Оправдано доверие Божие, не зарыт полученный талант. И как в ветхозаветные времена в начале жатвы и собирания плодов земли приносились Богу начатки всего родившегося, - так и Церковь святая "яко начатки естества" приносит Богу, Насадителю твари, своих святых, вспоминая и празднуя их память в один день.

Христос Спаситель принес на землю не только новое учение, но и новую жизнь. Не на каменных скрижалях и не на медных досках записано учение Христово: проповедью апостолов оно писалось в душах людских, на скрижалях сердца. С любовью оно принималось, с любовью хранилось, с любовью передавалось последующим поколениям. Вместе и одновременно с учением насаждалась и развивалась новая жизнь. Вместо себялюбия, разобщенности, жестокости, распущенности в жизнь вводилась Христова любовь друг ко другу и ко всем, милосердие, смирение, воздержание, общение имуществ. В тогдашних многолюдных городах и селах находились для начала небольшия группы людей, у которых хватало с одной стороны мужества, чтобы порвать с прежней жизнью, часто, очень часто - с родными и близкими, а с другой - много ревности и усердия, чтобы начать новую жизнь на совершенно противоположных началах. Никто не принуждал к этому; наоборот, естественнее и проще было жить по старому, по обычаям, принятым всеми. Но в том то и состояла сила апостольской проповеди, что лишь только она проникала в сердце, как побуждала и требовала коренного поворота, безжалостной ломки всей прежней жизни, чтобы дать место новой.

Церковь ублажает апостолов, мучеников, святителей, преподобных и всех святых за то, что они первые прошли путем новой жизни, не побоялись оставить дома, земли, родных, не устрашились претерпеть не только лишения, раны, узы, темницы, но и самую смерть. И когда кто говорит, что можно быть хорошим христианином и вести беспечальную жизнь во всяком довольстве, тот говорит несогласное с учением Христовым и учит не тому, чему научает нас Церковь сегодняшним праздником.

Не могу не прибавить, хотя бы несколько слов к детям. Вы знаете, что сегодня по всей Франции празднуется день матери. Повсюду видны афиши, газеты - журналы полны статьями, напоминающими каждому из нас, и большому и малому, о матери. Не о матери вообще, а о той, которая нас родила, вскормила своею грудью, поставила на ноги и, если она жива, то продолжает нас любить, думать, заботиться.

Материнский подвиг мало заметен, ибо он состоит в обыденных вещах, в денно-нощных думах и заботах о детях, о доме. И не только дети, даже мужья часто не замечают трудов матери, не ценят их и своею невнимательностью, как черной неблагодарностью, платят той, которой должны бы быть признательными каждый день своей жизни.

В душе матери живет неистребимая потребность пожертвовать собою для блага семьи. Эту жертву жена-мать приносит ежедневно, отдавая свои силы и свою любовь семье. Значит ли это, что дети могут пользоваться этой жертвенностью матери эгоистически, только себе на пользу? Не требует ли эта жертвенность взаимности, ответной любви? Без сомнения! Никогда в семье не будет Христова духа, если дети не будут отвечать взаимно на любовь матери. И это естественно, ибо это требуется и заповедью Божией: "Чти отца твоего и матерь твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы ты долго жил на земле". Дети легко эту заповедь забывают на огорчение родителям, на горе себе. И наш долг им о ней напоминать, звать к послушанию, к любви, к заботам, к посильному облегчению трудов матери. Тогда Господне благословение пребудет на таких детях, и они, ставши взрослыми, найдут утешение, как в воспоминании своей любви к родителям, так и в любви своих детей. Аминь.

Память всех Русских Святых

У каждого из нас есть своя нужда и свое горе. О нем человек говорит Господу в своей келейной молитве, в те минуты, когда хочется выплакать пред Богом всю свою скорбь. Но ведь такая же скорбь может быть и у соседа! И вот, чем шире у человека сердце, тем о большем количестве чужих скорбей он может помолиться.

Но есть у нас одна общая скорбь, о которой так хочется вспомнить и помолиться сегодня, в день нашего русского торжества. Помолиться не келейно, а всенародно, вот здесь, пред этой иконой - иконой нашей славы - всех русских святых. Наша нужда - наша бездомность. Каждый из нас - это сухой листок: оторвался от ветки родимой и вдаль укатился, жестокою бурей гонимый. Но листок сух и безжизнен, а мы - живые души - и так устали за эти бесконечные годы скитаний. Устали больше всего от оознания, что еще немного, несколько лет, может быть не больше десяти, - и мы растворимся в чужой среде, потеряем наше русское лицо, нашу православную душу... И нет никого, кто собрал бы нас всех, вдохнул бы в нас веру, убедил бы нас, что еще на наших глазах случится что-то хорошее, ободряющее, утешительное...

Совсем недавно было одно политическое собрание, говорились обычные речи, прозвучал даже Мининиский призыв: "Заложим жен и детей для спасения России", но не нашел отклика. Никто не заложил своей жены, ни один не продал своего ребенка... Мы еще не созрели до того, чтобы уметь приносить такия жертвы. Мы не совсем даже понимаем ужаса теперешнего разорения Русской земли. А тогда, в начале 17-го века, понимали: после долгих бесплодных попыток спасти Москву своими средствами, наконец, нашли лозунг, нашли заветное слово, которое говорило русскому сердцу: "Не в одной ли купели мы крещены? Не из одной ли чаши мы причащаемся?" Когда прозвучало это слово, народный силы стали кристаллизоваться, создалось ополчение, которое и спасло Москву и Русь от гибели.

Нужно, чтобы мы хорошо поняли, что спасение России может придти, когда мы объединимся в самом главном, хотя бы в общей молитве, хотя бы такой в такой день, как сегодня... В 1941 году, в этот день, 22-го июня - воскресенье и праздник всех русских святых - еще до начала литургии все знали о нападении немцев на Россию. О, с какой же верой мы тогда молились угодникам русским, чтобы не напрасно пролилась русская кровь, чтобы пришло, наконец, освобождение от безбожного ига!

Прошла война, и мучительно и больно вспоминать обо всем пережитом, о рухнувших надеждах, о новых потоках русских слез... Поддерживает одна лишь мысль: если нам здесь горько, то сколь же горше оставшимся там! Если страдаем мы, терпя недостатки, скорби и озлобления, то в несравненно большей мере страдают угодники Божии: их мощи осквернены, выставлены в обнаженном виде на позор рядом с препарированными трупами животных, чтобы все видели, что нет разницы между святым нетленным телом и падалью. Их иконы разбиты, разрублены, сожжены. Кто не видел этого своими глазами, тот не в состоянии понять всего ужаса издевательств над святынями. А ведь святые все это знают, все видят: они обижены не меньше нас.

А разрушение храмов! Для одних это только зрелище; как это храм, строившийся десятилетия, вдруг приподнимается весь целиком на какой-то метр и затем рушится в облаке пыли! А для верующих это все равно, что душу из человека вынимают...