1. ИСПОВЕДАНИЕ ВЕРЫ В ОБЩЕНИИ

Еще до зарождения экуменического движения стремление к единству Церкви часто вдохновлялось сознанием того, что существует глубинная связь между кинонией (общением) и омологией (исповеданием) веры, в которых мы видим проявления современной христианской мартирии (свидетельства) миру [ [154]]. На I Ассамблее ВСЦ (в Амстердаме в 1948 году) это убеждение было выражено в докладе II секции: «Если мы серьезно воспринимаем наше призвание в мире, то нам неизбежно придется заново осмыслить наши разделения. Можем ли мы оставаться разделенными? Святой апостол Павел говорил обращенным в Коринфе, что не может дать им твердой пищи, ибо их разделения свидетельствуют, что они все еще подвластны плоти. Бог подает дар Своей благодати Церквам даже в их разделении. Мы убеждены, что у Него есть еще иные дары для Церкви, обретшей единство в соответствии с Его волей. Стремление к корпоративному единству заметнее в молодых Церквах, более древние Церкви проявляют большую осторожность. Путь к единству всегда изобилует многими трудностями. Но экуменическое движение теряет смысл, если все Церкви, участвующие в нем, не будут всегда помнить молитву Христову: «Да будут все едино» (Ин. 17, 21) — и потеряют готовность к дальнейшему движению под водительством Божиим к большему единству в вере, к братству у алтаря Господня и к единодушному проповеданию Слова жизни» [ [155]].

Исповедуя свою веру, христианская община открыто провозглашает и утверждает две истины, принимаемые ею как высшее основание своего существования, жизни, бытия и призвания, потому что ее исповедание должно быть выражением внутренней веры и проявлением послушания. Первая истина исповедания веры есть уверенность в том, что Бог предлагает спасение человечеству и что каждый имеет возможность принять этот дар. В этом спасении подразумеваются два различных измерения. Первое — убеждение, что спасается индивидуум, что это личностная судьба. Но так же истинно и то, что это спасение предполагает Божественное попечение о всем человечестве и даже о всем творении. Царство Божие — это реальность, которую христиане непременно обретают через приятие своей спасенности.

Не составляет труда раскрыть, с каким единодушием христианские традиции отождествляют благовестие Царства Божия с благовестием спасения. Такое отождествление объяснялось убеждением, что пришествие Царства Божия неотделимо от победы Божией над подавляющим господством зла.

2. ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ И ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ

В период истории человеческого духа, когда уже нельзя долее игнорировать трансцендентную антропологию, выходящую за пределы чисто эмпирического a posteriori и описательной антропологии и превосходящую ее, необходима ясная трансцендентная христология, такая христология, которая обращается к возможностям человечества a priori и делает реальным и возможным грядущее к нам благовестие Христово. Но в отсутствие ясной трансцендентной христологии есть опасность, что утверждения традиционного богословия будут рассматриваться просто как «мифологический покров» исторических событий. Невозможно будет найти критерии для различения между истинной реальностью веры и ее толкованием, которое в итоге окажется не в состоянии, с одной стороны, донести до нас современное содержание веры, и противостоять реальностям нашего времени — с другой.

«Трансцендентная христология» предполагает представление об отношениях взаимной обусловленности и посредничества в человеческом существовании между тем, что трансцендентально необходимо, и тем, что конкретно и исторически обусловлено. Только в отношениях такого рода обе составляющие исторического существования человечества могут проявиться вместе, взаимно обусловливая друг друга: трансцендентальная составляющая всегда является подлинным условием составляющей исторической и, несмотря на свое свободное проявление, исторический элемент со–детерминирует существование в абсолютном смысле. Несмотря на их единство и отношения взаимной обусловленности, ни одна из двух этих составляющих не может быть сведена к другой. Их отношение друг к другу содержит в самом себе открытую историю, и историческая составляющая означает одновременно и то, что исторически осуществилось, и что предстоит в будущем.

Как уже говорилось, трансцендентная христология необязательно должна обсуждать вопрос о том, основана ли устремленность человечества только на человеческой природе, которую возвышает «благодать» личностного общения Бога, или она до некоторой степени уже заложена в человеческой духовной субъективности. Последнее может быть истинным в той мере, в какой эта духовная субъективность является основой двусторонних отношений с Богом и оставляет надежду, что человечество примет конечный и решающий призыв Бога к преодолению своего греховного состояния. На этом мы можем оставить этот вопрос открытым. Трансцендентная христология обращается к человеку, уже имеющему законченность и динамизм, которые Господь Сам сообщает Своему личностному общению, и спрашивает человека, мог бы он, оставаясь свободным и исходя из своего внутреннего опыта, который принадлежит его трансцендентной конституции, восприять эту устремленность как свою собственную.

Дух экуменического движения в последние десятилетия разительно отличает тот факт, что так называемый голос Православия уже более не воспринимается так, как это было много лет назад, и это имеет очевидные и далеко идущие последствия. В частности, на местном уровне Православные Церкви изменили свой взгляд на отношения с другими Церквами и христианскими исповеданиями, особенно в связи с теми событиями и переменами, которые произошли за последние месяцы в восточном блоке.

В течение столетий Церкви Востока и Запада жили почти в полной изоляции друг от друга. Но их разделение следует всегда воспринимать в свете идеи взаимодополнения, согласно которой различие взглядов и убеждений произросло из того, что первоначально было «общим разумом». Восток и Запад могут встретить и обрести друг друга, если они вспомнят свое первоначальное родство и единство их общего прошлого.

Христианское единство сохранялось недолго, или, лучше сказать, оно никогда полностью не было реализовано. И все же мы можем говорить о неразделенной Церкви первого тысячелетия. В течение этого времени существовало широкое согласие в вере — «общий разум», которого уже никогда не было потом. Люди были уверены, что противоборствующие группировки все еще принадлежат к одной и той же Церкви и что столкновения были не более чем результатом взаимного отчуждения из‑за печальных недоразумений. Распада Церкви страшились все, и разделение, когда оно произошло, воспринималось как нечто горестное, неприемлемое. Окончательному разделению Востока и Запада предшествовало угасание «общего разума» и чувства взаимной ответственности внутри единого Тела.

Когда единство было в конце концов разрушено, то это произошло прежде всего не потому, что невозможно было достичь согласия по определенным вероучительным вопросам, но из‑за того, что к этому времени была уже разрушена «вселенная слова». Восток и Запад всегда были разными, и они останутся такими, но эти различия не мешали Иерониму чувствовать себя как дома в Палестине и Афанасию испытывать те же чувства в своей западной ссылке. Однако постепенно настал момент, когда стерлась и исчезла память об общем прошлом и христиане стали довольствоваться жизнью в своих частных и частичных мирах, ошибочно принимая их за кафолическое целое.

Однако разделение также породило конфликт старого и нового. Византия продолжала жить прежней жизнью, а Запад, обретая заново энергию своего интеллекта, создал новый метод и новую технику мышления. Влияние великих философских свершений XIII века придало христианскому вероучению Запада его определенную форму. Пропасть пролегла между старым, патристическим подходом и новым, схоластическим. Восточный образ мыслей предполагал в единстве подчинение Запада византийскому началу, для Запада это означало латинизацию Востока, т. е. происходила постоянная борьба культур и разных путей мышления. Каждый избирал свой путь: на Западе игнорировали греческую патристическую традицию, которая была постепенно забыта, а греки не принимали во внимание того, что произошло на Западе со времени разделения. Главная трудность всех экуменических встреч заключается сегодня в восстановлении «общей вселенной слова».

3. ПРАВОСЛАВИЕ И СОВРЕМЕННОЕ БОГОСЛОВИЕ: СОГЛАСИЕ ИЛИ ПРОТИВОРЕЧИЕ?