76. Сформулированные этой Конституцией принципы обнаруживали подлинную природу нового королевства. — В сравнении с Римской империей роль знати у франков испытала глубинные изменения. Франкские магнаты почитали социальные и политические привилегии своих земель собственными правами, а не дарами правителя; и дары короля магнаты получали не даром, но за определенную службу. Условия этого договора были обязательны и для магнатов и для короля; к тому же, были они скорее частными правами. Отсюда уясняется каковы происхождение совершенно нового смысла прекария–бенефиция, и роль клиентской присяги и иммунитета. Иммунитет, вассалитет (клиентела) и бенефиций и являются основаниями нового государства.

77. Форму этого государства можно объяснять политической психологией и мировоззрением, но только не так называемым натуральным хозяйством. В Меровингском государстве имелись и купцы и ремесленники, и можно было, по крайней мере, попытаться организовать его иначе.

78. Эдикт (Конституция) Хлотахара II явился компромиссом между королем и знатью. Со временем меровингская династия пришла в упадок, а знать окрепла и организовалась. Во главе ее встали майордомы, преследовавшие, как и сама знать, государственные интересы. В конце концов, майордомы Каролинги (Пипиниды) отстранили от власти выродившийся меровингский род и заняли престол. Тем временем Европе угрожали уже дикие германцы, славяне, авары и арабы, а в Италии папы боролись с лангобардами и греками.

79. Готская власть в Италии не прервала политической традиции, поэтому византийцам даже не пришлось возрождать ее. Однако постоянные войны, особенно войны с лангобардами, вынудили их несколько милитаризировать Италию, организовав дукаты и милицию.

80. Вытеснить лангобардов из Италии им все же не удалось, хотя после смерти Альбоина эти варвары только в 584 г. возродили свое распавшееся на множество дукатов королевство. А новые лангобардские короли взялись за организацию нового же государства, где римляне не были уже, как при Теодорике Великом, особою категорией подданных. В конце концов, Лиутпранд объединил национальную политику арианских королей с католичеством и начал готовиться к завоеванию всей Италии.

81. Здесь лангобардам и пришлось столкнуться с папами, которые вовсе не намеревались становиться епископами лангобардского королевства, но фактически превратились в почти самостоятельных правителей, не желавших терпеть даже догматическое иго Византии.

82. Защищавшие римское вероисповедание папы защищали вероисповедание западное, постоянно ориентализируемое императорами. В первой половине VII века догматическая борьба Рима с Византией приобрела и политический смысл; политическая победа осталась за императором, моральная — за папою. Так что к концу столетия император и политически не мог одолеть папу. В начале восьмого века против императора в союзе с лангобардами восстала вся самим византийцам принадлежавшая Италия. Правда, после примирения Лиутпранда с Византией папа опять потерпел поражение.

83. Однако неудачная «лангобардская» политика пап обращала их взгляд в сторону франков. Возникла новая политическая комбинация — союз франков (Каролингов) с папой, положивший, можно сказать, начало истории европейской культуры.

84. В восьмом веке прояснились уже природа, задачи, тенденции и проблемы этой культуры.

85. Римская империя погибла с ростом «индивидуализма». Сформулировавшие идеал христианской культуры, сами римляне, тем не менее, не способны уже были его осуществить, ибо, формулируя, исказили его индивидуалистически. За осуществление этого идеала взялись вступившие в контакт с римлянами варвары, и Каролингская империя стала первой политической формою новой культуры.

Библиография

I. Социально–политический строй поздней империи

1

Задача историка — исследовать человеческую культуру, точнее говоря, развитие этой культуры. А понятие развития предполагает существование того, что развивается, или развивающегося субъекта; в случае истории, — социально деятельного человечества. Не существует, правда, единой для всех людей культуры, которая обнимала бы все народы и, непрерывно развиваясь, переходила бы от одного к другому. Общечеловеческая культура — это система тенденций, которые конкретно проявляются только в отдельных культурах и особое сочетание коих составляет специфику каждой культуры. Такая отдельная культура представляет собою определенный политический организм, который рождается, достигает апогея и умирает. Каждая культура своеобразно выражает культуру общечеловеческую, хотя, разумеется, одни выражают ее более и лучше, другие, не достигшие своего апогея, слабее и хуже. Таким образом, общечеловеческая культура не едина для всех народов и не абстрактна, она — конкретная система всех культур, которые существуют то одновременно, то друг друга сменяя. Не может быть культуры без действующего в ней одной и в ней одной существующего социального субъекта, который вне этой культуры есть чистейшая абстракция. Субъект не действует на культуру извне, наподобие какого–нибудь «духа», «фактора» или «причины», — когда эти понятия прилагаются к истории, выходит только дурная метафизика. Субъект культуры — она сама, ее единство. Такой субъект есть определенная индивидуализация и индивидуальность человечества, а само человечество — конкретная система таких субъектов. Однако субъект любой культуры, будучи в некотором смысле самим человечеством, выражается не только своею, но и другими культурами, отдельные тенденции которых он представляет или даже специфицирует и продолжает в своем развитии. Оттого и в истории Европы различимы тенденции не только собственной ее культуры, но и эллинистической, восточной и прочих культур. В этом смысле и говорят, к примеру, о «возрождении» римской и греческой культур в XVI веке или о «европеизации России». Всякая культура рождается из других; ее субъект, можно сказать, отделяется от человечества, действующего тем временем в других субъектах, в других культурах. Родившись, культура в конце концов исчезает. Однако, просуществовав некоторое время самостоятельно, она как бы «переживает» себя и развивается через другие, заступившие ее место культуры.