Сходство взглядов Бен-Сиры с эпикурейством усиливается еще и тем, что для него жизнь человеческая кончается вместе со смертью тела. Здесь он остался на консервативной точке зрения. Однако она не приводит его, как Экклезиаста, к пессимизму. Иешуа — запоздалый наследник старых мудрецов. Он живет в эпоху, когда израильтян как никогда волнует проблема бессмертия, но Сирах остается к ней равнодушен, вполне удовлетворяясь архаическими воззрениями.

Что же спасает мудреца от мрачного уныния? Прежде всего, его вера которая укрепляет в нем нравственный дух и радость бытия. При этом внешнее благочестие без праведности кажется Бен-Сире кощунством. Здесь он — достойный продолжатель пророков, книги которых любил и изучал.

Не говори Он увидит множество даров моих, когда я буду приносить жертвы Всевышнему, Он примет. Жертва неправедного есть порочное приношение, и неугодны дары беззаконников. Не надейся подкупить Его, ибо Он не примет, и не надейся на жертву от неправедного стяжания, Ибо Он Бог правды и нелицеприятен. Сир 7, 9; 34, 18; 35, 11-12

Смертный, напоминает Сирах, не может равняться с Сущим, он должен благодарить Его за жизнь, которая ему дарована, и если она коротка — то такова небесная воля. Чем больше человек познает величие Творца, тем меньше чувствует себя вправе предъявлять Ему требования. Проходя по жизни, наслаждаясь ее дарами, трудясь для себя и других, исполняя Закон Божий, человек находит источник высшей радости в созерцании Славы Сущего.

Вспомяну я дела Божии и то, что я видел, расскажу. По слову Божию явились творения Его, и дела милости Его по велению Его. Он устроил великие дела премудрости Своей, Он один от века и до века, Не прибавился Он, и не убавился, и не нуждается ни в каком советнике. Как прекрасны все дела Его (хотя можно видеть лишь искру их). Одно превосходит другое по своей красоте, и кто насытится, созерцая это великолепие? Сир 42, 15 сл.

Вслед за автором Книги Иова Бен-Сира рисует картины природы и заключает их благодарственным гимном:

Еще столько же сказать — все не кончим, а конец всего Он есть все. Будем теперь славить Его, ибо мы не сможем всего исчерпать, ибо Он выше всех творений Своих. Чуден Господь, превыше всего, и дивно могущество Его. Кто видел Его и может рассказать, и кто прославит Его таким, как Он есть? Многое скрыто, гораздо более этого, и немногое лишь видел я из дел Его. Сир 43, 29 сл.

Но, в отличие от других хакамов, Иешуа уже не ограничивается только размышлениями о Боге, являющем Себя в творении. Он говорит и о Сущем, Который открывает Себя и действует в истории. Однако по преимуществу это история библейского народа, который получил от Бога учение Премудрости. Иешуа сурово осуждает жителей Палестины, оказавшихся под влиянием язычества: идумеев, филистимлян и «глупый народ, живущий в Сихеме», т. е. самарян, которые, по его словам, вообще «не есть народ». Таким образом, писатель утверждает себя исповедником строгого иудаизма.

В «Панегирике отцам» (44-50) Иешуа славит великих мужей древности, которые жили согласно разуму и Закону и которым Бог открывал Свою волю. «Тела их, говорит Сирах, — погребены в мире, а имя их живет из рода в род». Это — праотцы человечества, патриархи и благочестивые цари, пророки и учители Израиля. Каждому из них Бен-Сира дает краткую характеристику и завершает это шествие праведников Симоном II — отцом Церкви» Ветхого Завета. А дальше? На Симоне Иешуа обрывает свой панегирик и не стремится заглядывать в будущее. Хоть он и назвал Исайю человеком, который «даже от вечности предсказал грядущее», сам философ почти ничего не говорит о мессианском Царстве [21]. Это отличает его от пророков. Единственное, во что Иешуа верит: в наступление времен, когда и язычники познают истинного Бога. Он молится:

Ускорь конец и назначь время, чтобы все возвестили о великих делах Твоих. Услышь молитву рабов Твоих по милости к народу Твоему, Чтобы узнали все концы земли, что Ты Бог вечный. Сир 36, 9, 18-19

В лице Бен-Сиры мы находим законченный образ такого ветхозаветного человека, который живет вне эсхатологии, вне мессианства. Иешуа учил людей не столько надеяться и ждать, сколько жить в повседневности, ориентируясь на разум и Закон Божий. В его наставлениях воплотилась та сторона религиозной этики, которая воспитывает цельность души, стойкость воли и чистоту.

Церковь Закона нуждалась в учителях типа Бен-Сиры. Если раньше тесное соприкосновение с язычниками вело к необходимости оберегать самую веру, то теперь такое соседство выдвинуло на первый план нравственный идеал иудейства. Как бы иллюстрацией этому может служить книга, написанная примерно в то же время, когда жил Иешуа. Она называлась Товит по имени своего главного героя. Рассказчик изобразил в ней израильтянина таким, каким, вероятно, хотел бы видеть его сын Сирахов.

Книга Товита соединяет в себе драматизм сюжета с рельефно обрисованными характерами героев. Читатель невольно переживает с ними их беды и радости, с напряжением следит за их приключениями. Живые картины, напоминающие рассказы Книги Бытия, перемежаются с молитвами и духовными размышлениями персонажей. Нет смысла доискиваться, лежат ли в основе повести какие-то действительные события. Во всяком случае, исторических анахронизмов в Книге Товита куда меньше, чем уверяли многие придирчивые критики. Ясно и то, что содержание рассказа не могло быть измышлено иудейским писателем. Ведь он, бесспорно, предпочел бы говорить о своих единоплеменниках, а не о жителях Северного царства [22].

Это незатейливое, но дышащее искренней верой сказание прославляло людей, которые даже на чужбине не оставляют Закона Господня. Ветхозаветная Церковь живет всюду, где есть верные, исповедующие Творца и послушные Его воле. Автор Книги Товита и Бен-Сира — люди одного духа, цель у них общая: дать наставление в праведной жизни.