Такая позиция Русской Православной Церкви неизменно получала достойное признание христианских Церквей и объединений, и мы понимаем стремление Всемирного Совета Церквей к сотрудничеству с Русской Церковью, какое, мы верим, может действенно усилить дух экуменического братства.

Русская Православная Церковь знает о трудностях, стоящих на пути к единению христиан в Церкви, но она благодарит Господа за милость осознания разъединенным христианством греха этого разделения и долга своего единения и видит в совместной деятельности Церквей и объединений в лоне Всемирного Совета Церквей действенное проявление этого осознания в направлении искания путей и средств к восстановлению утраченного единства.

Русская Православная Церковь готова со всем усердием подкрепить в комиссии «Вера и церковное устройство» свидетельство о Православии братских поместных церквей — членов Всемирного Совета. Она готова участвовать в работе других комиссий, отделов и департаментов Всемирного Совета Церквей, помогая всестороннему развитию христианской деятельности, посильно служа человечеству утверждением на земле братолюбной любви (2 Пет. 1, 7), справедливости (Пс. 98, 4) и мира (Еф. 2, 15) между всеми народами.

Русская Православная Церковь хотела бы видеть углубление усилий Всемирного Совета Церквей в направлении поисков путей и средств христианского вероучительного единства.

Русская Православная Церковь ожидает от Всемирного Совета Церквей еще большей целеустремленности общехристианской деятельности в современном мире, являющейся причиной и следствием нашего христианского единения. Эта общехристианская деятельность получит оправдание пред Богом и людьми только в том случае, если она, исходя из евангельских принципов, будет отвечать на насущные запросы человеческого общества.

Мы знаем, что основной проблемой современности является проблема сохранения и упрочения всеобщего мира. Всемирный Совет Церквей и входящие в него христианские Церкви и объединения могут и должны проявить в этом вопросе ту принципиальность, какую ожидают от них христианское общество и народы в целом. Человечество должно быть избавлено от войн, как средства разрешения международных конфликтов.

Международная атмосфера наших дней особенно напряженна, и, исполняя свой миротворческий долг, Церкви, религиозные объединения и христиане должны со всей решительностью призвать и побудить государственных деятелей сесть за стол переговоров и достигнуть, наконец, соглашения о всеобщем и полном разоружении под действенным международным контролем, а также добиться разрешения остальных, столь волнующих народы, вопросов.

Молитвенно желаю благословенного успеха благим начинаниям III Генеральной Ассамблеи Всемирного Совета Церквей, а ее участникам — умножения благодати и мира в познании Бога и Христа Иисуса Господа нашего (2 Пет. 1, 2).

АЛЕКСИЙ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ

Протопресвитер Александр ШМЕМАН. МИССИОНЕРСКИЙ ИМПЕРАТИВ[79]

I

До самого недавнего времени Православная Церковь считалась на Западе немиссионерской. По общему мнению, мощное миссионерское поветрие, столь характерное для христианского Запада последних столетий, как‑то обошло стороной «статичное» христианство Востока. Сегодня это мнение, похоже, поколебалось. Новые исторические исследования доказывают, что достижения православных в области миссионерской деятельности — хотя и иного рода, чем у западных христиан, — были вполне весомыми и впечатляющими [ [80]]. В этой краткой статье мы не стремились дать исторический или статистический обзор православно–миссионерской экспансии. Гораздо важнее попытаться понять и проанализировать — хотя бы предварительно и отчасти — миссионерский императив православного Предания, а проще говоря, уяснить, каким образом миссия сопрягается в нем с верой, жизнью и всем духовным видением Православия.

Богословие миссии — всегда плод всецелого бытия Церкви, а не какая‑то специальная область, актуальная лишь для тех, кому выпало особое миссионерское служение. Православная же Церковь особенно нуждается в уяснении главных мотивов миссии, ибо «немиссионерский» ее характер слишком часто приписывают самому существу, «святая святых» Православия — его «сакраментальному», «литургическому», «мистическому» характеру. Даже и теперь, когда пристальное изучение православной миссии привело к изменению традиционных взглядов, все еще делаются попытки увидеть в ней своеобразный эпифеномен истории Православной Церкви — то, что существует вопреки основным ее путям и тенденциям. Вот почему здесь необходимо именно богословское уяснение. Может ли быть подлинно миссионерской та Церковь, чья жизнь сосредоточена почти исключительно в литургии и таинствах, чья духовность имеет преимущественно мистическую и аскетическую окраску? И если может, то в каких пластах ее веры скрыты истоки миссионерской ревности? Таков, в несколько упрощенной форме, вопрос, который прямо или косвенно задают православным все, для кого термин «экуменический» всегда и всюду означает «миссионерский».

II