в) «прозелитизм»

Прозелитизм не есть что‑то совершенно отличное от свидетельства — это искажение свидетельства.

Такое искажение христианского свидетельства говорит о неверии в силу Святого Духа, о неуважении к природе человека и о непонимании истинного характера Евангелия. Очень легко увидеть эти недостатки и грехи в других; необходимо признать, что мы сами подвержены некоторым из них.

Поскольку разница между свидетельством и прозелитизмом является вопросом цели, мотива и духа, а также средств, провести различие между ними нельзя по одним только объективным критериям. Тем не менее, такие критерии существуют и некоторые общие объективные нормы и правила возможны. В четвертом разделе этого доклада делается попытка изложить эти нормы в надежде, что Церкви придут к большему взаимному пониманию и их общее свидетельство о Христе будет более достоверным и убедительным.

II. ИСТОРИЯ ВОПРОСА

Рассматриваемые в этой работе вопросы существовали в экуменическом движении с самого начала. В своей Энциклике 1920 года с настоятельным призывом к сотрудничеству между Церквами Вселенский Патриархат потребовал безоговорочного прекращения прозелитства. В том же году на предварительных встречах в Женеве между движениями «Вера и церковное устройство» и «Жизнь и деятельность» этот вопрос снова был поднят православными представителями. В последующие десятилетия этот вопрос часто поднимался на больших и малых экуменических конференциях, но так и не был решен. Во время обсуждения экклезиологического значения Всемирного Совета Церквей в Торонто в 1950 году этот особый аспект межцерковных отношений был затронут, но очень кратко. Торонтская декларация гласит, что Церкви «должны воздерживаться от действий, не совместимых с братскими отношениями», и развивает это положение следующим образом: «Каждая Церковь заслуживает поддержки в позитивном утверждении своей веры, но действия, не совместимые с братским отношением к другим Церквам–членам, сокрушают самую цель, ради которой создавался Совет». Но не было сказано, что именно подразумевается под этими конструктивными отношениями.

Это очень краткое описание истории вопроса показывает, что эти проблемы требуют честного и внимательного рассмотрения Церквами–членами. Пренебрежение ими оставит ненужные недоразумения в отношениях между Церквами–членами в определенных областях.

За проблемами «прозелитизма» и религиозной свободы, которые рассматриваются здесь, стоят различные исторические причины, в том числе следующие:

1. В наше время техническое и социальное развитие повсюду в мире радикально меняет сложившиеся ранее модели человеческого общества. Вследствие резкого роста средств информации, связи и передвижения религиозные и культурные сообщества больше не могут оставаться закрытыми для внешних влияний и все больше подвергаются воздействию приходящих извне идей и движений. Достаточно сказать о далеко идущем влиянии печати и литературы, радио и фильмов, а также о присутствии иностранцев и всякого рода иностранных влияний в большинстве стран. Национальные границы больше не изолируют культуру. Эти всепроникающие и динамичные влияния таковы, что помешать им может только насильственное подавление посредством, например, сокращения тиражей газет и книг, глушения радиопередач, запрета свободного выезда и въезда в страну.

2. В последние годы религиозные и культурные сообщества выходят за пределы своих исконных национальных и этнических границ. Поселения беженцев и другие формы миграции привели к распространению православных, протестантских и римско–католических общин на новые территории.

3. В области религиозных и церковных отношений самые тревожные ситуации наблюдаются там, где та или иная Церковь независимо от того, является ли она юридически «государственной Церковью» или нет, исторически отождествляется со всей жизнью и культурой страны или территории и сталкивается с религиозными движениями внешнего происхождения или спонтанными движениями обновления изнутри, угрожающими ее единству.

Беспокойство и противодействие со стороны Церкви, которая до этого была единственной или преобладающей на данной территории, нельзя по справедливости приписать просто желанию сохранить свою монополию. Она может также выражать справедливую заботу о сохранении единства и целостности национальной Церкви и верность принципу, согласно которому территориальная Церковь несет ответственность за все человеческое общество, в котором она находится. И мы видим, особенно в Азии и Африке, энергичные попытки добиться регионального или национального церковного единства. Эти настроения часто подкрепляются национальным чувством и серьезным желанием сохранить культурное единство народа.

В то время, как для нас в высшей степени важно проявить сочувственное понимание этой озабоченности и связанных с ней реальных ценностей, в той же степени для нас важно осознать проблемы, которые она создает для религиозной свободы, и то, что в других частях мира Церкви обрели новую свободу и силу в более открытых и многообразных обществах.

4. В ХIX веке в результате новых соприкосновений между христианами различных Церквей возникли напряженные отношения в областях, воспринятых как поле для внешней миссионерской деятельности. В одних случаях миссии, деятельность которых была направлена на нехристиан, попали в среду других христианских Церквей, давно утвердившихся в этих землях, привлекая к себе их членов. В других случаях миссии были направлены на тех, кто считался отпавшими или недостаточно евангелизированными членами других Церквей. В различное время в областях, которые раньше были исключительной территорией «национальных» или «государственных» Церквей, возникали или насаждались «свободные Церкви». В последние годы значительно увеличились число и активность религиозных групп, призывающих к индивидуальному обращению, но не имеющих церковного сознания и не проявляющих интереса к сотрудничеству с другими.