Часть V

РИМ, ГРЕКИ И ВОСТОК

Глава двадцать первая

ДУША И ВЕРА РИМЛЯНИНА

Италия до 650 г. до н. э.

Римлянин всегда имел дело с чем-то таинственным, он предполагал во всем нечто скрытое и искал его.

Гегель

На обширном пространстве от Пиренейских гор до Британии и Кавказа еще и сейчас можно видеть участки старых мощеных дорог. Кое-где плиты на них заросли травой, а местами отполированы колесами и ногами пешеходов. Это артерии необъятной державы Рима — трассы легионов. Некогда они во все стороны расходились из Города и тянулись почти на двести тысяч километров.

Когда первые миссионеры Евангелия вышли в путь, они двинулись по этим дорогам. Сам того не ведая, римлянин-победитель открыл перед апостолами ворота широкого мира. Не только греческий перевод Библии и синагоги диаспоры, восточные культы и античная философия предваряли путь сеятелей Слова, но и Город на семи холмах сыграл свою роль в подготовке человечества к христианству. Таким образом, Рим появляется в нашем повествовании как новое «действующее лицо».

Подобно Македонии, он долго считался окраиной цивилизованного мира, и сначала о нем мало кто слышал. Во времена пророка Исайи и Гесиода, когда Ассирия находилась в зените своего могущества, Рим еще выглядел невзрачной деревней, в которой тогда трудно было предугадать будущую столицу императоров и пап. Лишь незадолго до эпохи Александра римляне начинают входить в силу, а затем в какие-нибудь век-полтора превращаются в повелителей Средиземноморья. Мало того, созданная ими империя простояла дольше всех, когда-либо существовавших на земле. В этом им уступают Кир и Александр, Карл и Наполеон, властители Британии и России.

Поразительные успехи римлян вызывали восторг и зависть современников. Попытки разгадать секрет латинской фортуны в свое время предпринимали Полибий и Августин, Монтескье и Гегель. Муссолини думал, что сумеет воскресить былое величие Рима, однако жизнь показала тщетность этой мечты. Хотя многие элементы древнеримского духа не умерли — что-то главное отцвело безвозвратно.

Что же представляли собой строители Orbis Romanum, «Римского мира»?

В наши дни римлянина нередко отождествляют с фигурой тупого солдата, лицемера, набожного в храме, а дома глумящегося над богами, или алчного прожигателя жизни. Между тем если бы не было иного Рима, кроме Рима-угнетателя, Рима, содрогавшегося от крика: «Хлеба и зрелищ!» — города рабов, гладиаторов и лукулловых оргий, он вряд ли получил бы название «вечного».