The Roman custom of crucifixion consisted in the fact that a person condemned to a painful death on the cross was nailed with two nails in the hands and two nails in the feet. In Plautus' comedy "Mostellaria" one of the characters says: "I will give a golden talent to the one who is the first to rise to the cross, so that he may be nailed with two nails in his hands and two in his feet."

Ancient Christian writers testify that the body of Christ was nailed with four nails. St. Cyprian of Carthage (250) says that the holy feet of Christ were pierced with nails. Likewise, Theophanes in his chronicle states that St. Helena found together with the Cross of the Lord a board with an inscription and 4 nails. St. St. Gregory of Tours (538-594) confirms this common Christian belief in the following words: "That there were four nails of the Lord, this can be explained: two were driven into the hands and two into the feet."

Теперь, если мы обратимся к изображением распятия, находимым в катакомбах, то и здесь мы увидим подтверждение этого мнения. Древнейшее распятие относится к 7-му веку и находится в катакомбах св. Валентина под Римом. На нем фигура Христа облечена в длинную тунику, ноги и руки прибиты четырьмя гвоздями. И как замечает римский археолог О. Марукки: "Это число гвоздей соответствует древней традиции.

От последующих веков 8-го и 9-го остались два изображения Христа распятого в подземных римских церквах. На одном - распятие аналогично тому, что находится в катакомбах св. Валентина, а на другом тело Христово прикрыто лишь опоясанием. Однако же в обоих случаях видны четыре гвоздя.

Если мы вглядимся в распятия 7-9 вв., то нас поразит царственное спокойствие и тела Христова и в особенности Его лика. Руки растянуты под прямым углом к телу; тела, покрытого туникой, совсем не видно; нет напряжения в ногах; вся фигура Распятого как бы не имеет веса. У художника совсем не чувствуется желания изобразить страдание или поразить зрителя знанием анатомии человеческого тела, или еще - растрогать его и вызвать сочувствие к Распятому. Пред тайной страданий Богочеловека останавливался тогдашний художник в благоговейном молчании и страхе. И то, что он осмеливался изобразить, было в совершенном соответствии с евангельской историей, краткой, простой и трогательной. Эта художественная традиция не удержалась на Западе, где уже, начиная с 12-го века стали появляться распятия, в которых художник старался изобразить муку страждущего на кресте Спасителя в чертах Его лица и в позе тела. И с того же времени вошло в обычай представлять распятие Христа с тремя гвоздями, т.е. ноги прибиты одним гвоздем. И это, по мнению проф. Марукки, было сделано для того, чтобы дать телу более художественную позу, способную растрогать верующих.

На востоке же первохристианская традиция удержалась даже до сего дня. Православная душа, созерцая своего Спасителя и Господа, пригвожденным ко кресту, всецело погружается в тайну вольного распятия и смерти Начальника жизни, и для нее достаточно одного слова, одного намека, чтобы углубиться в эту тайну и пережить ее. Всякое излишне реальное Внешнее впечатление, возбуждающее чувствительность, могло бы только помешать духовному переживанию.

Вглядитесь в православное распятие! Тело - в спокойном положении, голова - в естественном наклоне; нет потоков крови из ран, нет следов бичевания, нет муки ни в лице, ни в членах тела. Если все это было на Голгофе, и видевшие "позор сей" уходили оттуда, бия себя в грудь, то нам для сокрушения сердечного уже не нужно этого видеть.

Православное распятие, как мы сказали выше, и в 20 в. остается в гармоническом соответствии с простотой евангельского рассказа о крестных страданиях Спасителя нашего. И потому его действие на душу так сильно.

Покров Пресвятой Богородицы

Снова мы собрались ради праздника Пречистой Богоматери; снова услышим Евангелие, столь знакомое, знаемое наизусть о встрече двух обрадованных матерей - Марии и Елисаветы, снова вместе с Пречистой воскликнем: "Величит душа моя Господа, и возрадовася дух мой о Бозе, Спасе моем", снова радостно отверзем уста наша и воспоем радуяся Тоя чудеса.

И это - чудо милости Божией, что так легко нашему сердцу открываться для песнопений Матери Божией, что мы не только не тяготимся этими частыми праздниками Пречистой, но после каждого прошедшего с нетерпением ждем следующего, и когда он приходит, то вот это одно ваше множество свидетельствует, как мы любим Ее, честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим.

У сегодняшнего праздника есть свои особые черты, которыми нам он особенно дорог. Пречистая распростерла свой омофор над городом, находившимся в беде, над народом, у которого не осталось иной надежды, кроме Царицы небесной; и Она явила ему свое заступление. И вот от этого далекого исторического факта в душу христианскую вошла уверенность, что когда нет заступника, нет утешения, нет отрады, когда в сердце готова поселиться горькая мысль, что ты одинок, забыт и никому не нужен, то стоит только вспомнить, что есть у нас добрая, милосердная и сострадательная Мать, которая видит наши нужды, слышит наши воздыхания и всегда готова помочь нам, поддержать, утешить; стоит вспомнить и к Ней, Пречистой и Преблагословенной, всем сердцем своим обратиться и поплакать пред Ней, пожаловаться Ей на свою судьбу - и тогда совершится чудо: пройдет скорбь, и тихая, умиленная радость и примиренность с волей Божией поселится в душе.

Эти духовные переживания - и скорби и последующие радости - суть факты, реальности, действительность. Мы знаем, откуда приходит скорбь, что ее рождает; нам следует точно знать откуда приходит радость, чтобы не думать о ней, как о случайности, которая сама собой, от перемены душевных настроений происходит.