В дополнение к изложенному о «неполной» автокефалии следует сказать, что Автономные Церкви получают от кириархальной Церкви Устав, определяющий границы их компетенций. В частности, в Уставе указывается на обязанность первого епископа Автономной Церкви или всех ее епископов поминать во время богослужений имя предстоятеля Матери–Церкви, что согласно 14 и 15 правилам Двукратного Собора служит свидетельством их зависимости. В определяемых Уставом границах Автономная Церковь сама управляет своей внутренней жизнью.

В отличие от Автокефальной Церкви Автономная Церковь не имеет своей самостоятельной цепи Апостольского преемства, т. к. ее первый епископ или все епископы получают посвящение от Церкви кириархальной. В связи с этим Автономной Церкви не обязательно иметь определенное минимальное число епископов. Автономной Церковью может быть и митрополичий округ, и отдельная епархия, приходская община, и даже монастырь. Последнее особенно практиковалось на Афоне. Например, Хилендарский монастырь, согласно типику его ктитора, святителя Саввы Сербского, пользовался почти полной независимостью от центрального Афонского управления.

Каноническую автономию Церковь получает лишь от Матери–Церкви, частью которой она и продолжает оставаться. Обычными мотивами к провозглашению автономии служат отдаленность известной части Церкви от места пребывания центральной власти кириархальной Церкви, нахождение этой части в другой стране, этническое различие — все то, что затрудняет сношения с центральной церковной властью, а также применение к местным условиям общих законоположений.

Наименование Церкви «Православной» в патристической литературе— явление исключительно редкое [25]. Автору известны лишь два подобных случая: в Рескрипте Акакию и Павлу святого Епифания Кипрского [26] и в «Житии преподобного Саввы Освященного», написанном около 555 года Кириллом Скифопольским [27]. Может быть, эта редкость объясняется тем, что, по справедливому замечанию протоиерея С. Булгакова, «Православие есть, прежде всего, реальность, не определимая в понятиях» [28].

«Православие, — утверждает Н. Бердяев, — нельзя узнать по оставшимся теологическим трактатам; оно узнается в жизни Церкви и церковного народа, оно менее всего выражается в понятии» [29].

Православная Церковь в своем вероучении и духовной жизни тождественна эпохе первохристианской, что «является наиболее ярко выраженным признаком правой веры» [30].

«Православие, — пишет С. Верховской, — есть христианство в его чистейшей форме» [31].

«Тот образ исповедания веры, который мы содержим, — свидетельствует святитель Феофан, Вышенский Затворник, — тот образ жизни, которым водимся, тот образ освящения, который приемлем, — вообще путь спасения, коим течем, — есть тот самый, который водворен на земле Апостолами и от них друг–друго–принимательно дошел до нас и среди нас пребывает без всякого изменения — без прибавления и убавления… Прибавлениями, изменениями, развитием могут хвалиться другие общества христианские, отпадшие от единения с истинной Церковью Божией» [32].

Основное в миросозерцании Православной Церкви — это радость о воскресшем Христе Спасителе. «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?» — эти хорошо известные всем православным людям слова выражают те ликования и надежды, которые неразрывно связаны с верой в воскресение Господа, той верой, из которой рождалась первая проповедь, возникали древнейшие общины, на которой утверждалось все христианство. «И Живот явися, и видехом и свидетельствуем, и возвещаем вам Живот Вечный, иже бе у Отца и явися нам», — с ликованием и торжеством свидетельствуют святые Апостолы (I Ин. 1,2). «Аще же Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша» (1 Кор. 15,14). Но Христос воскрес и «начаток умершим бысть» (1 Кор. 15,20). Таким образом, этот религиозный подъем вылился в определенное миросозерцание, нашедшее свое дальнейшее закрепление в последующей жизни Церкви — в святоотеческом учении. «Не дни скорби и печали учреждаем мы, как скоро возвещается о времени пасхального праздника, — писал святой Афанасий Великий в одном из своих пасхальных посланий, — но преисполненные радости и веселия праз днуем мы Пасху…

И поистине достойно радости то, что мы зрим победу над смертью, то есть наше нетление чрез воскресшее Тело Господа» [33].

Эту радость о воскресении Христа Православная Церковь сохранила с особой яркостью и силой [34]. Здесь живет и дышит та радость, которой исполнена была раннехристианская проповедь. Это ликование о воскресении и грядущей славе питала и питает ее внутреннюю жизнь, определяла и определяет ее духовный облик. И не случайно, что вся совокупность Поместных Православных Церквей встречает славное Воскресение Христово в один день. «Праздник Пасхи составляет сердце Православия, а вместе и живое свидетельство его полноты и истинности. Он есть ощутительное действие Духа Святого, явление Пятидесятницы, а вместе с тем — явление воскресшего Христа на земле, хотя и незримо, ибо уже после Вознесения» [35].

Характерна в Православной Церкви и ее литургическая жизнь [36].

В летописном сказании о крещении Руси говорится, что послы святого равноапостольного князя Владимира, имевшие задание «испытати гораздо» различные верования, дабы избрать лучшее, в Константинополе были свидетелями патриаршего богослужения. Вернувшись, они сказали князю: «И приидохом же в греки, и ведоша ны, идеже служат Богу своему, и не свемы, на небе ли есм. были, ли на земли: несть бо на земли такаго вида, ли красоты такоя, и недоумеем бо сказати; токмо то вемы, яко онде Бог с человеки пребывает, и есть служба их паче всех стран. Мы убо не можем забыть красоты тоя» [37]. Хотя достоверность этого сказания историческая критика подвергает сомнению, тем не менее в нем привлекает наше внимание весьма ценное свидетельство о том, что русского человека X столетия поразили прежде всего красота и благодатная сила православного богослужения, в котором он увидел живой опыт богообщения. И, действительно, сущность православного богослужения — это: «Вемы, яко онде Бог с человеки пребывает». Во всем православном богослужении происходит таинственная встреча Бога и человека, мира горнего и земного. Церковное богослужение — это и наше восхождение в молитве к Богу, и нисхождение к нам Богочеловека, приемлющего нашу «словесную службу» и подающего нам обильные дары Своей благодати.

Так как человек есть существо духовно–телесное, то и богослужение совершается одновременно духовно и в образах чувственных, видимых. Через эти образы перед нами раскрывается небесное, ибо «Божественный луч не иначе может нам воссиять, как под многоразличными священными и таинственными покровами» [38]. Полное, насколько это возможно для человека, Откровение невидимого Бога, явившегося во плоти, осуществляется в Святой Евхаристии. Причастники этого Святого Таинства реально приобщаются душой и телом к Божественной полноте (Кол. 2,9), становятся, по слову святого Кирилла Иерусалимского, «стелесниками и единокровными Христу», «Христоносцами» [39]. В Святой Евхаристии преодолевается «времени текущее естество» и открывается вечность. Божественная литургия разрушает границы времени и пространства, соединяя нас со всеми — живыми и умершими, — за которых возносятся молитвы пред Божиим Престолом. Поистине Святая Евхаристия, совершаемая во время Божественной литургии, «есть, — как это хорошо подмечает профессор Н. С. Арсеньев, — центральный нерв жизни Церкви. Здесь переживается присутствие Господа, прославленного, окруженного сонмами ангелов… здесь верные переносятся в иную — высшую — плоскость бытия и предстоят со страхом и трепетом; здесь обожается человек, становится общником божественного естества, общником прославленных плоти и крови Сына Божия; здесь весь мир как единая семья призывается к восхвалению