10. Когда же мученики простояли многие часы, тиран, с притворною улыбкою обратившись к ним, сказал с ирониею: «Каких мужей воспитывает греческая земля, благородных и весьма разумных; и затем придя и в нашу страну, как ловкие соглядатаи, вы счастливо совершили ваше дело и возвратились на родину с величайшею выгодою. Несчастнейшие, на что уповая дерзнули вы на такую службу? Или какую вы надеялись получить выгоду? Выгоды я не знаю, но знаю, что эта служба приготовила вам в наказание смерть. Ибо, если вы не позаботитесь о себе, не уступите во всем властителю и не будете служить, жить и чтить то же, чему и мы с ним служим, почитаем и поклоняемся, то погибнете горькою смертью. Не надейтесь, что вам поможет в чем‑нибудь греческий начальник, или освободит из наших рук тот, кто хитрейшими обещаниями убедил вас принять на себя это соглядатайство чужого, некрасивое и несчастливое для вас.

И когда, говорит, боялись Египтяне [163] мужей из земли греческой, или соглядатаев, или неприятелей, или иначе как‑нибудь, или войск их, каковы бы они ни были? Напротив, мы совершаем набеги на пределы, когда захотим, и режем их или уводим пленниками в Египет с женами и детьми и всякое достойное внимания имущество и прочее уносим и уводим в полной безопасности, без всякого решительно препятствия. Ибо где и ныне вынесет римское око египетского оплита? И часто, если увидит, подражает трусливым прыжкам робких оленей и зайцев. Но, как сказано, нашему величайшему царю показалось вздором написанное нами о вашем соглядатайстве, низком деле и упоминание о злоумышлении; ибо у него не только есть великая и непреоборимая сила и рука, захватившая державу земли и моря, но и нрав добролюбивый, человеколюбивый и источающий подданным сладость меда. Любя единомысленных и единодушных в богопочитании и отечески наставляя их, он затем награждает их и дарами, и величайшими почестями. И если вы желаете отречься от вашего отцами переданного заблуждения и веры в Назорея, то не будете раскаиваться в душе; ибо я всячески советую вам это, как, думаю, даже отцы не могут советовать детям. Ибо быть при таком высоком царе, наслаждаться благами жизни в непоколебимом счастии, роскошествовать во всяких наслаждениях, жить счастливою и блаженною жизнью и иметь беспрепятственное пользование, — что лучше этого? Ибо ваша жизнь христиан есть смерть, а не жизнь. Как же не смерть? Вы мучитесь голодом, имея желудок узкий, тощий и облегаемый тончайшею плотью, от наличных благ воздерживаетесь как от смертоносных, не считая приятным ничего [164]приятного и сладким ничего услаждающего, не собираете и не пользуетесь ничем из того, в чем природа дала общее и изобильное наслаждение благоразумным. Вы поставили себя недостойными приходящегося на вашу долю участия в благах, считая голод роскошью, боль — наслаждением, бедствие — счастьем, несчастье — блаженством и жизнь — смертью. Но учение Назорея так обманывает всех жалких и неразумных христиан, осуждая блага и возвещая другой мир, гораздо лучше сего дивного и зримого. Но как может кто‑нибудь дивиться ему, не видевши? Ибо дивное может быть понятно только зрящим, которые часто объяснениями верных даровали достоверность слуху. Ибо это свойственно завидующему, просто присвояющему себе божественность и учащему, что его учение гораздо лучше сих дивных, неба, земли и того, что посреди их; мы же научились от великого пророка ничего не считать предпочтительнее всего этого. Но оставьте чудотворные выдумки и эти глупые и невежественные надежды, ради которых вы напрасно себя мучите, безумнейшие, и изберите жизнь веселую, приятную и обильную наслаждениями. Если же не захотите послушаться меня, то после многих мучений я погублю вас насильственною, горькою и многострадальною смертью».

11. Святые поручили выдающимся над другими словом и делом, именно Феодулу, Евсевию и Давиду, дать ответы Арабу. Они, укрепив себя знамением Христа, призвав Его помощником и получив время говорить свободно, возразили арабскому волку: «Мы, дерзновеннейший обвинитель наших, не ожидали, что приведены сюда говорить речь в защиту нашей веры, которую слово истины показывает единою чистою и [165] искреннею. Ваша же вера — великое заблуждение, глубокая тьма, неприкрываемый стыд чтущим ее и страждущим, и недостойна даже того, чтобы оглашать ею уши здравомыслящих. Ибо ваш величайший пророк, богоненавистный и скверный, дающий противные законы, восстающий против Бога, сотворившего все, вводящий странное пустословие, вздорные басни безумия и величайшие оскорбления, оскорбил и Бога и природу открытием всех входов для наслаждений. Его дерзости и детские измышления заключают в себе многие книги на позор и посрамление ему, так как он притворялся, что говорит многие пророчества и видит откровения. Ибо и свою эпилепсию сей богоповрежденный эпилептик назвал лучшим и величайшим видением. И в уставе о женщинах узаконивши, что всякому желающему можно четырех женщин соединять с собою законным браком, а наложниц, если может, брать даже больше тысячи и двух тысяч, как он не постыдился ввести в жизнь человеческую такую скверну и нечистоту и войну жестокую и непримиримую не только с иноплеменниками и инородными, но и с соплеменниками и сородичами? А главизна всего в его прекраснейшем учении — что Бог чтится не в чем ином, как только в разврате и мужерастлении. Ведь такие узаконения, можно сказать, не приличествуют даже лошадям, козлам, баранам и другим похотливейшим животным. Людям же, имеющим ум, управляемым разумом и знающим скромность и стыд, как не стыдно и не позорно выслушивать такие слова, всецело предаваться сладострастию и уподобляться низшим из неразумных животных? Но зачем говорить много и еще более осквернять язык постыдными [166] и сладострастными рассказами? Итак знай, что мы исповедуем Бога Творца неба и земли и всех видимых и невидимых тварей и не отрекаемся от Него. Ибо ради нас Он стал человеком, воплотился ради нашего спасения, родился от Святой и Чистой Приснодевы Богородицы Марии, был распят и погребен, воскрес, как восхотел, прославился, снизшел до темниц Ада, поразил и связал неразрешимыми узами тирана диавола, воскресил спящих там от века, раздрал рукописание Адама и снова восстановил человека господином и царем рая; затем, вознесшись во славе к безначальному Своему Отцу, ниспослал Всесвятого Духа на святых Своих учеников и апостолов, дабы они возвестили во всем мире Его божественное вочеловечение, погребение, воскресение, восшествие на небеса, сошествие Святого Духа и будущее грозное и страшное второе Его пришествие, когда мы все нагие и дрожащие предстанем пред престолом Его, и крестили всех во имя Живоначальной Троицы и (учили) веровать в единого Бога в трех ипостасях, как вот и мы, уверовавшие и крестившиеся во Единосущную Троицу, презираем твое гнилое баснословие. Мы — христиане, и ничто не отлучит нас от любви Христовой (Ср. Римл. VIII, 35), ни жестокость палачей, ни острота меча, ни истязания бичей, ни какое‑либо другое из орудий казни, ибо ничто из настоящего для нас не равноценно будущей жизни».

12. После этих слов святых тиран долгое время пребывал немым и безгласным, волнуемый множеством страстей: он стыдился изобличений и гневался, лая внутренне и бесясь, и глаза его смотрели горько, налитые кровью, чело казалось омраченным, [167] ноздри испускали частое дыхание и по лицу пробегал сильный гнев. Долго спустя, придав суровость своему голосу, он заговорил гневными словами и сказал мученикам: «Обманщики и неразумные, на что вы уповаете при ваших дерзких речах?» Мученики сказали: «На истину и нашего Христа, Который, как мы знаем, всегда предстоит и дает слово рабам Своим, питает в нас бесстрашие и возбуждает рвение». И тиран: «Но если вы, образумившись, не подчинитесь нашим повелениям и не последуете желаниям царя, то познаете на опыте, какую помощь может оказать Назорей всуе надеющимся на Него. Ибо пришло повеление властителя, в случае вашего неповиновения, сначала подвергнуть вас тьме мучений и затем предать горькой и многострадальной смерти. Я готов все это выказать на вас, истерзаю вашу плоть до самых внутренностей и переломаю кости, если вы будете упорствовать в том же безумии».

13. На эти угрозы, высказанные тираном мученикам, семь мужей из них, потрясенные душами и сломленные в мыслях надменностью врага, отделяются от мученического строя и, унаследовав помыслы Иуды, стали предателями веры и присоединились к гнусному и беззаконному служению Агарян. Мученики предались невыносимой печали вследствие трусости и отречения этих несчастных и настолько пришли в уныние, смятение и явные слезы, насколько сердце гонителя получило радости и лицо преисполнилось смеха. Он не отчаивался и в остальных и думал, что и они готовы принять служение Агарян. Ибо он говорил, что «если одна притворная суровость лица и словесные угрозы устрашили пойманных и привели к исполнению нашего желания, то как же остальных, [168] еще упорствующих и борющихся, не переубедит испытание мучений и не сделает нам более мягкими; спустя немного мы и увидим их».

14. Но обманула его надежда и, как говорит пословица, он нашел вместо клада уголья. Мученики, узнав его размышления, умертвили его ожидания, сказав ему: «Не надейся ни на что подобное, о тиран, — что ты или устрашишь нас угрозами, или смягчишь ударами, или похитишь лестью, или украдешь дарами; ибо мы давно уже единодушно и единомысленно вооружены против сих разнообразных твоих ухищрений. Какую имеют твои угрозы столь великую силу, чтобы увлечь наши души и отклонить от любви к Богу нашему, сказавшему: Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; но более бойтесь могущего и душу и тело погубить в геенне (Ср. Матф. X, 28). Да претерпит плоть наша все, что угодно твоему тираническому гневу: мы облечены ею не нетленною, дабы щадить ее. Ибо, если она не будет совлечена бичами и наказаниями, не будет уничтожена сими великими подвигами, то во всяком случае она исполнит долг природы и возвратится к родной персти. И всячески она окажется тогда бесчестною и бесславною; если же ныне будет украшена страстями Христовыми, она будет многоценна как царская порфира, вся прекрасная, вся блестящая, вся благовидная, украшенная ранами как звездами, выставляющая опухоли как перлы, остающаяся благоцветною во век и течению времени не подвластная. Дары, которые ты обещаешь нам, предоставь тем, кто к ним стремится и любит их; мы же единое почитаем богатство, которое непоколебимым и неисхитимым сохраняют вышние [169] сени, и к единым стремимся дарам, которые простирает бессмертная десница, которые светлее и изобильнее прольются нам пред лицом Отца светов. Мы имеем единую душу во многих телах и единым укреплены решением; делай с нами, что хочешь, по твоему решению и по приказам твоего господина».

15. После этих смелых слов святых тиран, совлекши с себя зверовидную жестокость и дерзость, облекается нравом лисицы и испытывает непобедимых мягкими речами, говоря: «К чему это суровое упрямство ваше, честнейшие и разумнейшие мужи, и зачем вы спешите к бесчестнейшей смерти? Зачем вы хотите испортить и иссушить прекрасный цвет юности? Послушайтесь меня и пощадите приятнейшую жизнь! Ибо я, враг, чужой, иноплеменник, страдаю душою, взирая на вашу юность, а вы (о Земля и Солнце!), имея возможность спастись, вызываете себе смерть». И мученики сказали: «То, что ты называешь спасением, есть душегубительная смерть; а что ты называешь смертью, есть жизнь бесконечная и пребывание со святыми ангелами в царстве небесном. Итак, исполняй приказы властителя и к ним придумывай и изыскивай что тебе угодно: возжигай огонь, раздражай зверей, готовь меч; все делай и изобретай, так как не отнимешь нашей лучшей пищи, благочестия, не убедишь пристать к твоему нечестию и переменить свет на тьму, истину на ложь и жизнь на смерть».

16. Еще во время этой речи семь предателей веры, отрекшиеся от Христа, присоединившиеся к гнусному служению Арабов и ставшие вне борьбы и состязания, представили зрелище жалкое и достойное плача пророка: ибо с растерзанными божественным ударом [170] внутренностями (о, праведный суд Твой, Христе!) мертвыми, — увы, сколь жалка их участь, — мертвыми лежали на глазах всех отрекшиеся от жизни ради любви к жизни, служа и тем очевиднейшими примерами ниспосланного Богом бича, и сильно потрясают слишком слабую душу. Не укрылось это дивное дело и от святых, будучи столь велико и выше всякого забвения, имея свидетелями столько глаз, хотя и варварских, и находясь на стольких устах, хотя тиран принимал всевозможные меры, чтобы скрыть сверхъестественную неожиданность этого факта, дабы она не дошла до ушей святых. Но Божественный Промысл свыше не допустил этому скрыться от божественных мучеников за истину, а напротив, соделал их еще более твердыми в христианской православной вере, удалив из них всякую робость.

17. Но нечестивый тиран остался невразумленным в своем злодейском намерении, эфиоп злобою более чем чернотою, эфиоп телом, эфиоп душою, эфиоп мыслию, ничем не убеляемый, ни словом, ни разумом, ни помышлением, ни тем, в чем он познал, в чем уверился, в чем был поражен всемогуществом Спасителя и Бога нашего. Он снова пытался переубедить мучеников, скрывая, как сказано, совершившееся над отступниками чудо и скоро постигшее их ниспосланное Богом наказание. Снова предлагая то же и тем же, он напомнил о дарах повинующимся и наказаниях не повинующимся; когда же он не был удостоен даже ответа со стороны святых, тотчас приказывает прочитать во всеуслышание письмо Египтянина. Когда же это гнусное письмо было прочитано и святые сочли вздором написанные в нем слова, варвар, вскипев обычным и[170] варварским гневом и разъярившись за то, что оказался презренным, снимает овечью шкуру притворства и кротости, обнаруживает внутреннего волка и повелевает предстоявшим палачам бросать каменьями в святых; и они тотчас, согласно приказу, стали бить их камнями, пока не разбили даже связи мозгов и не сокрушили кости.

18. Претерпевавшие сию страшную казнь пели про себя следующий псалом: «Терпя потерпех Господа, и услыша молитву мою, и возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя» (Псал. XXXIX, 1–2). И исполнив псалом, творили молитву, говоря: «Господи, Господи Вседержителю, Творец всякой твари, удостоивший нас недостойных лицезреть и поклониться честным и славным местам, в которых Ты волею претерпел чистые и божественные страсти ради нашего спасения, затем благоволивший причастить нас столь славным и великим дарам, укрепи нас, рабов Твоих, совершить добрый подвиг (Ср. Тим. 1, VI, 12. Тим. 2, IV, 7), и не отступи от нас, ибо скорбь близка, и нет помогающего (Псал. XXI, 12) без Твоего могущества и благости. Сотри рожны лукавого, да не посмеется над нами, и соделай суетными надежды его. Ибо ради имени Твоего мы оставили все и последовали за Тобою и, возненавидевши тленную и текущую славу, избрали жизнь вечную и наслаждение на небесах. И ныне, Владыко, хотящий всем человекам спастись а к познанию истины придти (Ср. Тим. I, II, 4), удиви и на нас милости Твои (Ср. Псал. XVI, 7), да познают враги истины, что Ты еси Бог и нет иного кроме Тебя(Ср. Сир. XXXIII, 5). И тебе [172] славу и благодарение воссылаем со безначальным Твоим Отцом и со всесвятым и благим и животворящим Духом во веки веков. Аминь».

19. По окончании молитвы се ангел, сошедши с неба, укрепил их и сделал здравыми, как прежде. Араб же, узрев дивное чудо, назвал мучеников обманщиками и кудесниками и повелел отвести их в узилище и содержать под крепчайшей стражей, пока он снова не представит их к своему седалищу для иных испытаний. Святые же, вошедши в темницу, непрестанно молили Бога, чтобы враг не получил над ними перевеса, но чтобы они поразили его божескою крепостью и умертвили все его замыслы и силы. Через пять дней ненавистнейший Араб повелел выбросить их из темницы и привести в узах к своему седалищу; будучи приведены, они предстали нечестивому неустрашимыми, имея здравыми и тела, и дух. Безумнейший, увидев их и сочтя волшебством непреоборимую силу Божию, продолжал употреблять всяческую лесть и разнообразные коварства, еще большие прежних.

20.