Тесные связи между Византией и римскими епископами продолжались в течении всего VIIв., хотя среди пап этого времени не было особенно выдающихся личностей. Преемники Григория Бонифаций III (607) и Бонифаций IV (608–615) поддерживали дружбу с Фокой, который наградил их тем, что превратил римский Пантеон в церковь. При Ираклии (610—641) папа Гонорий I (625—638) стяжал популярность среди римлян тем, что, по словам его эпитафии, «следовал по стопам Григория» и в нем видел «вождя народа» (duxplebis)[610]. Он восстановил в Латеране власть благочестивого и дисциплинированного монашеского духа. К сожалению, он скомпрометировал себя в памяти Церкви своим злосчастным письмом константинопольскому патриарху Сергию, в котором поддержал монофелитство (634). В результате этого он оказался среди еретиков, осужденных Шестым Вселенским собором (680), и от последующих пап при их посвящении требовалось анафематствование его памяти.

За этим «падением Гонория» последовало открытое восстание его преемников против монофелитской политики императора Константа II. В 648 г. папский апокрисиарий в Константинополе отказался подписать императорский Typos *{{С помощью «Типоса» пытались не утвердить монофелитство, но запретить дискуссии между православными и монофелитами, как в свое время надеялись, что «Энотикон» примирит православных и монофизитов. — В.А.}}.После смерти папы Феодора (649) папа святой Мартин I, также бывший апокрисиарием в имперской столице, более знакомый с восточными делами, был избран без императорского утверждения. Он гостеприимно принимал православных беженцев с Востока, включая великого Максима Исповедника, и созвал собор из 105 епископов, осудивший монофелитство. Увезенный в Константинополь экзархом Феодором Каллиопой, папа подвергся суду, осуждению, пытке и был сослан в Крым (653), где умер в 655г. Римская церковь признала его низложение, и ему был избран преемник, Евгений I, утвержденный императором–еретиком (654). Апокрисиарий нового папы причащались с монофелитским патриархом Петром[611]. Однако синодальное послание патриарха, которое Евгений был готов одобрить, вызвало мятеж в Риме, и папа перешел на сторону своей православной паствы. От судьбы Мартина его спасла только собственная внезапная смерть в 657г. Его преемник, папа Виталиан, был снова избран с императорским утверждением и послал синодальное послание монофелитскому патриарху. Более того, он торжественно встретил самого императора, когда Констант II посетил Рим в 664г. В более поздней традиции, в частности в Деяниях Шестого собора, двойственное поведение папы Виталиана оправдывается тем, что император в его присутствии всегда высказывался православно. Это раболепие пап в течение данного периода византийского контроля над Римом резко контрастирует с их независимостью и нетерпимостью к вероучительной неопределенности в Vв., когда Италия была в руках остготов. Убийство Константа II (который перед тем пытался еще ослабить папство, установив автокефалию в Равенне) в Сиракузах в 668г. было концом монофелитского кризиса и дальнейших вероучительных проблем для пап. Православие было утверждено Шестым собором, на котором присутствовали представители папы Агафона I.

Последующие десятилетия были отмечены тесным сотрудничеством между Константинополем и папством. Система административного деления на «фемы», господствовавшая в Империи, означала, что императорским экзархам в Италии давалась полная административная и финансовая свобода. В результате одобрения экзарха было достаточно для узаконения папских выборов, и уже не было необходимости обращаться в Константинополь. Поскольку папа оставался «казначеем» императорских войск, византийские военные власти относились к Церкви с уважением. Большинство пап, избранных в этот период, было восточного происхождения. Великолепные росписи римских храмов—всегда в византийском стиле (св. Космы и Дамиана, Св. Марии Антиквы, св. Агнессы и многие другие)—показывают, что Римская церковь принимала все более и более «восточный» облик, характерный для периода «византийского» папства[612].

Единственным крупным инцидентом, испортившим этот период, был отказ папы Сергия I подписать постановления так называемого Пято–Шестого собора, состоявшегося в Константинополе в присутствии папских легатов (692). Причиной этого отказа было то, что некоторые из соборных постановлений выражали критику литургической практики, принятой в Риме, а также дисциплинарных предметов (пост в субботу, целибат духовенства). Император Юстиниан II попытался возобновить в отношении папы Сергия жесткие меры своих предшественников Юстиниана I и Константа II против пап Вигилия и Мартина, но это ему не удалось. Императорский чиновник Захария, посланный, чтобы силой заставить папу согласиться с соборными постановлениями, столкнулся с восставшим войском, которое встало на защиту папы. Захарии пришлось прятаться под кроватью папы, пока Сергий сам не успокоил восставших.

Эта нравственная победа Сергия не помешала его преемнику Иоанну VII в 706г. одобрить Пято–Шестой собор. Конечно, официально антиримские правила в действительности никогда не применялись на Западе*{{Юстиниан II добился признания правил Пято–Шестого собора в Риме: см., напр., содержащее критику целибата пресвитеров и диаконов Правило 13–е в римском Corpus Juris Canonici, Distinctio XXXI., с. ХШ/ Ed. Ae.L.Richter. Lipsiae, 1833. Col.99–100. — B.A.}}. Однако, украшая храм святой Марии Антиквы в Риме, Иоанн VII уклонился от изображения Христа в виде агнца, поскольку такие изображения были запрещены Пято–Шестым собором[613]. В 711г. папа Константин нанес торжественный визит в Константинополь, и это стало событием, не случавшимся уже почти столетие.

Радикальное изменение в византийской императорской политике, которое произойдет при императорах–иконоборцах Льве III (717—741) и Константине V (741—775), — насильное внедрение иконоборчества, конфискация папских доходов в Сицилии и прекращение военной поддержки папства в его противостоянии лангобардам — будет концом периода «византийского» папства. Папа Стефан II стал искать поддержки в другом месте и перенес свою лояльность на франков (754). Эти события имели длительные и катастрофические последствия для отношений между Востоком и Западом.

2. Лангобарды–ариане и Аквилейский раскол

Хотя Пятый собор при Юстиниане (553) предлагал значительные и необходимые христологические уточнения, вновь утверждая авторитет и Кирилла Александрийского и Халкидонского собора, практические его последствия для примирения христианства в единой общей вере были минимальны. Кирилловский «фундаментализм» монофизитских масс на Востоке оставался столь же твердым, как и прежде. На Западе же, когда папа Вигилий наконец признал Пятый собор, это вызвало резкое сопротивление «фундаменталистов» — халкидонитов, которые считали посмертное осуждение Феодора Мопсуестийского неуместным, а критику Феодорита и Ивы, реабилитированных Халкидонским собором, совершенно неприемлемой. Для этих западных церковных людей осуждение «Трех Глав» означало предательство Халкидона. В их глазах папа Вигилий отверг веру Льва, устами которого раз и навсегда «говорил Петр».

Это движение западной оппозиции явно ставило истинную веру, как оно ее понимало, выше авторитета римского епископа. Богословским кредо здесь была «Защита Трех Глав», опубликованная в 547—548 гг. африканским епископом Факундом Гермианским. Он отвергал Второй Constitutum папы Вигилия и находил широкую поддержку своего неприятия у епископов Африки и Иллирика. Однако репрессивные меры, использованные императорской властью, вынудили принять Пятый собор в этих двух областях[614]. Но поскольку лангобардское завоевание 568 г. делало большую часть Северной Италии недоступной для императорской администрации, противостояние, усиленное беженцами из Иллирика, продолжалась здесь более столетия.

При своем восшествии на папский престол в 555г. Пелагий I попытался задобрить оппозицию, провозгласив исповедание веры, признающее только четыре собора, не упоминая Пятого. Такая позиция, по–видимому, считалась в глазах Юстиниана приемлемой, так как целью ее было церковное единство. Действительно, и на Востоке можно было говорить о Боговоплощении, если кирилловцы это предпочитали, не упоминая Халкидонского собора. Но Пелагий не завоевал чьего–либо доверия, и многие в самом Риме отказались от общения с ним[615]. Чтобы вновь привлечь к себе людей, папа принимал меры: дабы «рассеять подозрения относительно православия римской кафедры»[616], он публично и торжественно поклялся в базилике св. Петра в своей невиновности и православии. Он, кроме того, повсюду рассылал исповедания православной веры.

За пределами Рима с папой порвали провинции Милана и Аквилеи, возглавляемые своими независимыми митрополитами, официально провозгласив свое неприятие осуждения «Трех Глав». Происшедший в результате этого раскол был канонически ограничен северо–восточной Италией и известен под названием Аквилейского и Истрийского. Но вероучительная его позиция встретила большое сочувствие в других местах Запада, где александрийская христология, утвержденная Пятым собором и предполагавшая учение об обожении человечества, находила мало понимания. С другой стороны, столь сильная оппозиция папству показывает, что в это время западные христиане были еще далеки от принятия вероучительного авторитета римской кафедры в качестве абсолюта. Далее последовательно будет описан и сам раскол, и политический фон, на котором он происходил.

Завоевавшие в 586г. Италию лангобарды, возглавляемые королем Албуином (ок. 560—573), официально были арианами, хотя некоторые и продолжали быть язычниками. В действительности король принял решение в пользу арианства совсем недавно, как раз перед завоеванием Италии, чтобы обеспечить себе лояльность другого арианского германского племени гепидов. В Италии лангобарды установили свое собственное «королевство» (regnum), четко отличавшееся от Римской империи (imperium), с которой Римская церковь была вполне солидарна. С завоевания начался длинный ряд военных, культурных и религиозных конфликтов. Православное христианство проникало в среду лангобардов постепенно, но очень медленно. В 589г. король Автари женился на кафоличке, королеве Теоделинде, но в 590г. он официально запретил крещение лангобардских детей в кафолической Церкви. Тем не менее Агилульф, также женившийся на Теоделинде после смерти Автари, разрешил кафолическое крещение своего сына Адалоальда (603). Это стало возможным не только благодаря мирным инициативам папы Григория I, но и потому, что кафолическая Церковь в лангобардском королевстве состояла в расколе как с Римом, так и с империей[617]. Крещение Адалоальда не означало подчинения имперской Церкви. Ирландский монах святой Колумбан, основавший знаменитое аббатство в Боббио под покровительством Агилульфа и Теоделинды, писал папе Бонифацию IV (608—615): «Повсюду среди народов Имя Божие хулится из–за тебя и твоего спора»; он призывал папу очистить «плохую славу кафедры святого Петра» при помощи собора[618].

Вообще именно миролюбивая политика, основанная на дипломатии святого Григория Великого и принятая имперским экзархом Смарагдом после 602г., приносила медленные, но верные результаты. Военная слабость Империи в Италии действительно делала мир неизбежным, а мир постепенно содействовал церковному единству. Аббат Аттала, преемник святого Колумбана, отошел от раскола, и то же сделала королева Гундеперга, дочь Агилульфа и Теоделинды. В конце концов и сама лангобардская корона досталась православному Ариперту (652–661), и последний арианский епископ лангобардской столицы Павии, Анастасий, обратился в православие. Папство также усилилось тем, что при Константине IV (668—684) кончилось монофелитство. Фактическое прекращение арианства лангобардов проложило путь и к ликвидации раскола.

Начавшись формально в 555г. с архиерейского сбора в Аквилее, отвергшего Пятый собор, Истрийский раскол вначале целиком распространялся на митрополичьи провинции Милана и Аквилеи. Когда лангобарды завоевали Италию, аквилейский епископ Павлин нашел убежище в крепости на острове Градо (569). Гонорат Миланский с частью своего духовенства и паствы бежал в Геную, еще занятую византийцами.