______________________

Глава пятая. Гонение Диоклетиана, его соправителей и преемников (303–311 гг.)

Благосклонное отношение Диоклетиана к христианам в большую часть царствования его: положение христиан при дворе и в различных должностях; письмо Феоны к Лукиану как свидетельство благих надежд на императора со стороны христиан. — Почему в характере Диоклетиана нельзя находить достаточных оснований для объяснения происхождения гонения этого императора? — Вероятнейшее объяснение происхождения гонения: религиозно–политический идеал Диоклетиана и его значение в вопросе о причинах гонения. — Можно ли в положении христиан тогдашнего времени находить такие стороны, которые подталкивали бы Диоклетиана на гонение? (Разбор мнений некоторых историков и выводы). — Почему гонение Диоклетиана было отодвинуто к концу его царствования? — Указы Диоклетиана против христиан и обстоятельства их происхождения: рассмотрение известия Лактанция об обстоятельствах происхождения первого указа; анализ этого указа. — Почему вскоре за первым указом последовал второй указ Диоклетиана против христиан? Условия, при коих он произошел, и его характер. — Смысл третьего указа Диоклетиана. — Амнистия. — Значение четвертого указа Диоклетиана. — Как исполнялись указы Диоклетиана и производилось самое гонение? — Точное исполнение указов самим Диоклетианом; разыскание касательно обстоятельств гонения в Никомидии при Диоклетиане; достовернейшие сведения о гонении самого Диоклетиана в Палестине; почему мученичества, случившиеся независимо от Диоклетиана, приписываются личной воле самого Диоклетиана? — Характер императора Максимиана, тяжесть гонения при нем на Западе. — Рассказ о так называемом Фиваидском легионе; критика рассказа. — Констанций, отец Константина Великого, его характер и отношение к христианам; как далеко простиралась его благосклонность к гонимым? — Галерий, его личность и характер; великое число христианских мучеников при нем. — Максимин, его религиозный характер, положение христиан при нем, продолжение им гонения Диоклетианова. — Свидетельство современника о тяжести гонения Диоклетианова

В наших исследованиях мы приблизились к жесточайшему из гонений, но в то же время и последнему. То была страшная тризна, но тризна, справленная язычеством по себе самом, потому что это был канун триумфа христианского общества над языческим. Говорим о гонении Диоклетиановом.

Причины Диоклетианова гонения доселе кажутся не совсем ясными и понятными для историков*. Это зависит от того, что от Диоклетиана меньше всего можно было ожидать гонения на христиан. В самом деле, гонение Диоклетиана случилось в самом конце его царствования, во все же прочее время своего правления он был в высшей степени благосклонен к христианам. Отсюда гонение на христиан, последовавшее в конце его царствования, является решительным противоречием со всей его прежней политикой в отношении к ним. В продолжение начальных целых 19 лет своего царствования (вступил на престол в 284 г.) он не нападал на христиан; так что сами христианские писатели, как, например, Евсевий, который в столь мрачных красках изображает Диоклетиана за его гонение, и те считают первоначальное отношение этого государя к Церкви в высшей степени выгодным для распространения христианства и развития его внутреннего благосостояния. Не только лица частные могли свободно принадлежать к христианскому обществу и открыто заявлять о своем христианском исповедании, но даже императорские чиновники и лица военные пользовались подобной же свободой касательно исповедания христианства**. И кто из христиан не находил противоречия с требованиями своей совести оставаться на императорской языческой службе, тот без всякой помехи со стороны власти мог восходить к высшим и высшим должностям. Отсюда мы встречаем множество христиан на высших и низших государственных ступенях, в числе лиц начальственных в провинциальном управлении и в армии. Терпимость императора шла даже далее. В самой свите императора, в непосредственной службе его царственной особе, и здесь находим христиан. Между лицами, состоявшими в придворной службе, встречаем христианина Петра, вероятно, в должности пажа***, впоследствии прославившегося мученической смертью. Между камергерами и высокопоставленными придворными особами видим опять христиан: Лукиана в должности с именем"praepositus sacri cubiculi"****, т. е. в звании обер–камергера, Лукиана, который в самом дворце обращал многих к христианству, далее Горгония и Дорофея, из которых последний пользовался особым расположением Диоклетиана. Дорофей по личной воле императора был приближен к нему, пользовался особым доверием государя и был директором пурпуровой фабрики***** - звание, которое в то время считалось почетным. Предстоятели Церквей, епископы и пресвитеры, пользовались высоким уважением как при дворе, так и в провинции у проконсулов и властей. И замечательно: так как христиане присутствие при языческих жертвах считали греховным осквернением для себя, то христиане–чиновники освобождены были от такого несовместимого с их нравственными требованиями обязательства, несмотря на то, что такое присутствие во многих случаях входило в самое понятие об известной должности, было ее необходимым атрибутом******. Даже в самой императорской фамилии христиане имели могущественных покровителей. Приска, супруга Диоклетиана, и дочь его Валерия, супруга кесаря Галерия, отличались такой расположенностью к христианской религии, что они избегали приношения языческих жертв и только из уважения к своему положению удерживались от явного перехода в христианство*******.

______________________

* Burkchardt. Die Zeit Constantin's des Grossen. Leipz., 1880, 2–te Auflage. S. 287, 291–292.

Приступая к изложению гонения Диоклетиана, считаем не лишним сделать краткие замечания о главнейших источниках сведений об этом гонении. Такими источниками служат: 1) Восьмая книга"Церковной истории"Евсевия, в которой излагаются события, относящиеся ко временам от 303 до 311 года. Эту книгу писал Евсевий, как современник, видевший гонение Диоклетиана. Вследствие этого можно было бы ожидать, что историк напишет самую безукоризненную историю гонения. Но этого, к сожалению, не случилось. Правда, Евсевий сохранил здесь для потомства много важных и интересных сведений о гонении, о мучениках, о положении христиан того времени, но изложены эти сведения так, что становится трудно или даже совсем невозможно ориентироваться в массе сообщаемых известий. Главный недостаток Евсевия в данном случае тот, что историк излагает сведения без всякой хронологии. Едва ли нужно доказывать, как важен этот недостаток: без хронологии невозможна история. Другой недостаток восьмой книги Евсевия заключается в том, что о многом он пишет по слухам, не всегда точным, ясного образа о ходе гонения мы не можем составить на основании восьмой книги и тогда, когда изучим с самой полной внимательностью факты, изложенные историком (см. подробнее по этому вопросу: Лебедев. Греческие церковные историки. С. 44–47. М., 1890). 2) Сочинение Евсевия"О Палестинских мучениках". Это сочинение излагает сведения о событиях гонения Диоклетианова от 303 до 311 года. По намерению автора это сочинение должно было служить приложением к восьмой книге его"Истории". Сочинение о палестинских мучениках носит совсем другой характер в сравнении с восьмой книгой"Истории"Евсевия. Оно во многих отношениях драгоценно. Здесь Евсевий пишет о событиях, которые, можно сказать, происходили на его глазах, так как он был жителем Кесарии Палестинской. Хронология здесь самая точная. Достоверность сведений, сообщаемых здесь, выше всякого сомнения. Хотя это сочинение касается лишь одной Палестины, но оно может оказывать большую помощь исследователю всей эпохи гонения Диоклетианова в целой Империи. Оно может быть для исследования гонения Диоклетианова во многих отношениях основание, опираясь на которое он может пользоваться и теми спутанными материалами, какие даются"Церковной историей"Евсевия. 3) Сочинение Лактанция"О смерти гонителей"(De mortibus persecutorum). Это сочинение говорит о всех гонителях христианства, но с особенной подробностью описывает гонение Диоклетиана. Оно написано современником, жившим в Никомидии, тогдашней столице, где жил и сам Диоклетиан. Временем появления его в свете считают 314 или 315 год. Сведения, сообщаемые сочинением, вообще достоверны. Освещение фактов не чуждо субъективизма и произвола. Сочинение чрезвычайно важно для уяснения событий гонения в Никомидии, где жил автор. Что же касается известий, сообщаемых автором касательно мест, отдаленных от Никомидии, то они не так ценны. Во всяком случае сочинение De mortibus persecutorum имеет большую важность для исследователя эпохи Диоклетиана.

** Видно из свидетельства Евсевия, которое приведем сейчас.

*** Евсевий (Церк. ист. VIII, 1, 6) называет его"царским отроком"(βασιλικòς), что Валезий в примечаниях к указанному месту Евсевия передает современным выражением"паж".

**** Существует послание Феоны, епископа Александрийского, к Лукиану, cubiculariorum praeposito, жившему при дворе Диоклетиана; об этом послании речь будет ниже.

***** Личность Дорофея в уме любознательного исследователя возбуждает немало недоумений и вопросов. Евсевий (VIII, 1) говорит, что при дворе Диоклетиана был некто"Дорофей, за свою глубочайшую преданность и верность отличенный им предпочтительно пред лицами, занимавшими самые высокие правительственные должности". Но тот же Евсевий и еще пишет (VII, 32):"Мы зналиДорофея, человека в свое время ученейшего, удостоившегося пресвитерства в Антиохии. Он очень любил заниматься божественным Писанием и изучил язык еврейский, так что легко понимал еврейские книги, был знаком со свободными науками и не чужд греческого образования; с другой стороны, он был евнухом от чрева матери, поэтому царь (т. е. Диоклетиан) приблизил его к себе (αυτòν οίκειωσασϑαι) как какую‑нибудь редкость (παράδοξον) и почтил его должностью смотрителя над тирской пурпуровой фабрикой. Мы слышали, как он умно объяснял в церкви Святое Писание". Спрашивается, этот Дорофей, которого лично знал Евсевий и который был приближен к Диоклетиану в качестве чуда природы, был ли одно и то же лицо с Дорофеем, о котором Евсевий говорит в первом из приведенных нами месте его"Истории"? Церковные историки, сколько знаем, обходят это естественный вопрос молчанием. Но комментаторы Евсевия обращают на него внимание. Разумеем Валезия и Гейнихена. Последний (Commentarii in historiam Eusebii. Lips., 1870. P. 369) приводит мнение некоего Блонделля о тождестве двух Дорофеев, о коих говорит Евсевий в вышеупомянутых местах его"Истории", и не соглашается с этим мнением, но не разъясняет, почему он не соглашается. Иначе поступает Валезий (Migne. PG. Т. XX. Col. 721–722). Он находит, что Дорофей, пресвитер антиохийский, и Дорофей, бывший при дворе Диоклетиана в качестве придворного, два разных лица. Ибо: 1) О Дорофее, бывшем при дворе Диоклетиана, достоверно известно, что он скончался мученически (Евсев. VIII, 6), о Дорофее же пресвитере ничего такого неизвестно. 2) Дорофей антиохийский был лицом очень известным, он был наставником в школе, прежде чем сделался пресвитером, а другой Дорофей был человек рабского состояния, был евнух, служивший при царской опочивальне (cubicularius eunuchus). 3) Невозможно допустить, чтобы Дорофей антиохийский из пресвитеров сделался потом кубикулярием Диоклетиана; это противно церковным правилам, ди и немыслимо, если возьмем во внимание, что в пресвитеры избирались лица зрелых лет, а кубикуляриями были дети или юноши. 4) Нельзя быть в одно и то же время и пресвитером, и кубикулярием — одновременно заниматься и объяснением Святого Писания в церкви, и вращаться во дворе царском, быть здесь на службе. Согласны, что доводы, приводимые Валезием в доказательство нетождества двух вышеупомянутых Дорофеев, весьма почтенны, но, к сожалению, они как‑то далеко стоят от самого текста Евсевия. Прежде чем решать вопрос о том, что два Дорофея, упоминаемые Евсевием в качестве лиц, имевших близкое отношение к Диоклетиану, были ли тождественны или нет, нужно сначала решить вопрос: как смотрел на дело сам Евсевий — отождествлял их или различал? Этого, однако, Валезий не делает. Предложим же себе этот вопрос. По–видимому, Евсевий отождествлял выше поименованных двух Дорофеев; такое впечатление получается, если мы читаем сведения Евсевия о Дорофеях в том порядке, как они изложены у него; именно, получается впечатление целой биографии одного и того же лица; сначала (VII, 32) говорится о Дорофее, что он был учен, пресвитерствовал в Антиохии, проповедовал в церкви, был близок к Диоклетиану, сделан был смотрителем фабрики; затем (VIII, 1) говорится, что Дорофей жил при дворе самого Диоклетиана, был отличаем им в сравнении с другими придворными и, наконец, скончался мученически (VIII, 6). Но такое впечатление получается лишь при поверхностном чтении Евсевия. Правда, Евсевий нигде прямо не говорит, что следует отличать Дорофея антиохийского от Дорофея придворного, но это само собой разумеется: Евсевий, конечно, не мог думать, чтобы кто‑нибудь стал объединять пресвитера с придворным лицом, из которых один жил в Антиохии, а другой в Никомидии, из которых одного он сам знал лично, слушал его поучения в церкви, а о другом знал, очевидно, лишь по слухам. Но, с другой стороны, нельзя, кажется, отрицать, что Евсевий, быть может, вследствие одинаковости имен двух упоминаемых им Дорофеев, перемешал неумышленно факты из биографии одного лица с фактами из биографии другого. Нам представляется невероятным такое историческое совпадение, чтобы Диоклетиан приблизил к себе двух христиан с одинаковым именем — Дорофея, двух евнухов, и одинаково благоволил к ним. Еще невероятнее представляется нам управление пресвитера христианского пурпуровой фабрикой по воле Диоклетиана. Поэтому мы полагаем, что в близких отношениях к Диоклетиану стоял лишь один Дорофей, придворный, но что Дорофей–пресвитер не имел к Диоклетиану отношения. Фабрикой, вероятно временно, управлял первый Дорофей, а не второй. Думаем, что Евсевий отчасти перемешал факты, приписав черты деятельности одного Дорофея другому Дорофею. А причиной этого может быть тождество имен двух современников — Дорофей. Можно, конечно, возразить, каким образом могло случиться такое смешение фактов, когда известно, что Дорофея–пресвитера историк знал лично ("мы знали","мы слышали"), но на это нужно сказать, что ни из чего не видно, что Евсевий близко знал Дорофея. Об учености Дорофея Евсевий мог знать от других, а слушать его проповеди мог короткое время. Если же иные утверждают (Валезий), что Евсевий учился у Дорофея–пресвитера, то подобное утверждение не имеет прочных оснований. Впрочем, говоря так, мы признаемся, что вопрос остается открытым.

****** Евсевий. Церковная история. VIII, 1.

******* Ibid.; Lactantius. De mortibus persecutorum, cap. 15.