «отцом христиан, учителем Азии», и они долго помнили его после кончины, «Не было места, где бы о нем не говорили», — свидетельствует описание его кончины.

Сам внешний вид святого Поликарпа, почтенный и важный, особенно под старость, внушал уважение, но беседа его была простая и веселая. Он оставался таким и в минуту смертельной опасности. Он был ласков и к врагам, приветливо угощая отряд, который повел его на смерть. По Посланию к Филиппийцам видна его жалость и снисходительность к грешникам: он полон жалости к филиппийскому пресвитеру Валентину и его жене, обокравшим церковь.

«Я сильно опечалился из–за Валентина… я весьма скорблю, братия, о Валентине и его жене, — дай Бог им истинно покаяться». Тому же он учит и филиппийцев: «Не почитайте их за врагов, но старайтесь исправить их». Одно вызывало его негодование — когда он видел и слышал извратителей Христова учения, этих самоуверенных «исправителей Апостолов» и Церкви. Святой Ириней, его ученик, касаясь одной из гностических ересей, пишет о нем: «Если бы этот блаженный и апостольский старец услышал что–нибудь подобное, то воскликнул бы, заградив свой слух, и по привычке сказал бы: «Благий Боже, до какого времени сохранил Ты меня, что я должен перенести это». — Потом ушел бы с того места, где сидя или стоя слышал эти речи»[74].