Ибо во всей окрестности Горной не осталось ни селения, ни места недоступного для углей пустынных (Ср. Псал. CXIX, 4) и тех диких горных зверей, разумею происходящих из колена Иектанова. Они уже грозили наступить и на святый град, разграбить его и сделать оплотом собственного скопища; они и попытались сделать это, всенародно выступив на него походом и единодушно устремившись, и исполнили бы [5] свое намерение, но некая божественная сила, пособившая стражам города, хотя весьма малочисленным, выступившим им на встречу, победила нежданно нечестивых, обратила их вспять посрамленными и обманула их надежду, весьма озаботившись о досточтимых местах и Воскресении Христовом и оказав попечение о живущих там верных мужах и женах и местах подвижничества.

5. После того варвары, устремившись на места окрест старой лавры святого отца нашего Харитона и опустошив все окружающие селения подобно саранче и богониспосланному гневу (ибо что достаточно было их всеядному стремлению, когда числом их были тысячи?), потом разорили и самую пречистую лавру, говорю старую, не только ничего не оставив жившим там отцам, но и причинив им всеужасное зло и многих из них подвергнув многообразным мукам; ибо губители пробыли в ней довольное число дней. Они с гневом грозили, как дикие вепри точили зубы и как львы рыкали против нашей лавры, стремясь и ее поглотить. Ибо ничто во всей нашей окружности не осталось у них неопустошенным, или одна сия лавра святого отца нашего Савы, как ягода в винограднике после сбора, которую Христос Бог, простерши крепкую длань, дивно хранил в доказательство своей всемогущей и непобедимой силы и заботливого о ней попечения и любви. Ибо кто, братия, не удивился и не поразился Божиим покровом и попечением, видя, что гибельное скопище этих богоненавистных пребывало невдали от нас, стремилось и грозило нам гибелью, но некою невидимою и божественною силою было отражаемо и не допускаемо к нашествию на нас. [6]

6. И удивительно, что были некие враги Христа и церкви, издавна бывшие соседями лавры, издавна жаждавшие овладеть ею и ее имуществом, грозившие, подстерегавшие такие обстоятельства, наблюдавшие и ожидавшие восстания и смятения, в котором, если бы получили от власти разрешение и безбоязненность, угрожали сделать лавру совершенно пустою и необитаемою. Итак они, будучи влиятельными и первенствующими в этом великом скопище, не переставали постоянно возбуждать и подстрекать толпу против нас, торопя вести их на нас. Но все‑таки их злое намерение не вышло по их желанию, так как Бог молитвами всеблаженного отца вашего и истинного раба Его Савы ограждал его паству, разрушал план противников, как древле Ахитофель (Ср. Цар. 2, XV, 32; XVII, 14), и стражу нашу чудотворил, как хочет. Однако, в один день богопротивное скопище, вышесказанные супостаты наши, собравшись, пошли на нашу лавру, дыша гневом, — как позже рассказали некоторые из них, — и стремясь не просто разграбить ее, но и уничтожить совершенным опустошением. Но правда Божия, хотя мы были спокойны и ничего не знали, воспротивилась им, воздвигнув на них противников их: ибо воины, поставленные блюсти город, заметив их движение и стремление (ибо они имели соглядатаев, старательно издалека наблюдавших и возвещавших происходящее) и подумав, что они вознамерились напасть на город, выступили против них в местах около святого Вифлеема и, сразившись войною, многих из них истребили и бегущих но пустыне перебили; и таким образом богопротивное их намерение и совещание было ниспровергнуто.[7]

7. В другой раз рой и толпа варваров презлейшая, подвигнутая диаволом и врагами лавры, сговорилась напасть на нас утром и разграбить лавру; но защитник ее Господь рассеял их злое соглашение, как древле сговор башнестроителей при Евере (Ср. Быт. XI, 7–17). Ибо, нашедши в некоем селении довольное количество глиняных сосудов, наполненных вином и скрытых под хворостом, ненасытно и неумеренно упившись неразбавленным вином, в опьянении обратились к войне друг с другом, и таким образом их намерение и сборище рассеялось.

8. Когда это совершалось таким образом (ибо такая неурядица и смятение продолжались довольное число месяцев), господствовали страх и отчаяние и дороги к святому граду почти отовсюду были непроходимы, как думаете вы, возлюбленные, в каком страхе, трепете, беспокойстве, огорчении и ожидании ужасов и опасностей тяжких и невыносимых проводили мы столь долгое время, когда все насущные припасы с трудом приносились из святого града и очень часто в пути подвергались разграблению? Большею частью мы проводили время, собравшись на одной горной вершине, палимые дневным зноем и ночным холодом, ожидая внезапного нападения и нашествия нечестивых, слыша о нем постоянные вести (поставив вдали на выдающемся и кругозорном утесе горы нескольких соглядатаев, мы приказали им возвещать нам особым знаком прибытие варваров, если оно будет усмотрено), ежедневно и тысячи раз раньше одной телесной смерти умирая от страха и ожидания мучений, и особенно с ужасом подозревая вражду и [8] ненависть вышесказанных. Сколько раз множество их из Аравии или из других мест проходило сквозь нас к великому их окопу (ибо мы особенно часто переносили это, так как они отовсюду шайками собирались в одно место), затем их присутствие возвещалось соглядатаями, и так как предполагалось, что они приходят на нас и из‑за нас, то ради этого производились удары в била для того, чтобы собрать всех отцов, рассеянных по их келлиям, и мы слышали удары в дерево, как бы возвещающие присутствие смерти. Но гораздо больше созерцание вооруженных варваров и всадников, часто выезжавших вперед и приближавшихся, приводило в смятение, поражало и заставляло обмирать от страха; а они, насыщаясь и запасаясь нашими съестными припасами, убийственно и грабительски озирались кругом, показывая взорами существующее у них против нас злое настроение. Но Бог молитвами святого отца нашего Савы отвращал их, и они уходили.

9. В таких обстоятельствах прошло много времени, и отцы пребывали в неизмеримом смятении и одержимы были страхом; молитвами и прошениями денно и нощно молили они человеколюбие Божие совершить полезное душам их и благоугодное Ему. Однако никто из них не выселился из места своего подвига и не покинул лавры, хотя им было разрешено удалиться и спастись в города, если желали. Но как изначала покинув мир и сущее в нем и всецело посвятив себя Христу, они последовали за Ним и, подняв крест и умертвив себя для мира, были приведены им в эту пустыню, так решили терпеть, выжидать и переносить всякое искушение и опасность, грядущую на них, увещевая друг друга и братски[9] поощряя тем, что «Если Христос, Которому мы обручились и ради Которого населяем сию пустыню, покинув каждый свою родину, захочет спасти нас от руки беззаконной и варварской, то может это сделать, ибо легко может делать все; если же Он повелевает предать нас в руки их на смерть, то всячески попустит это, как знающий, что это лучше и выше. Итак, примем ниспосылаемое Богом, как полезное, и не возвратимся из страха пред губительными варварами к мирским смятениям, внушая всем подозрение, что мы болеем постыднейшим страданием трусости; ибо мы получили от Господа и Спаса нашего Иисуса Христа повеление не бояться убивающих тело, души же не могущих убить (Ср. Матф. X, 28). Прекрасно видеть, как отходящие от мира и следующие Христу отправляются в пустыни, но постыдно, неприятно и позорно, если однажды отстранившиеся от мира и не малые времена обитавшие в пустынях идут и возвращаются в мир страха ради человеческого. Да не посмеется над нами общий враг, видя нас устрашенными от соратников его и бегущими в города, враг, часто нами побежденный, прогнанный и, как пес бесстыднейший, преследованный с помощью Христа Вседержителя. Мы не имеем городов, укрепленных стенами и башнями, в которых мы были бы охраняемы, но имеем несокрушимую стену Христа, Которому непрестанно воспевать научились от Давида: «Буди ми в Бога защитителя и в дом прибежища и место крепко, еже спасти мя» (Псал. XXX, 3). Мы не имеем кольчатого доспеха, шлема и кожаного щита, которыми могли бы отразить стрелы неприятелей, [10] но имеем всеоружие духа, доспех любви и надежды, щит веры и спасительный шлем, которыми можем защититься. Мы не имеем рати воинской воевать пред нами, но ополчится ангел Господень окрест боящихся его и избавит их (Псал. XXXIII, 8); ибо нам и жизнь Христос и умереть приобретение (Филипп. I, 21); ведь не ради любви к жизни поселились мы в этой пустыне. Чего ради избираем мы жить в этом необитаемом месте? Не ясно ли, что ради Христа? Итак, если мы будем в нем истреблены, ради Христа истребляемся, ради Которого избрали жить в нем: что же приятнее или блаженнее смерти ради Христа, умершего ради любви к нам?».

10. Такими словами утешив и ободрив друг друга и искренно предав Христу свои души и тела, отцы оставались в лавре.

Дабы это не случилось, доблестные доблестно противостояли и выжидали, не как трости колеблемые всяким ветром, но как башни созданные на несокрушимой скале. Они и при наплыве потоков искушений и при нападении и напоре бури злых ветров пребыли неуклонными и непоколебимыми, подвергаясь [11] опасности не просто за камни и дерево, но за славу Христа, искони и ныне в этом месте славимого, чистосердечно и свято чтимого и получающего служение в духе и истине. Ибо кто не знает, что не столько пристани принимают и спасают терпящих опасность в море, сколько сия славная и богосозданная лавра в своем лоне избавляет от душевной смерти мысленно сокрушаемых в житейском море и затем уловляет их для жизни, чрез добродетельную жизнь и строгое поведение представляя и посылая Христу. Итак, эти доблестные мужи признали праведным и должным выносить опасности ради спасения душ ныне в ней спасающихся и тех, которые ежедневно и навсегда будут спасаться Богу, ради какового спасения душ и сам Христос вместо предлежавшей ему радости избрал смерть (Ср. Евр. XII, 2). Идя во след Ему, подражатели и рабы Христа и сами вместо предлежавшего им через бегство избавления от опасностей предпочли претерпеть и вынести всякое грядущее зло.

11. О твердое, высокое, осторожное и богомудрое решение! О размышление благочестивое, боголюбивое и христомысленное! Как достойно воспою вас, отцы всеблаженные, и избиенных Христа ради и чрез смерть перешедших к нему, и живущих еще во плоти, но пострадавших решением и рвением души. Зрящий движения сердец и исследующий намерения Господь, видя, что они приобрели такое богоугодное расположение, принял предложение и восхвалил их и увенчал самими подвигами и искусом мучений. Ибо всенаблюдатель Христос рукою тайною и [12] крепкою и мышцею высокою (Ср. Псал. CXXXXV, 12) и вопреки ожиданиям достаточно охранил их целыми и невредимыми среди опасностей, так что все были поражены столь дивною защитою и помощью Божиею, дабы и о них не сказал враг того, что дерзнул сказать о праведном Иове (Ср. Иова I, 9–11): «Разве даром Иов чтит Бога? не Ты ли оградил его внутри и извне? Но простри руку Твою и коснись всего, что он имеет, и плоти и костей его; или в лицо благословит Тебя?» Почти то же сказал и о них искуситель, когда потребовал Петра (Ср. Луки XXII, 31). Итак, Христос, дабы отнять у врага всякий предлог и делом научить, что Его борцы в ужасах непреоборимы и победоносны, дал ему власть упражнять подвижников, как он хочет.

12. Он же, радостно приняв это требование, бегом стал искать своих соратников и рабов, чрез которых и раньше, как сказано, совершил неисцелимое, я разумею варваров. Нашел он их рассеянными, ибо их разогнал страх, когда было возвещено прибытие властей. Все‑таки он нашел некое наихудшее скопище, значительное числом, и чрез захваченных враждою и питавших неправедную ненависть к нашей лавре соседей, о которых мы упомянули раньше, сведя их с разных мест и собрав богоборное скопище, превосходящее числом 60 и вооруженное луками, поставил вокруг нас. Когда они подходили издали, некоторые из братии, заметив их, возвестили их прибытие криками и билами. Мы же, хотя и уповали, что избавились от ужасов (ибо слышали раньше рассеяние и распадение варварских полчищ), и ожидали покоя в святую [13]четыредесятницу, которая тогда наступила, все‑таки, услышав звуки несвоевременных ударов и криков, бегом поспешили на обычный холм. Было 13–е число марта месяца, день второй (Понедельник), около восхода солнца. Увидев издали их шествие и признав, что они изготовились к войне (ибо протягивались мечи и натянутые луки), мы еще до их приближения обмерли от страха.

13. Видно было, что убийцы разделились на два отряда; когда они приблизились, некоторые из отцов дерзнули выйти к ним на встречу, пытаясь умягчить их увещательными речами. Они обратились к ним с такими словами: «Зачем вы пришли к нам в таком виде, как бы к некиим врагам, заранее нанесшим вам величайшие обиды, совершившим самые дурные поступки и весьма оскорбившим и повредившим вам? Мы, о мужи, относимся ко всем мирно; ни вас, ни других мы никогда не опечалили и не повредили. И мы настолько воздерживаемся от ссоры и битвы, что покинули и все свое, и весь мир, и живем, как видите, в этой пустыне, дабы, удалившись от всякого житейского шума, смятения, прений и волнений, иметь возможность неотвлекаемо оплакивать грехи наши и угодить Богу. Мы не только ничем вам не повредили, но не упускали случая и благодетельствовать посильно; ибо мы не переставали принимать, кормить и покоить проходивших от вас мимо нас. Итак, не воздайте нам злом за добро, ибо вы должны благодарить нас посильно за те благодеяния, которые мы вам оказали. Но и ныне мы готовы изобильно угостить вас яствами, имеющимися [14] у нас, и обычно упокоить». Но они с бранью и угрозами ответили: «Мы пришли сюда не из‑за яств, а ради денег. Итак, вам предлежит одно из двух, или доставить нам деньги — они назвали количество — или быть истребленными стрелами». Наши снова отвечали им: «Поверьте, мужи, поверьте, что мы смиренны, нищи и убоги, даже хлеба не всегда имея вдоволь, чтобы насытиться; но и в одеяниях и плащах мы не имеем изобилия и роскоши. Если же вы говорите о количестве золота, то мы и во сне его никогда не видели; довольствуясь только необходимым, и то с трудом, мы проводим здесь жизнь в стеснении».

14. Они же, как бы получив величайшее оскорбление, распаленные гневом, стали изобильно пускать стрелы, подобно зимним тучам, и перестали не прежде, чем опустошили свои колчаны. Из отцов было ранено около 80, большинство смертельно, а некоторые легко. Получив некое умеренное удовлетворение своего безумия, ненасытимые злом пошли на келлии, разбивая двери большими камнями и разграбляя лежащее внутри.

[15]

Уложив их, превосходнейший и благочестивейший врач авва Фома, после сего поставленный во игумена старой лавры, применял к ним надлежащий уход.