1) Жизнеописание Конрада II, императора, составленное его капелланом Випоном,[436] предназначалось и поднесено в 1048 г. сыну Конрада, Генриху III, вследствие чего не чуждо панегирического характера. Если автор и касается слабостей описываемого государя, то делает это осторожно, большей частью намеками. Тем не менее показания Випона носят печать достоверности: будучи современником, для многого очевидцем, он сообщает сведения, почерпнутые из надежных источников, личного наблюдения, свидетельств других и анналистических записей, до нас не сохранившихся.[437] Для нас имеют интерес сведения об отношении Конрада к успехам норманнов в Италии за счет греков и об отправлении в Константинополь епископа Страсбургского Вернгера для переговоров о брачном союзе.

2) Житие папы Льва IX, составленное Вибертом,[438] архидиаконом Тульской церкви, современником Льва IX, написано в хвалебном тоне и представляет смесь элемента исторического с легендарным. Историческое содержание заимствовано из показаний лиц, близко стоявших к папе,[439] а также из сочинений и официальных бумаг. Представляющие для нас интерес сведения[440] о столкновении церквей — Греческой и Римской — и об отношениях папы Льва IX к норманнам, обнаруживают близкое знакомство автора с докладной запиской папских легатов, полемическими сочинениями и письмом папы Льва IX к императору Константину Мономаху, из которого сделана обширная выдержка. Важность сообщений Виберта ослабляется тем, что эти документы и сочинения известны нам в подлиннике, интерес сводится к показаниям его об авторах полемических сочинений.

3) Панегирик Генриху IV, императору, составленный Бензоном, епископом Альбийским,[441] основой своей имеет послания, памфлеты и другие произведения, в изобилии выходившие из–под пера Бензона, деятельного приверженца Генриха IV. Этот материал, рассчитанный на то, чтобы поощрить партию Генриха IV и уронить противников, был собран Бензо–ном, обработан, дополнен, и таким образом около 1087 г. явился панегирик. Он наполнен восхвалениями и лестью перед Генрихом, а также проникнут тщеславным желанием автора всюду выставить собственные свои заслуги. Из ненависти к противникам Бензон не останавливается перед выдумками и баснями и, наряду с достоверными фактами, у него находят себе место продукты фантазии и подложные документы. Между прочим, он сообщает сведения о сношениях византийского императора Константина Дуки с Генрихом IV и приводит копии писем, писанных будто бы по этому поводу Константином Дукой к нему, Бензону, и к антипапе Кадалу, и патрицием Панталеем к нему одному. Эти сведения и документы были бы весьма ценным вкладом в историю сношений между дворами, если бы не общее свойство сочинения Бензона, заставляющее ученых[442] недоверчиво смотреть на достоверность его сообщений и заподозривать подлинность документов.

4) Петра Дамиани оправдательный трактат[443] по поводу отказа от епископства, адресованный папе Николаю II (1058–1061), в числе примеров, которыми автор подтверждает свое право отказаться от сана, заключает интересную для нас ссылку на Дамасского митрополита.

5) Житие Макария Антиохийского,[444] составленное около 1067 г. по приказанию Сент–Бавонского (монастырьво Фландрии) аббата Зигера, важно по указаниям на одну из кафедр Константинопольского патриархата.

6) Сказание о том, как частица Животворящего Креста Господня доставлена в Верд, написанное аббатом Бертолъдом[445] не позже 1155г.,[446] имеет предметом поездку в Константинополь Вернгера Страсбургского, в сопровождении Мангольда, основателя Вердского монастыря. Сказание наполнено легендарными подробностями, но за устранением их может служить дополнением к рассказу Випона и прояснить вопрос о цели и времени посольства.

7) Сказание о перенесении мощей св. Агафии из Константинополя в Катану, составленное Маврикием,[447] с 1124 года епископом Катанским, интересно для нас не столько подробностями, касающимися факта перенесения мощей из Константинополя в Катану в 1126 г., сколько заметкой о том, как мощи очутились в Константинополе; действующим лицом является здесь Маниак и автор касается деятельности его в Сицилии.

8) Сказание[448] о том, как доска св. Василия, содержащая в себе часть древа Господня, принесена в Клюньи, заключает сведения об успехах турок при Михаиле Парапинаке и указание на Кесарийского митрополита.

9) Исландские и скандинавские баснословные сказания, записанные Снорре Стурлусоном[449] (t 1241), заключают немало данных о пребывании скандинавов на византийской службе, но весьма немногие из данных носят печать достоверности; внимания заслуживает лишь то, что внесено в саги из песен скальдов и может быть с несомненностью выделено.[450]

III

К третьей группе исторических памятников относятся послания и письма.

1) Самый богатый материал представляют письма Михаила Пселла, число которых простирается до 247.[451]

Письма Пселла писаны к разным лицам: к византийским императорам или членам их семейств (44), к иностранному государю (2 от имени Парапинака), к узурпатору (1 от имени Парапинака), к чиновникам придворного ведомства и центрального управления (31), к чиновникам областного управления (34), к патриархам, митрополитам и епископам (36), к чинам патриаршего управления (2), к лицам монашествующим (6) и к разным другим лицам, названным в письмах по имени или чину или совершенно не названным (91). Пселл по своему положению как министр, приближенный царский советник и дидаскал, имел массу знакомых, друзей, почитателей и учеников на всех ступенях общества. Помимо официальных обязанностей его заставляли браться за перо города, монастыри и частные лица, искавшие заступничества по разным делам, просившие рекомендации или обращавшиеся за разрешением недоуменных вопросов научного свойства. Достоинство писем заключается в том, что они бросают свет на строй жизни, господствовавший в XI в.; для хронологически точного выяснения фактов они не могут иметь значения, так как не снабжены датами и многие даже не имеют адресата.

Есть письма, не имеющие важности для исторического знания (более сотни); но большая их часть представляет драгоценный материал. Самую большую важность имеют те, которые обрисовывают состояние правительственного механизма, знакомят с канцеляриями, должностями, условиями поступления на службу, отношениями чиновников между собой и к народу, особенностями управления и суда.[452] Немногим уступает в важности серия писем, характеризующих положение церковных дел, заключающих сведения о церковной иерархии, монастырях, отношениях духовных лиц и учреждений к государству.[453] Следующее затем место по праву принадлежит письмам, содержащим данные о состоянии просвещения, о школах, способе преподавания, о философских направлениях,[454] а также письмам, характеризующим домашнюю жизнь, свадебные и другие обычаи.[455] Есть письма, не бесполезные при изучении явлений политической жизни, как–то: войн, дипломатических сношений, придворных партий.[456] Есть, наконец, письма, имеющие значение для биографии Пселла.[457]