Заключительная часть книги была написана, вероятно, в годы, когда отношения между иудеями и язычниками обострились [29]. Поэт утешает гонимых, вспоминая о борьбе Моисея против Фараона и его ложных богов. Непроглядная тьма покрыла некогда Египет, над израильтянами же оставался свет. Это символ Откровения, которое продолжает сиять в самом центре идолопоклонства.

Год за годом тайно и явно шла проповедь библейской веры в Риме и на Востоке. Появились странствующие миссионеры, которые пускались в дальние путешествия, «чтобы сделать хотя бы одного прозелитом» [30]. Их деятельность принесла плоды даже среди армян и жителей Пальмиры [31]. Новообращенные принадлежали к самым разным классам общества: от аристократов до рабов. Многие из них совершали обряд обрезания и становились в полном смысле слова иудеями.

Первые трудности возникли с появлением таких лиц, которые хотели следовать только вере, но не всем обычаям евреев. Им казалось достаточным отречься от ложных богов, вливаться же в инородную племенную группу они не собирались. Правоверные иудаисты не могли решить, каково должно быть положение этих «богобоязненных» в отношении к Общине. Правда, некоторые раввины утверждали, что «язычник, изучающий Тору, значит не меньше, чем первосвященник» [32], но это их мнение разделялось далеко не всеми.

В древних цивилизациях границы религии обычно отождествлялись с границами народа [33]. Первая брешь в этом представлении была пробита греками и последователями буддизма; несколько позднее Рим, официально признав Олимп, осуществил слияние латинства с эллинством; и, наконец, культы Митры, Исиды и других восточных богов стали утрачивать свой национальный характер. С Ветхим Заветом дело обстояло сложнее. Многовековая защита веры от язычества превратила Закон в национальную крепость, стены которой были тесны для иноплеменников. Призывая Израиль быть «светом для всех народов», апостолом Бога Единого, пророки не дали практических указаний относительно обращенных. Должны ли они слиться с Израилем? Или возможно иное решение?

Это был один из самых трагических кризисов иудейской Церкви, которая оказалась беспомощной перед лицом новых проблем. Ее учители не решались отделить Библию от всего конгломерата национальных традиций, и в итоге «богобоязненных» оставили на положении «граждан второго сорта» [34].

Только новозаветная Церковь явилась по сути своей сверхнациональной, сохранив культурное своеобразие народов, принявших христианство.

Тем не менее, уже в ветхозаветное время были предприняты первые попытки узаконить особые группы обращенных, которые исповедовали иудаизм, но при этом иудеями не становились. Так, неофитам из царского рода Адиабены было прямо заявлено, что для них обрезание не обязательно. Знаком принятия веры у таких людей стала тевила, священное омовение, своего рода «ветхозаветное крещение» [35]. Прошедшие через него не следовали всем религиозно-бытовым правилам Общины. Они ограничивались так называемыми «заповедями Ноя», которые ранняя Церковь распространит впоследствии на христиан-неевреев [«Заповеди Ноя» запрещали принимать участие в языческих обрядах, запрещали убийство и употребление в пищу крови (Быт 9, 4-6)]. Замечательно, что большинство этих христиан придет в Церковь из среды «богобоязненных» и прозелитов [36].

Прозелитизм был одним из самых удивительных явлений римской жизни. Ведь в той или иной степени он приобщал неофитов к иудеям, а доводов против этого было достаточно много. Народ Библии после ста лет свободы снова был лишен независимости и в «рассеянии» не раз терпел притеснения. Каждый, вступавший с ним в диалог, мог рассуждать так, как рассуждал через тысячу лет князь Владимир: если вы находитесь в столь незавидном положении, не значит ли это, что религия ваша ложна или что Бог отвернулся от вас? И все же вера Ветхого Завета оказывалась столь притягательной, что вопреки этим соображениям волна прозелитизма продолжала шириться.

Соединение веры в единого Творца со строгой этикой и обетованием спасения как никогда отвечало чаяниям эпохи. Старый политеизм выдыхался, но при этом нарастала мистическая тревога, духовный голод, ожидание чуда и какой-то очистительной грозы…

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава двадцать шестая

ИУДЕЙСКИЕ МИССИОНЕРЫ

1. См.: Г. Лившиц. Происхождение христианства в свете рукописей Мертвого моря. Минск, 1967, с. 23.

2. Сивилла, III, 596; И. Флавий. Против Апиона, II, 24.