Разум, самосознание, себялюбие (9.2.2 — 9.5.8);

Память, понимание, воля (или любовь) (10.11.17 — 10.12.19).

Последняя триада более удачна: помнить, понимать и любить Бога — мудро, а помнить, понимать и любить самого себя — безумие (см. 14.12.15–16). Это согласуется с представлением, что место человека в замысле Божием зависит от направления его мыслей: к Богу или к себе.

При всей изящности и убедительности рассуждений Августина о Пресвятой Троице в них допущены серьезные недосмотры. Различия между Лицами, сделанные в Священном Писании, принесены в жертву постулату о том, что Ипостаси действуют непременно вместе, тогда как в Новом Завете, например, словом «Бог» обычно называют Отца, а не всю Троицу. Далее, в психологических аналогиях Бог предстает как один Разум и одно Лицо, что понимал и сам Августин. Конечно, от примера нельзя требовать идеального соответствия существу вопроса, однако в данном случае его влияние на мышление Августина оказалось недопустимо велико. Склонность уравнивать Лица и затушевывать их особенности была одной из причин появления догмата о двойном исхождении Духа, ставшего причиной трагического раскола.

Церковь и донатизм

Донатизм (см. главу 12) все еще имел большое влияние на африканское христианство. Несмотря на внутренние разногласия и споры (даже вокруг назначения карфагенских епископов), главенствующая роль этого движения не оставляла сомнений, огромная часть духовенства была на его стороне. Став епископом, Августин начал борьбу против донатизма, используя в ней самые разнообразные методы, особенно открытые дебаты (Поссидий, «Житие cв. Августина», 9).

Августин начинает с того, что Бог распространил Свою Церковь по всей земле (то есть по Римской империи), а донатисты имеют влияние только в Африке. Следовательно, они не могут претендовать на звание соборной Церкви. «Приговор целого мира ясен» (securus indicat orbis terraum), — заявляет богослов в работе «Против послания Пармениана», 3.4.24 (справедливости ради надо сказать, что на самом деле у донатистов была община и в Риме, даже с епископом во главе. См.: Оптат, «О расколе донатистов», 2.3–4).

Августин брал аргументы донатистов и опровергал их один за другим, стараясь опираться на документы и риторику. Так он поступает с письмами Петилиана, карфагенского епископа–донатиста. Примечательно, что разгромный трактат начинается с вопроса о крещении, с которого когда–то и начались первые разногласия (см. главу 9). Следуя логике Киприана, донатисты заново крестили верующих, приходящих к ним из других общин, чужое крещение считали бесовским и незаконным. В Церкви они всегда находились в меньшинстве, терпели притеснения, даже умирали за свою веру (их противники меньше полагались на суд Божий, чем на государственные методы подавления). Августин придерживался противоположного взгляда на таинства и признавал донатистское крещение и рукоположение. С одобрением отзываясь об аскетизме донатистов и их вере в Троицу, он напоминал, что все это бессмысленно без любви, и приводил 1 Кор 13:3 («Послания», 61.2). Так, Августин мог сказать, что его взгляды ближе к идеям Киприана, ибо тот, обращаясь к раскольникам, тоже говорил о любви и милосердии. Донатисты отлучили от своей церкви удаленные общины, взяв на себя смелость преждевременно вершить суд Божий, в то время как зерна и плевелы должны расти вместе до самого последнего Дня.

То, что Августин писал о крещении и рукоположении, стало основой западного понимания таинств. Донатисты утверждали, что законность крещения зависит от духовной чистоты священника. Августин отвечал на это, что таинство совершается властью Иисуса Христа. Согрешивший священник не теряет сана, каким бы ужасным ни было его преступление, а крещенные и рукоположенные им принимают истинную благодать таинства.

Августин обратился за поддержкой к государству. Как раз в 397–398 гг. некий Гильдо, из знатного рода, поднял мятеж, который был жестоко подавлен. Среди повстанцев оказалось несколько донатистов, и это позволило Августину обвинить все движение в содействии беспорядкам. В 404 г. совет епископов обратился к императору с просьбой о защите правоверных христиан от злодеев. Высочайшим указом они получили разрешение использовать против донатистов эдикт Феодосия о ересях, однако выполнялся он нестрого, успеха удавалось добиться лишь частично. В это время появились циркумцеллионы (лат. circumcelliones — «вокруг жилищ бродящие») — банды народных мстителей, грабившие и убивавшие богачей. Они доброжелательно отнеслись к донатистам, считая их угнетенными, и это сыграло на руку Августину. В мае 411 г. было созвано собрание епископов под председательством императорского трибуна Марцеллина, где присутствовало равное число донатистов и ортодоксов. Дело решили в пользу последних, а донатизм со следующего года запретили под угрозой сурового наказания.

Вопреки собственным призывам к милосердию в отношении провинившихся Августин поддержал суровый указ императора. В Библии он подыскал тексты, оправдывающие насильственные меры: например, в Лк. 14:23 («приведи сюда») подразумевается принуждение в отношении нищих, увечных и хромых. Он напомнил о жестоких злодеяниях самих донатистов и рассказал несколько случаев, когда человек против воли принимал христианство, а в итоге его обращение оказывалось искренним. Также Августин признался, что раньше осуждал применение силы, однако жизненный опыт убедил его в обратном («Послания», 93.5–18).

Исследователи расходятся во мнениях по поводу честности этого утверждения. Одни считают, что Августин всегда одобрял принуждение, но умеренность в карательных мерах считал добродетелью и, насколько возможно, избегал привлекать государство к решению внутрицерковных споров. Другие указывают, что с каждым годом он все больше разочаровывался в человеческой природе, видя бесплодность проповедей о любви к Богу. Его пессимизм привел к написанию «Исповеди», а также стал основной причиной спора с Пелагием. В то время как старого, отчаявшегося епископа можно понять, действия его оправдать трудно. Предложенные им догматические уловки проложили дорогу средневековым методам борьбы с инакомыслящими, дали благовидное объяснение жестоким войнам XVI века и в определенной степени повлияли на все последующие столетия.

Пелагиянство

Пелагий был, по всей вероятности, шотландцем, но долгие годы проповедовал в Риме. Как многие другие, он оставил Вечный Город, когда готы разгромили римлян в сражении под Алариком в 410 г. До того времени он успел убедить немалое число людей по всей Италии, что заповедь Христа «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. 5:48) не просто исполнима, а обязательна, поскольку Бог не повелел бы того, что невозможно сделать. Страстность его проповедей заставляла слушателей повиноваться слову Библии, что видно из письма Пелагия к Деметрии, знатной римлянке, в 414 г. расставшейся с богатым наследством и отменившей свою свадьбу ради служения Богу. История ее отречения от мира привлекла внимание Иеронима и Августина, хвалебные послания которых адресованы не столько ей, сколько широким массам.