11. Итак, триирарх, испытав его довольное время и узнав по большим его дарованиям, что он способен управлять народом и городами (как написано: «Приятен царю слуга разумный, своим же благообращением отъемлет бесчестие») (Притч. XIV, 35), доносит о нем царю Михаилу, и он поставляется наместником в область Кивиреотскую. Итак, получив в руки кормило сей власти, он тотчас берет на ум речение пословицы, говорящее: «Праведность возвышает народ, умаляют же племена грехи» (Притч. XIV, 34), и делается сам первым творцом и учителем блага, не принимая вида властителя, не сожалея бедного в суде. Издается и постановление, что если найдется какой‑нибудь блудник или женщина блудодействующая, то такого схватывать и имущество его представлять в преторий; попадавшимся он остригал волосы на голове и отпускал на посмеяние. Он оказался и любителем монахов настолько, что за его трапезою никогда не отсутствовал монах. Выше всего ставя чистоту, он в течение всей жизни никогда не допускал объятия женщин. Желая внушить как можно больше страха людям беспорядочным и злоумышленным, дабы попадавшиеся не легко впадали в те же преступления, он, применяя другие способы воздействия для искоренения греха, по человеколюбию воздерживался от [219] бичевания, но ежегодно одного наиболее виновного, жестоко наказывая воловьими жилами, почти лишал жизни для устрашения, как сказано, остальных.

12. Он действовал так же, как весьма мужественный воитель и дивный советник. Прилепившихся в то время к отступнику и бродяге Фоме и возмутивших (можно сказать) всю вселенную он не только не принял в дружественное общение, но и преследовал военною силою и нападающих уничтожил и заставил исчезнуть, так как Бог помогал ему во всем и покорял врагов под ноги его на его добрую деятельность и великое благочестие ко Христу. Ибо сверх сказанных подвигов добродетели он делал и следующее: в течение всей святой и великой четыредесятницы не вкушал ни хлеба, ни вина, ни чего‑либо другого из съестного, кроме так называемого руфия, который составлял и принимал по одной чаше каждый день. Сей благочестивый градоправитель имел нательный крест. Передав его на хранение своей сестре, возлюбившей иноческую жизнь, он говорит ей: «Сие да будет тебе знамением; а в который день возьму его, я откажусь от сей суетной жизни и сделаюсь также монахом».

13. Когда же по наказании гибельного Фомы за его злодеяния усмирилась наша вселенная, наместнику Иоанну понадобилось поехать в Константинополь к императору Михаилу. Отправляясь в путь, он приказал окружающим, чтобы на вопросы принимающих их о том, кто он, говорили, что он врач из числа самых известных. Итак, однажды, остановившись в доме одного весьма зажиточного человека, служители наместника ответили на вопрос, что он врач, полезный в каком угодно из благ жизни. Домохозяин [220] говорит им: «И может сделать, чтобы кто‑нибудь произвел детей?» Они сказали: «Да, и для сего есть у него способ, и он делает это своим лучшим друзьям». Итак, муж, чрезвычайно возрадовавшись и приготовив изобилие яств, принял их весьма радушно. Когда они сидели за трапезою, гость говорит принявшему его: «Вот стол ваш изобилует, благодаря Бога, благами мира, и дома прекрасны и велики; но все‑таки я не вижу у вас присутствия изрядного для многих блага». Когда тот спросил, что это может быть, начальник Иоанн ответил: «У вас нет дитяти?» Домохозяин говорит ему: «Нет, господин! Вот я 25 лет живу с этою женою моею, и Бог не дал нам плода чрева за грехи наши». Он снова любезно сказал им: «И если что‑либо случится и вы получите дитя, то что мне дадите?» Отвечал муж: «Треть состояния моего». Сказал начальник Иоанн: «Нет, но выкорми мне заботливо десяток военных коней». При таком уговоре он говорит домохозяину: «Пусть принесут пергамен». Когда же поискали и не нашли его, он приказал принести святое Евангелие и, взяв от последних листов, разрезал и сшил полосу, которая могла бы опоясать имеющего носить ее. Затем он написал на ней молитву, заключающую воспоминательно имена угодивших Богу праведников Ветхого и Нового Завета и в конце поименное призвание самой Пречистой Госпожи нашей святой Богородицы, и вручил им, говоря: «Вымойте ложа ваши, омойтесь и сами, тщательно оботритесь, и затем госпожа, опоясавшись по телу сим благословением, так будет почивать с тобою на твоем ложе, и я верую Богу, благословившему отцов и даровавшему им благодать чадорождения, [221] что будет и вам по желанию вашему». Когда это было сделано, жена зачала и по исполнении времени беременности родила сына, и была в доме сей христолюбивой четы великая радость, каковой никогда еще не бывало.

14. Когда наместник Иоанн пробыл в Константинополе десять месяцев, получившие сына Промыслом Божиим по молитве его, заняв дороги стражами, ожидали возвращения друга. Он же, будучи отпущен императором и по приближении к тем местам узнав о засаде, свернул с прямой дороги и поехал по другой. Домохозяин, узнав об этом, послал вслед за ним всадников, заклиная не миновать его, но «чтобы ты посмотрел, говорит, и на сына твоего и получил обещанные тебе дары». Господин же Иоанн возразил ему, говоря: «Господь по вере вашей дал вам семя благословения для получения отеческого наследства и восстановления рода. Меня же спешащего не задерживай, но, напутствовав молитвами Господа ради, оставь продолжать путь. Цену десяти коней раздай бедным; ибо, если не сделаете этого, то знайте, что окончите жизнь бездетными».

15. Сказав это, он продолжал свой путь. Случилось же, что когда он со страхом Божиим занимался общественными делами, бывшими в его власти, три слепца, совершая путь вне города, услышали глас свыше, говорящий к ним: «Отправившись к начальнику Ехиму, скажите ему то и то». Они сказали: «Кто же ты, повелевающий нам сказать сие наместнику? Не будем ли мы преданы от него наказаниям за эту скорбную весть»? Голос сказал им: «Посмотрите на меня». И посмотревши, они увидели мужа в белых одеждах, [222] поручающего им сделать то же самое немедля и без всякой отсрочки. Они, снова получив прежнюю слепоту, так ушли к начальнику Иоанну. Он, узнав, что его спрашивают слепые, подумал, что слуги сделали это из сострадания. Поэтому приказал дать им десять мер хлеба. Они же объяснили ему: «Мы не за этим пришли к тебе, но чтобы возвестить лично тебе сказанное нам». Иоанн, предположил, что они настаивают, чтобы получить еще больше, приказал им уйти, получив 40 мер. Но они снова объяснили ему, говоря: «Мы сказали, что ничего не ищем от тебя, но пришли сказать тебе то, что открыл нам Господь». Тогда он, устрашившись, принял их и они с дерзновением говорят ему: «Ты ли так называемый Ехим»? Когда он кивнул утвердительно, слепые говорят: «Нам явился в пути муж в белой одежде, пребывающий в великой славе, и послал нас к тебе, говоря: Пойдите к начальнику Ехиму и скажите ему, что гнев придет на вас через сорок дней. И так прикажи всем находящимся под твоею властью епископам, пресвитерам, инокам и инокиням и всему народу по средам и пятницам поститься до вечера и творить молитвы к Богу. И сам ты потрудись с ними, не отведет ли Господь, умилосердившись, идущую на вас грозу». Сказавши это, слепые пошли своею дорогою, не пожелав ничего взять от него.

16. Благочестивый народоправитель принимает эту весть, как бы из уст ангелов Божиих, хотя некоторые говорили, что слова слепых похожи на старушечью болтовню. Им он возразил, говоря: «Братия, мы сделаем наше дело, и если придется нам получить угрожающее нам наказание, то мы окажемся как верные предупредившими лице Бога нашего в [223] исповедании и покаянии, хотя бы отчасти, и быть может Он умилосердится над делом рук Своих и помилует нас, ибо и написано: «Во благих праведных исправится град и в погибели нечестивых радование». И опять: «В благословении праведных возвысится град, усты же нечестивых раскопается» (Притч. XI, 10–11). Если же и не случится ничего неприятного, то все‑таки прибыль от покаяния будет на пользу нашим душам. Итак восплачем благому Господу в посте и молитве, как заповедано нам, и отвратим язык наш от зла и уста наши, и сотворит милость Свою на народ Свой и преподобных Своих и обращающих к Нему сердце».3аповедав сие епископам и народу, сам же надев вретище и приняв образ жизни четыредесятницы, он молился Божеству за вверенный ему город.

17. Когда они прожили таким образом, в сороковой день показался на море, как бы идущая по морю густая туча, флот Сарацинов. Увидев его, страж возвестил начальнику; он же, немедленно вставши, говорит: «Вот, братия, возвещенный вам от Бога гнев». Итак он приказал всем взойти со щитами на стену, не только мужчинам, но и молодым женщинам, переодетым в мужское платье, чтобы врагам показалось многолюдство. Пришедши и сам во вретище, в которое был одет, он в сокрушении сердца и духе смирения стал на той части стены, которая была обращена прямо к агарянам. Враги, приплыв на триерах ближе к земле, высадились из них, имея 60 тяжеловооруженных всадников и не легко исчислимое количество пеших воинов. Начальник их, подъехав на коне с своими оруженосцами к тому месту, где стоял [224] наместник в вретище, и не зная, что это он сам, говорит ему: «Где ваш начальник Ехим»? Он отвечал ему: «Какую нужду ты имеешь к нему»? Тот снова говорит ему: «Я хочу прежде всего переговорить с ним». Тот говорит ему: «Я пойду, возвещу ему».

18. Итак, ушедши, сняв печальное платье и надев начальническое убранство, имея на голове драгоценную тиару, а в руке трость, на которую он опирался, и выступая по деревянному помосту, он всходит на стену и первый обращается к неприятелю на сирийском языке: «Кто это совратил с пути твою власть и рассудок, чтобы ты пришел на людей иноземных, обитателей здешних мест? Я знаю, что ныне вся Сирия не имеет другой такой головы, превосходящей толпу могуществом и разумом; как же ты пожелал принять на себя столько хлопот из‑за маленького городка и бедного народа, победить который — не великий трофей, а потерпеть от него поражение — принесет величайший позор?» Тот сказал ему: «Вы сами вынуждаете нас делать это, высылая разбойников и грабя все Сирийское побережье». Наместник снова ответил ему: «Царь Римский повелевает своим начальствующим лицам, если чего хочет, и это исполняется; он высылает флоты и вооружает войско на войну с противниками его власти, хотим ли мы, или не хотим. А я тебе говорю то, что, если ты пожелаешь обидеть этот бедный город и нам, гостящим в нем, повредить в чем‑нибудь, то вот Бог наш, все видящий и могущий, который не позволит тебе больше увидеть Сирию. Итак, если ты слышишь мой голос, я дам тебе дары и благодарности, насколько имеет рука наша, за те труды, которые ты предпринял из‑за [225] нас, и уходи в мире и здравии. Если же ты не хочешь этого, то мы выступим против вас во имя Господа Бога нашего, и воля Его совершится на нас». Услышав это, варвар остановил свое войско в устроении вала вокруг города, и так, обменявшись заложниками, враги удалились оттуда.

19. Среди всех этих событий воевода Иоанн, плывший в удачах и неудачах жизни, забыл о бывшем ему от Бога пророчестве чрез великого пустынника, т. е. я разумею богоносного Иоанна. Вследствие сего, так как он желал еще пребывать в мирских успехах, восстает на него плотское искушение, стремясь растерзать его душу наподобие зверя, и тот, кто прежде составил подвластным уставы и законы целомудрия и чистоты, сам стал жестоко вынуждаться общим врагом всех сделаться их нарушителем. Итак, одержимый безумными влечениями плотской похоти, он решил лучше законно взять себе жену по заповеди, повелевающей законно вступать в брак и не воспламеняться, чем неразумно запутаться в сети блуда и сделаться посмешищем после согрешения Богу. Он созывает пасомых под его властью, родителей и сродников девицы, людей благородных и знатных, с тем, чтобы совершить вскоре торжество бракосочетания; сам же с домочадцами и друзьями совершая заготовление всего нужного, спешил к брачному празднеству. Пришедши к сестре, он взял у нее порученный ей тельник, который назвал знамением отказа своего от мирских дел.

20. Но Господь предведений, предопределивший все от нас не зависящее прежде рождения людей, пока он был занят этими хлопотами и много волновался, [226]открывает свыше преподобному Иоанну, сидевшему на Палестинской горе, что должно было случиться с ним впоследствии. Он, подвигнувшись духом, говорившим в нем, пишет к нему письмо и, вручив его монаху, посылает его переехать к начальнику Атталии. Когда письмоносец прибыл в эти дни, наместнику возвещается его прибытие. Тот, по своему обычаю приняв его с большим уважением, спрашивает, откуда и зачем он прибыл к нему. Монах сказал: «Авва Иоанн из разбойников послал меня к тебе». И вместе с этими словами вынимает и подает ему письмо. Получив писание и развернув, он находит его написанным так: «Ты, дитя, забыл мои слова, которые слышал, находясь в местах своей отчизны. Ты пришел к забвению сказанного тебе моим смирением; ты не знаешь, что ты смертен и немного спустя оставишь сию жизнь. Зачем ты всуе спешишь и торопишься в делах суетных, овладевших тобою? Тебе не предопределено иметь жену. Время мирской власти, которое я сказал тебе, уже исполнилось. Итак, тебе должно, всячески должно вступить отсюда на путь монашеский».

21. Прочитав это, ясно написанное таким образом, Иоанн отсылает всех от лица своего и предается слезам в течение многих часов. Но у него не было сопротивления пришедшему к нему указанию Божию в пророческих словах старца; ибо ум его тотчас, как он говорил, совершенно изменился и пришел в благое исступление, претерпев изменение к лучшему и именно духовному; сердце же его освободилось от той неразумной и плотской похоти, и окрест его был осеняющий свет целомудрия. Итак, упокоив брата три дня и принесши золото, он [227] предлагал ему для раздачи нищенствующим христианам на Востоке. Но тот сказал ему: «Я имею заповедь от старца ничего не брать от тебя, кроме хлеба в одну меру и одного сосуда вина». Получив это, он был посажен им на корабль и отправлен в обратный путь.

22. Наместник Иоанн после отъезда монаха, тайно призвав своего вернейшего слугу, заведовавшего столом его, именем Феодора, говорит ему: «Я хочу сообщить тебе тайну, и смотри, не выдай ее». Тот сказал ему: «Вот я, раб твой, до смерти не отложу служения и любви к господину моему». Снова говорит ему начальник: «Я хочу неотложно сделаться монахом по воле Божией; ибо сие открылось мне ныне явно; посему говорю тебе: сделай в один день пиршество из самых лучших яств; устроив и все остальное, предложи друзьям, гостям и городским бедным; сообщи также и святому отцу Евстратию столпнику, чтобы он принял нас ночью».

Так протянув обед до второй стражи ночи и всех крепко упоив вином, так что они уже не нуждались в ложах для упокоения, но заснули тут же на месте, он сам, тихо вставши, идет с Феодором в ночной час к [228] боговдохновенному столпнику и, взойдя к нему и выслушав слова оглашения (ибо воспеваемый отец Евстратий имел рукоположение пресвитерское из самого Святого Града), постригается преподобными руками его и нарицается Антонием. Итак, надев власяницу и приняв полную монашескую схиму, он сходит оттуда и входит в находившуюся под столпом келлию. Постригся и бывший с ним Феодор и был наречен Савою.

23.