В Своей беседе с самарянкой Христос, предрекая то время, когда люди будут чтить Бога повсюду, не оправдывал, однако, действий раскольников. «Спасение — от иудеев», — сказал Он, тем самым давая понять, что Иерусалим — город Мессии — есть подлинный оплот ветхозаветного Откровения. На этом же стояла иудейская Община, которая по праву считала себя преемницей древнего Израиля.

Самосознание Общины тех лет нашло отражение в книге одного из иудейских историков. Она называлась Дибрей хаямим, то есть «Дела (минувших) дней», а в греческом и латинском переводах — Летопись (Паралипоменон, Хроника). Она была написана около 300 года в Иерусалиме [5]. В ней излагаются те же события, что и в Книгах Царств, но под иным углом зрения. Если целью авторов Второзаконнической истории было привести народ к покаянию, показав ему падения его и измены Богу в прошлом, то Хроника рассказ о происхождении иудейской Общины. (О Второзаконнической истории см. Том 5.)

Книга начинается генеалогией, восходящей к праотцам человечества. Этим Священная История включается в рамки и истории мировой. Североизраильское царство как раскольничье почти выпадает из поля зрения автора. Он хочет показать, что Моисея и Ковчег связывает с Иерусалимом и его Храмом непрерывная традиция. «Остаток Израиля» — это не просто те, кто уцелел после нашествий, разрухи и плена, а сохранившие дух Моисея и верность Нафанову пророчеству.

Автор Паралипоменона был, вероятнее всего, священником. Его книгу справедливо называют «церковной историей». В ней много внимания уделяется духовенству и богослужению, подробно и вдохновенно описаны праздники и религиозные торжества перед Храмом. Ликование народа, уповающего на Господа, — излюбленная картина писателя, не раз повторяющаяся на страницах его книги. Но при этом он очень далек от идей иерократических и не является сторонником светской власти первосвященника. Единственная богопоставленная власть — это власть дома Давидова; мессианское царство неотделимо от нее. То, что Бог изрек некогда через пророка Нафана, не может быть отменено никакими историческими обстоятельствами.

А между тем обстоятельства складывались скорее в пользу иерократии. После Зерубабеля мы уже ничего не слышим о судьбе потомков Давида. Хотя они не исчезли бесследно и, конечно, свято хранили память о своем происхождении, но персы не допускали их к власти, зная о склонности иудеев к восстаниям. Такое же положение сохранилось при греках. Единственным национальным правителем оставался первосвященник. Возможно, иудеи считали его временным наместником Дома Давидова, и поэтому его вступление на престол стали сопровождать торжественным обрядом помазания [6]. Первоиерарха даже прямо именовали Помазанником, но, как явствует из Книги Хроник, помазание его не было тождественно царскому. А именно с Царем-Мессией связывали День Господень. Чем меньше было надежд на восстановление гражданской монархии, тем большим ореолом окружалась мессианская теократия будущего. Она никак не отождествлялась с властью духовенства. Его роль сводилась к укреплению Израиля как Церкви, спаянной единой верой, едиными обычаями, единым Законом.

Символами церковного единства иудеев по-прежнему оставались Тора и Храм. Как выглядело в то время Сионское святилище, мы узнаем из сообщения грека Гекатея.

«Приблизительно в середине города, — пишет он, — поднимается каменная стена, имеющая в длину пять метров и в ширину сто локтей, с двумя воротами. Внутри этой стены возвышается четырехугольный жертвенник, сложенный из необтесанных, но просто собранных и необделанных камней в таком виде, что каждая сторона имеет двадцать локтей, вышина же его десять локтей. Близ него построено большое здание, в котором стоят жертвенник и светильник, оба из золота, весом в два таланта. На них неугасаемый огонь горит днем и ночью. В храме нет ни изображения, ни дароприношения, там отсутствует всякое растение, нет ни рощи, ни чего-либо подобного в этом роде. Священники там проводят дни и ночи, исполняя разные священнодействия» [7].

Святая Святых, Двир, хотя уже и лишенный Ковчега, как и в древности, знаменовал Божие присутствие. Благоговение перед ним постоянно возрастало. Даже сам первосвященник входил туда лишь раз в год. Библейские книги неоднократно повествуют о наказании язычников, которые пытались проникнуть в Двир.

Одно из таких покушений произошло, когда вновь вспыхнула война между Птолемеями и Селевкидами. К тому времени восточноэллинистическая держава уже утратила свои владения в Персии, поэтому Антиох III, прозванный Великим, царь молодой и энергичный, решив компенсировать потери за счет Палестины, сделал попытку вырвать ее из рук Птолемея IV.

Войска соперников сошлись весной 217 года до н. э. близ сирийского города Рафии. Силы их были равны; с той и другой стороны выступали десятки тысяч пехотинцев, колесницы и слоны. Птолемей выиграл сражение благодаря тому, что опирался не только на наемников, но вооружил египтян, которые прежде не несли военной службы. После отступления Антиоха III Птолемей для покрытия расходов решил воспользоваться сокровищами Иерусалимского Храма, и только чудо спасло святилище от разграбления. В другой раз посягательство на Храм предпринял Гелиодор, министр Селевка IV, но был, как рассказывает 2 Маккавейская книга, изгнан ангелами [8]. Эта вторая попытка относится уже к 176 году — к эпохе правления в Иудее Селевкидов.

Сирийские цари овладели страной не сразу. Вскоре после битвы при Рафии египтяне осознали свою силу и Птолемей IV оказался на грани катастрофы. Только соглашение с жрецами спасло его. Этим воспользовался Антиох Великий и еще раз попытал счастья в Палестине. На этот раз дело обернулось в его пользу. В борьбе с египетским генералом Скопасом он получил поддержку иудеев, которые были оскорблены неуважительным отношением Птолемея к Храму.

«Антиох, — пишет Полибий, — занял Батанею, Самарию, Авилу и Гадару, и вскоре за тем к нему явились иудеи, живущие около храма, носящего название Иерусалим» [9]. Антиох подтвердил все права евреев, которые те имели раньше, и даже послал щедрые дары Храму. Две тысячи иерусалимских семей было взято царем для гарнизонной службы в Вавилонии.

В 198 году был наконец заключен мир; согласно договору Иерусалим переходил под контроль Селевкидов. Никто не догадывался, что новая власть окажется неизмеримо хуже старой. Селевкиды были, как мы уже знаем, фанатичными эллинизаторами и в этом отношении представляли для евреев куда большую опасность, чем либеральные Птолемей. Но сам Антиох Великий правил пока сравнительно гуманно. Он был благодарен иудеям за их помощь. Кроме того, на его горизонте показался новый могущественный противник. Это был Рим, недавно с успехом завершивший вторую войну с Карфагеном. В 190 гиду римляне разбили армию Антиоха Великого, и под их нажимом он отказался от дальнейшей экспансии. В 187 году Антиох погиб при попытке ограбить храм Бэла в Эламе. А через несколько лет покончил с собой Ганнибал. Два главных врага Рима пали. Однако царство Селевкидов еще не утратило своей силы, и власть его над всей Сирией сохранялась.

По рассказу 3 Маккавейской книги, в годы борьбы между Антиохом III и Птолемеями в Иерусалиме правил первосвященник Симон II. Автор вкладывает в его уста вдохновенную молитву, в которой первосвященник молит Бога защитить святыню и народ. Иосиф Флавий говорит, что еще раньше был в Иудее верховный пастырь по имени Симон, которого прозвали Праведным. Но, по-видимому, так называли Симона, жившего при Антиохе III [10]. Иудейский мудрец Бен-Сира писал о нем около 180 года и изображал Симона настоящим отцом города: он заботился о жителях Иерусалима, отремонтировал Храм, восстановил крепостные стены, разрушенные в годы войн, провел в цитадель новый водопровод. Вероятно, сам Бен-Сира присутствовал в Доме Божием, когда Симон Праведный совершал богослужение. Во всяком случае, описывая ритуал Судного Дня, он говорит как очевидец, видевший Симона в Храме.