Именно благодаря таким смиренным труженикам, иночество с самого своего зарождения становится средоточием Православия, центром его духовной мощи и благодатной силы. Недаром святой Исаак Сириянин изрек: «Иноческое житие — похвала Церкви Христовой». Вокруг этого «ядра Православия» концентрируются и клирики, и миряне; монашество делается своего рода окормителем Церкви: скромные земледельцы и ремесленники, сановные лица и важные чиновники, простецы и ученые богословы — все тянутся к отшельникам и подвизающимся в киновиях, алкая духовной пищи, ища утешения, прося молитв и взыскуя духовное назидание. Практически с самого возникновения монашества распространяется практика исповеди перед духовно умудренными иноками. Как об этом пишет С. Смирнов, историк духовничества на православном Востоке, и простые миряне, и клирики «добровольно шли к монастырским старцам, людям духовного опыта. Они несли сюда свои неочищенные совести, борющие помыслы, разъедающие сомнения мысли, страсти подавленной воли. Пред старцем исповедывали они свои грехи, нередко смертные, и прегрешения до мимолетного помысла и под его руководством, приняв епитимию, как духовное врачевство, проходили покаяние». Наконец, тот факт, что почти все великие отцы и учители Церкви были монахами, неложно свидетельствует об одной бесспорной истине: вне подвижничества невозможно никакое подлинное Богомыслие. Этому Богомыслию нельзя быть причастным одним лишь чисто умственным путем, его нельзя обрести только лишь из чтения Священного Писания и творений святых отцов, ибо подобное чтение немыслимо без сочетания с живым опытом литургической жизни Церкви и опытом духовного окормления у старцев; без этого «сугубого опыта» все богословские познания, как бы ни были они обширны и глубоки, остаются бесполезными, и даже более того — могут нанести большой духовный вред обладателям их.

Стяжанием подобного опытного Богомыслия и запечатлена с самых истоков своих наша культура. И это потому, что, как писал православный духовный писатель Е. Поселянин (псевдоним Евгения Николаевича Погожева), «русской душе особенно понятен, дорог подвиг пустынника, потому что ни один народ не был так чуток к бесконечной цене Голгофской Жертвы. Едва появившись в России, христианство, как весна водами половодья, наводнило дебри этими «небесными человеками, земными ангелами». Никакие внешние препятствия, никакие тягости северного климата не могли уменьшить этой распалявшей русскую душу жажды «пустыни». Чуть христианство утвердилось прочно на святых горах киевских, является великая рать бессмертных иноков с родоначальниками своими преподобными Антонием и Феодосием. То были первые жаворонки, певшие Руси весну ее Православия над зеленевшими всходами ее веры. Центр русской истории передвигается к северу — является новый богатырь с новыми ратниками, чудный Радонежский игумен. Далеко по крайнему северу Руси разлетелись птенцы его святого гнезда». И вся русская история творилась и творится прежде всего этими богатырями и ратниками, своими усердными молитвами и прошениями незримо управляющими, по благодати Божией, ходом ее. Поэтому и возрождение святой Руси, свидетелями которого, как уповаем, являемся ныне мы, немыслимо без них.

При учете такой важнейшей роли иночества в истории Православной Церкви, и особенно в истории Русской Православной Церкви, в данной серии предполагается напечатать, в первую очередь, очерк истории древнеегипетского монашества П. Казанского, работу о палестинском монашестве архимандрита Феодосия (Олтаржевского) и о сирийском — иеромонаха Анатолия (Грисюка). Хотя в ряде моментов эти книги устарели, они в целом верно изображают первоначальный этап становления иночества. Труд И. Соколова о византийском монашестве, написанный на основе глубокого изучения источников, может послужить весомым дополнением к ним. Данные работы русских ученых, на наш взгляд, должны составить своего рода фундамент всех дальнейших выпусков серии, в которой предполагается не только перепечатывать старые работы, но и издавать работы новые: монографии, переводы и публикации памятников аскетической и агиографической письменности. Многое было сделано нашими предшественниками на этом поприще, но еще более предстоит сделать. Поэтому мы призываем к сотрудничеству всех желающих потрудиться на ниве православной науки и духовного просвещения. Делателей здесь пока еще мало, но мы уповаем на то, что, по милости Божией, их будет все более и более, и нива эта принесет свой сторичный плод Богу и Церкви Православной.

Предисловие автора

Моему духовному отцу и всем православным инокам и инокиням, своими молитвами, трудами и скорбями спасающим нас, грешных, посвящается

Эта небольшая книга (своего рода церковно–исторический и патрологический этюд) возникла одновременно и спонтанно, и неожиданно. Первоначальный вариант ее писался в качестве вступительной части к одному из томов моего «Курса патрологии» под названием «Возникновение и расцвет монашеской письменности» (IV— начало V вв.). Однако когда я взялся дорабатывать этот вариант, то увидел, что он обретает черты вполне самостоятельного целого. Именно как такое целое, мы и представляем эту книгу на суд читателей.

Создавая ее, я ставил перед собой одну единственную цель: самому увидеть и постараться другим показать процесс появления на свет удивительного свидетельства Божией милости к человечеству — православного монашества. Безусловно, подобная задача, если ее исполнять в полной мере, чрезмерно грандиозна и не вмещается в узкие рамки данного беглого очерка. Однако я и не стремился исполнять ее в полной мере, ставя перед собой куда более скромную цель: обозначить главные вехи в истории древнего иночества и древнецерковного аскетизма, наметить сущностные моменты этой истории и уловить ее наиболее характерные черты. Для этого я нашел целесообразным разделить всю работу на две части: «Древнехристианский аскетизм» и «Зарождение монашества», каждая из которых содержит по три главы (включая предваряющий первую часть небольшой «Пролог», под названием «Дохристианский аскетизм»). Осуществляя эту работу, я вовсе не пытался сделать ее сугубо научным исследованием, предназначенным для узкого круга специалистов, а писал ее, так сказать, в жанре научно–популярной литературы, предназначая для достаточно широкого круга православных читателей. Как и в некоторых других своих работах, я старался широко, насколько это доступно было мне, использовать разработки других ученых — как русских, так и западных, которые сочетаются и с собственными изысканиями в сфере древнецерковной письменности. При этом в книге довольно часто приводятся обширные цитаты из трудов этих ученых (в первую очередь из работ русских церковных историков и патрологов), если я нахожу, что мысли, которые и ко мне приходят на ум, уже были высказаны другими точно и ярко, не говоря уже о тех случаях, когда компетенция других исследователей не может быть сравнима с моими скромными познаниями в той или иной области церковно–исторической и богословской науки. Кроме того, по моему глубокому убеждению, православная наука (как и вообще всякая подлинная наука) может иметь право на существование только в том случае, если она является наукой соборной. Поэтому все свои личные мнения я старался и стараюсь сличать со взглядами других православных (а иногда и инославных, если они не встают в противоречие с соборным православным сознанием) исследователей, чтобы избежать самой страшной пагубы для любого христианина — зла «греховной самости», которая у каждого пишущего человека выражается прежде всего в гипертрофии авторского самолюбия, являющейся одной из форм греха гордыни. Если моя точка зрения на какую‑либо проблему или частный вопрос отличается от устоявшейся и общепринятой, то я высказываю ее лишь в качестве гипотезы и, когда это позволяют обстоятельства и мои слабые силы, стремлюсь аргументировать ее. В случае, если та или иная гипотеза не подтвердится соборным сознанием церковной науки, я готов всегда отказаться от нее.

Читатель легко заметит, что во второй части наблюдается более сильный акцент на истории западного монашества и аскетического богословия, хронологические рамки которой являются более широкими (IV—первая половина VI вв.) по сравнению с хронологическими рамками первой части (IV—начало V вв.). Это объясняется, во–первых, тем, что в названном томе «Курса патрологии» будет рассмотрена, преимущественно, греческая древнемонашеская письменность, а во–вторых, тем, что история древнезападного монашества как‑то оставалась обычно вне поля зрения русских православных ученых (чуть ли не единственным исключением в данном плане является небольшой очерк М. Скабаллановича). Восполняя данный пробел, я и расширил вторую часть. В качестве «Приложения» я счел целесообразным поместить сочинение покойного профессора Московской Духовной Академии Петра Симоновича Казанского «Общий очерк жизни иноков египетских в IV и V веках», которое, как кажется, удачно дополняет мою работу.

Насколько мне удалось осуществить поставленные цели — судить о том предоставляю читателям. Испрашиваю их молитв о грешном рабе Божием Алексее.

Пользуясь случаем, приношу сердечную благодарность семинаристам и студентам Московских Духовных школ, Православного Свято–Тихоновского Богословского института и Российского Православного университета св. Иоанна Богослова, которые с подлинно христианской любовью и участием слушали мои лекции, на основе которых и была написана эта книга.

Наконец, могу сказать, что данное сочинение не появилось бы на свет Божий без помощи моей сотрудницы, соавтора и редактора, жены Светланы. Ибо имея одну душу и один ум, мы и создавали вместе сие сочинение.

А. Я. Сидоров

Часть первая. Древнехристианский аскетизм