Антиох Эпифан одна из наиболее странных и демонических фигур времен эллинизма. Необычными были и характер, и судьба Антиоха. Воспитывался он в Риме, куда его отправил отец после заключения мира с Сенатом. Наследником короны считался брат Эпифана Селевк IV, и поэтому в Риме молодой грек жил без особого надзора. Он сблизился со столичной знатью, очаровывая всех живостью своей натуры. Антиоху удалось усыпить бдительность римлян, которые считали его причуды безобидными. Он любил, как впоследствии Нерон, слоняться, переодевшись, по ночным притонам, ему нравилось задавать дорогостоящие пиры, сорить деньгами, беседовать с толпой на рынке, показывать перед художниками свою любовь к искусству. Пылкий и необузданный человек, Антиох действительно был влюблен в Элладу, особенно в культ Диониса, который так соответствовал его темпераменту. В Риме как раз вышел указ, запрещающий Вакханалии, но тайных последователей у фригийского бога оставалось немало. Среди них был, конечно, и Эпифан.

Даже став царем, Антиох не отказался от своих эксцентричностей. Он мог, например, появиться среди гостей в виде покойника, завернутого в саван, или, обнажившись, плясать перед ними. Полибий, рассказывая о бесчинствах Антиоха, замечает, что его следовало бы назвать не Эпифаном, Славным, а Эпиманом — Помешанным. «Не верилось, — писал историк, — что в одном существе может совмещаться такая доблесть и такое злонравие» [11]. И в самом деле, Антиоху были знакомы порывы великодушия, не мешавшие ему быть ловким интриганом и изворотливым политиком. Успешно проявил он себя и в военном деле. По словам того же Полибия, Эпифан «был деятелен, способен и достоин носить имя царя». Загадка этой противоречивой личности в какой-то мере проясняется, когда мы узнаем, что умер он в состоянии умопомрачения.

После гибели Селевка IV, убитого царедворцами, возможно не без ведома брата, Антиох стал властителем сирийской державы Селевкидов. Рим одобрил кандидатуру своего воспитанника, надеясь сделать его послушным орудием. Но впоследствии сенаторы поняли, что просчитались.

Прибыв в 175 году в Антиохию, Эпифан развил кипучую деятельность, украшая и расширяя свою столицу. В короткий срок ему удалось сделать ее жемчужиной Востока в греческой оправе. Не забывал он и своих римских покровителей: в угоду им ввел у себя гладиаторские бои и построил храм Юпитеру Капитолийскому (впрочем, к тому времени его уже отождествили с Зевсом).

Заветной мечтой Антиоха IV была тотальная эллинизация государства. Этим он надеялся одновременно достичь двух целей: насадить дорогие ему греческие обычаи и культы и подавить национальные очаги сопротивления в плохо спаянной монархии.

Серьезных препятствий на пути к своим замыслам царь не встретил. В Малой Азии и Сирии эллинизм и без того уже пустил прочные корни. По приказу Антиоха повсюду вводились греческие праздники и игры, воздвигались храмы в честь Зевса, Аполлона, Геракла, которые заменяли местных Молохов и Ваалов.

Камнем преткновения оказалась лишь Иудея.

В библейской традиции Эпифан стал прототипом Антихриста. Начиная с Книги Даниила до Иоаннова Апокалипсиса, священные писатели будут придавать Врагу Божиему черты Антиоха. Этот человек не только впервые в истории решил полностью искоренить иудейскую религию, но и был первым царем после Александра, который всерьез воспринимал свой божеский титул. Бог Израиля был поэтому для него противником, которого надлежало свергнуть с престола.

Понимая, что быстро склонить евреев к почитанию олимпийских богов не удастся, Антиох решил использовать партийные распри в Иерусалиме и оказать поддержку эллинофилам.

Душой этой партии был в то время брат первосвященника Ония III — Иешуа, предпочитавший называться Ясоном. Он задумал осуществить реформу иудейства, сломив хасидов и тех, кто им сочувствовал. Оний III, сторонник умеренных, стоял у Ясона на пути, но тот сумел отстранить мешавшего ему брата. Когда первосвященник был вызван в Антиохию, Ясон тоже прибыл туда и убедил царя сместить Ония. Предложив свою кандидатуру в качестве первоиерарха, Ясон обещал Антиоху, что будет содействовать его политике и сможет собирать больше налогов, нежели брат. Этот последний аргумент, видимо, оказался весьма веским: расточительный царь постоянно нуждался в средствах. Оний, таким образом, был оставлен пленником при Антиохе, а Ясон вернулся в Иерусалим.

Древний еврейский историк говорит о «непомерном нечестии» Ясона, называя его «святотатцем, а не архиереем». Но такую оценку едва ли можно считать вполне объективной [12]. Хотя мы не знаем подлинных планов Ясона, но вряд ли он желал гибели отеческой веры. Не исключено, что он стремился лишь преобразовать быт Иудеи и приблизить его к греческим стандартам. Ясон добился того, что Антиох даровал палестинцам равные права с антиохийцами, а это само по себе было дипломатической победой. Он действовал, по-видимому, весьма осторожно и даже сумел завоевать расположение народа. Но, увы, не в добрый час пришла эллинизация в Иерусалим. Мало того, что она ассоциировалась с покушением на нравственные устои нации — ее вдохновитель Антиох имел намерение растворить иудеев в общей массе язычников; сделать же это, не уничтожив религию Библии, было невозможно.

Ясон начал с вещей, на первый взгляд, вполне невинных: построил при содействии царя гимнасий для спортивных упражнений. Естественно, что туда стали стекаться иудейские юноши. У самых стен Храма можно было теперь видеть обнаженных бегунов, борцов и метателей дисков. Даже некоторые молодые священники, забывая о своих обязанностях, охотно принимали участие в играх и состязаниях. Вскоре начались совместные соревнования иудеев и язычников. Казалось бы, что могли возразить против этого самые правоверные люди? Но дело обстояло не так просто. Следует напомнить, что у греков спорт издавна был связан с религиозными обрядами. Игры всегда посвящались тем или иным богам. Участвуя в них, иудейская молодежь невольно втягивалась в чуждую духовную орбиту.

Это вскоре обнаружилось со всей очевидностью. Во время спортивного праздника в Тире Ясон вынужден был послать триста драхм серебра в дар храму Геракла, того самого Геракла-Мелькарта, с которым некогда боролся пророк Илия. Этот поступок смутил даже грекоманов, и они решили переадресовать деньги на устройство гребного флота. Но можно ли было ожидать, что такое двусмысленное положение продлится вечно? Рано или поздно пришлось бы выбирать между верностью Закону и участием в языческих предприятиях.

Хасиды и их сторонники, разумеется, встретили начинания Ясона крайне враждебно. Их оскорбляло, что иудеи смешиваются с идолопоклонниками, что они посещают гимнасии, которые, как известно, были у греков рассадниками противоестественных пороков. Ревнителям стало известно, что многие юноши, выступая на стадионах, по греческому обычаю, обнаженными, стремятся скрыть следы обрезания. Видимо, и умеренные тоже решили, что Ясон зашел слишком далеко. Точку зрения обеих патриотических партий выразил автор 1-й Маккавейской книги, когда писал: