Н. Н. Томасову, кроме упомянутого выше перевода двух больших текстов, мы обязаны любезною помощью при списывании и сличении рукописей, а также и составлением указателя. [III]

I. Житие св. Фотины Самарянки и дружины ее.

В Евангелии от Иоанна (IV, 5–42) подробно изложена беседа Иисуса Христа с женою Самарянкою близ г. Сихаря у колодезя Иаковлева. Имя этой Самарянки евангелистом не названо, и о дальнейшей судьбе ее ни в Евангелии, ни в Деяниях или Посланиях апостольских, ни у отцов церкви, насколько нам известно, нет никаких упоминаний. Тем не менее, возникло предание, что эта Самарянка, носившая имя Фотины, уверовала во Христа вместе со своими сыновьями Виктором и Иосией, пятью сестрами (имена их: Анатолия, Фото, Фотида, Параскева и Кириака) и многими другими Самарянами, и после Вознесения Христова сначала была в числе последователей апостола Петра, а потом самостоятельно проповедовала св. Евангелие в разных странах, между прочим в Карфагене. При Нероне все они были вызваны в Рим и подвергнуты самым жестоким и утонченным мукам, от которых и скончались в разное время.

О времени и месте возникновения этого предания трудно сказать что‑либо определенное, так как известные нам агиографические тексты не дают на этот счет никаких указаний или даже намеков. Автор печатаемого ниже пространного Венского жития как бы предвидит возможность сомнения в тожестве св. Фотины с собеседницей Христа у колодезя Иаковлева и дает свое объяснение (см. гл. 4, греч. текст на стр. 2, русский пер. на стр. 75). Далее (в конце гл. 5) автор ссылается на “ta palaia kai jilalhqh suggrammata”, подтверждающая это предание, но какие произведения он имел в виду, остается неизвестным. Так как имена великомученицы и сестер ее — чисто греческие, имя старшего сына — латинское и только младшему сыну усвояется еврейское имя, то отсюда, как нам кажется, следует заключить, что предание об этих мучениках и мученицах возникло уже на греческой почве. Имена младших сестер Фотины —Paraskeuh и Kuriakh свидетельствуют, что предание явилось уже в такое время, когда эти греческие слова вошли во всеобщее [IV] употребление для обозначения дней недели (пятница и воскресение). К сожалению, однако, это свидетельство не может оказать помощи к определению термина post quem, так как обозначение дней недели этими словами началось уже очень рано. Напр., выражение kuriakh hmera встречается уже в Апокалипсисе (I, 10) 2.

До последнего времени были известны в агиографической литературе только краткие синаксарные (проложные) жития св. Фотины и дружины ее 3, из которых два изданы недавно (в 1902 г.) в исправном виде отцом Ипполитом Delehaye в капитальном труде его “Synaxarium ecclesiae Constantinopolitanae”, составляющем, как известно, “преддверие” (Propylaeum) к Acta Sanctorum за ноябрь месяц (р. 550). Сведения об этих святых, собранные из старинных календарей и синаксарей, с указанием разногласий между ними, изложены Годфридом Геншеном в Acta Sanctorum, Martii t. III, pp. 80–82. Геншен сильно сомневается в достоверности предания.

В 1899 г. покойный ныне профессор К. О. Радченко нашел в рукописных прологах Белградской Народной библиотеки славянский перевод более пространного жития св. Фотины, опубликованием которого 4 оказал большую услугу агиографии, хотя сам он вполне убежденно (без всяких, впрочем, доказательств) считал открытый им [V] текст “апокрифическим” и очень не высоко ставил его содержание. К этому тексту мы вернемся ниже.

Другая редакция жития, хотя и краткая, но все же более подробная, чем проложные жития, оказалась в той минее за февраль и март месяцы, которую мы издали в 1911 г. по Московской рукописи № 376 Влад. 5 Желание определить по возможности источники, бывшие в распоряжении автора этой минеи, которую мы далее ради краткости будем называть “Царскою” согласно предложения Эргарда 6, побудило нас ознакомиться с пространным житием, давно уже известным, но до сих пор остававшимся в рукописи. Мы разумеем житие в Венской рукописи cod. theolog. gr. CXI (ныне 279), описанное Лямбеком в его известных “Комментариях о Венской библиотеке” 7 с несколькими выдержками из начальных и конечных глав текста. При любезном содействии и материальной помощи историко–филолог. отделения Имп. Академии Наук мы получили фотографические снимки (белым по черному) полного текста жития, по которым и изготовили копию, издаваемую ниже под № 1. Все житие в этой рукописи (ff. 18v-41v), написанное в один столбец разборчивым почерком X‑XI в., прекрасно сохранилось. Письмо в общем исправно, хотя и встречаются орфографические ошибки под влиянием итацизма, опущение приращений, пропуски слов и испорченные места, свидетельствующие о непонимании переписчиком оригинала; ivta mutum всюду опускается; n ejelkustikon ставится вполне правильно; постановка ударений не везде согласна с принятыми ныне правилами (отметим двойные ударения на an и иногда на men‑de); сокращения встречаются лишь обычные, но не только в конце, а и в середине строк. Все эти особенности, кроме двойных ударений и сокращений, отмечены при издании в подстрочном критическом аппарате. [VI]

В Великих Четиих минеях митроп. Макария под 20–м марта имеются два проложные жития св. Фотины и одно более пространное 8, по начальным словам не сходное ни с Венским, ни с находящимся в Царской минее. Получив, благодаря любезности В. Г. Дружинина, полную копию этого жития, мы констатировали, что текст его по содержанию тождествен с изданным К. Ф. Радченком (см. выше) и отличается лишь не существенными вариантами, обычными в текстах, переведенных или списанных с разных оригиналов, но по языку южно–славянский перевод, естественно, значительно разнится от макарьевского. Греческий текст одной редакции с подлинником этих славянских переводов оказался в рукописи Московской Синодальной библиотеки № 395 Влад., лл. 103v—112. Так как ни этот греческий текст, ни славянский перевод, помещенный в Макарьевских минеях, доселе не изданы, то мы даем тот и другой в настоящем сборнике.

Рукопись № 395, содержащая в себе “сборник житий святых и других статей” 9, относится к XVI и XVII вв. и, по свидетельству архим. Владимира, “писана разными почерками и большею частью нерадиво”. Помещенное в ней житие св. Фотины, как видно из приписки под текстом его на л. 112, переписано в 1535 г. Оно прекрасно сохранилось в рукописи и написано вообще довольно исправно, хотя ошибки в орфографии, объясняемые итацизмом, и в ударениях встречаются довольно часто (они отмечены нами в подстрочном аппарате); обычные сокращения применяются нередко. В двух местах (в глл; 1 и 3) имеются небольшиe пропуски, из коих первый восполняется из славянских текстов, а второе место испорчено и в них (см. стр. 28 и 29). [VII]

Что касается до славянского перевода из Макарьевских миней, издаваемого по Успенскому списку (Моск. Синод. библ. № 992), то мы, имея в виду при издании его только познакомить читателей с его содержанием, но не преследуя строго палеографических целей, для облегчения его чтения допускаем следующие отступления от рукописи: 1) ставим прописные буквы (кроме тех случаев, где они поставлены в рукописи) в начале абзацев, в начале собственных слов и личных имен, а также знаки препинания соответственно смыслу речи; 2) ударения, поставленные в рукописи крайне не аккуратно и подчас неправильно, удерживаем только там, где они стоят правильно, в остальных же случаях опускаем, не прибавляя их от себя; 3) опускаем также другие надстрочные знаки, где они поставлены неправильно; 4) для звука з употребляем одну букву земля и 5) исправляем переписчика в тех случаях, где он, списывая текст механически и без внимания к смыслу, или сливал в одно целое отдельные слова, или разделял одно слово на две части.

Греческий текст в рукописи № 395, как мы уже упомянули, — одной редакции с подлинником указанных славянских переводов. Однако, их никак нельзя считать копиями одного и того же оригинала, а следует признать двумя разными изводами одного архетипа, притом подлинник славянских переводов — более древним. Дело в том, что при тождестве всего содержания в них встречается несколько существенных отличай. Так, по греческому тексту (см. гл. 5, стр. 31,20) волхв Лампадий был переименован в Феоклита, а по славянским переводам— в Христодула (см. стр. 103). Далее в гл. 8–й (стр. 33) греческого текста опущена подробность, что св. Фотида бросила свою содранную кожу в лицо Нерона (см. стр. 105), и, наконец заключительная часть сказания в греческом тексте изложена короче, с опущением последнего разговора св. Фотины с Нероном. Из этого последнего факта мы и заключаем, что подлинник славянских переводов, как более полный, был древнее извода, сохранившегося в Московской [VIII]рукописи и нами ныне издаваемого. Заметим еще, что в обоих славянских переводах есть одни и те же места, переведенные явно ошибочно. Так как трудно предположить, чтобы два переводчика, работавшие совершенно независимо один от другого, сделали ошибки в одних и тех же местах, то следует думать, что ошибочные написания были уже в том греческом тексте, с которого они переводили. Так, напр., слова “kata de tvn wtwn tvn loipvn agiwnegceqhnai touton” (31,28–29) у Макария переведены “стым по плешем вzлiати”, у Радченка почти так же. Очевидно, переводчики имели в своем тексте не wtwn, a wmwn. Немного далее слова “tou toioutou kramatoV toiV agioiVprosacqentoV”. (32,6–7) переведены у Макария: таково ж дело стым сбывшеса (107,7), у Радченка сходно. Здесь переводчики имели перед глазами, без сомнения, не kramatoV, а dramatoV. В третьем месте (33,18) словам “tapaidogona moria” в обоих переводах соответствуют слова “поколеиы жилы”; быть может, в тексте, которым пользовались переводчики, вместо paidogonaстояло katw gonatwn, или переводчики не знали значения греческого слова и вторую часть его производили от слова gonu.

Как мы уже заметили выше, проф. Радченко голословно назвал изданное им по Белградским рукописям житие “апокрифическим” как в заглавии своей статьи, так и в тексте ее, и дал очень нелестную характеристику его с литературной стороны (стр. 96–97). Признавая возможным в общем согласиться с этой характеристикой, мы, однако, не можем назвать житие апокрифом, раз оно употреблялось в церковном обиходе, как видно из того, что греческий текст его находится в рукописи, предназначенной для церковного употребления в одном из афонских монастырей, и что перевод его принят митроп. Макарием в его Великие Четьи–минеи.

Обращаясь к содержанию издаваемых нами здесь двух житий св. Фотины, а также изданного раньше в “Царской минее”, мы можем констатировать, что все три, говоря вообще, близко сходны между собою в фактическом отношении, но заключают в себе столько мелких различий в фактах [IХ] и настолько несходны по языку и изложению, что исключается всякая возможность считать какое‑нибудь из них основанным непосредственно на другом. Кроме того, можно сказать с уверенностью, что ни одно из рассматриваемых сказаний нельзя считать первоначальным, оригинальным.

Венское житие, самое подробное из рассматриваемых, представляет собою старательно обработанное литературное произведение в духе и стиле Метафраста, что уже само по себе свидетельствует о его позднем происхождении. Автор пользуется всеми шаблонными приемами образованного агиографа, дает тщательно изложенное введение, вводит пространные и красивые диалоги, обращения к слушателям (напр., гл. 22 и 40) и цитаты из св. писания, старается писать возможно изысканным слогом, иногда затруднительным для понимания, уснащает свою речь почтительными эпитетами, прилагаемыми к мученикам, патетическими восклицаниями и обращениями к Богу и пр. Что это произведение не есть первоначальная запись, которую можно было бы причислить к так называемым “acta sincera”, а основано на известных автору письменных материалах и составлено довольно поздно, это доказывается уже отмеченной выше ссылкой (в гл. 5) на “palaia kai jilalhqh suggrammata” и затем в гл. 42 указанием на разногласие свидетельств о кончине св. Фотины и на то, что мощи ее открыты “много лет спустя” (cronoiV polloiV usteron).