Дабы это не случилось, доблестные доблестно противостояли и выжидали, не как трости колеблемые всяким ветром, но как башни созданные на несокрушимой скале. Они и при наплыве потоков искушений и при нападении и напоре бури злых ветров пребыли неуклонными и непоколебимыми, подвергаясь [11] опасности не просто за камни и дерево, но за славу Христа, искони и ныне в этом месте славимого, чистосердечно и свято чтимого и получающего служение в духе и истине. Ибо кто не знает, что не столько пристани принимают и спасают терпящих опасность в море, сколько сия славная и богосозданная лавра в своем лоне избавляет от душевной смерти мысленно сокрушаемых в житейском море и затем уловляет их для жизни, чрез добродетельную жизнь и строгое поведение представляя и посылая Христу. Итак, эти доблестные мужи признали праведным и должным выносить опасности ради спасения душ ныне в ней спасающихся и тех, которые ежедневно и навсегда будут спасаться Богу, ради какового спасения душ и сам Христос вместо предлежавшей ему радости избрал смерть (Ср. Евр. XII, 2). Идя во след Ему, подражатели и рабы Христа и сами вместо предлежавшего им через бегство избавления от опасностей предпочли претерпеть и вынести всякое грядущее зло.

11. О твердое, высокое, осторожное и богомудрое решение! О размышление благочестивое, боголюбивое и христомысленное! Как достойно воспою вас, отцы всеблаженные, и избиенных Христа ради и чрез смерть перешедших к нему, и живущих еще во плоти, но пострадавших решением и рвением души. Зрящий движения сердец и исследующий намерения Господь, видя, что они приобрели такое богоугодное расположение, принял предложение и восхвалил их и увенчал самими подвигами и искусом мучений. Ибо всенаблюдатель Христос рукою тайною и [12] крепкою и мышцею высокою (Ср. Псал. CXXXXV, 12) и вопреки ожиданиям достаточно охранил их целыми и невредимыми среди опасностей, так что все были поражены столь дивною защитою и помощью Божиею, дабы и о них не сказал враг того, что дерзнул сказать о праведном Иове (Ср. Иова I, 9–11): «Разве даром Иов чтит Бога? не Ты ли оградил его внутри и извне? Но простри руку Твою и коснись всего, что он имеет, и плоти и костей его; или в лицо благословит Тебя?» Почти то же сказал и о них искуситель, когда потребовал Петра (Ср. Луки XXII, 31). Итак, Христос, дабы отнять у врага всякий предлог и делом научить, что Его борцы в ужасах непреоборимы и победоносны, дал ему власть упражнять подвижников, как он хочет.

12. Он же, радостно приняв это требование, бегом стал искать своих соратников и рабов, чрез которых и раньше, как сказано, совершил неисцелимое, я разумею варваров. Нашел он их рассеянными, ибо их разогнал страх, когда было возвещено прибытие властей. Все‑таки он нашел некое наихудшее скопище, значительное числом, и чрез захваченных враждою и питавших неправедную ненависть к нашей лавре соседей, о которых мы упомянули раньше, сведя их с разных мест и собрав богоборное скопище, превосходящее числом 60 и вооруженное луками, поставил вокруг нас. Когда они подходили издали, некоторые из братии, заметив их, возвестили их прибытие криками и билами. Мы же, хотя и уповали, что избавились от ужасов (ибо слышали раньше рассеяние и распадение варварских полчищ), и ожидали покоя в святую [13]четыредесятницу, которая тогда наступила, все‑таки, услышав звуки несвоевременных ударов и криков, бегом поспешили на обычный холм. Было 13–е число марта месяца, день второй (Понедельник), около восхода солнца. Увидев издали их шествие и признав, что они изготовились к войне (ибо протягивались мечи и натянутые луки), мы еще до их приближения обмерли от страха.

13. Видно было, что убийцы разделились на два отряда; когда они приблизились, некоторые из отцов дерзнули выйти к ним на встречу, пытаясь умягчить их увещательными речами. Они обратились к ним с такими словами: «Зачем вы пришли к нам в таком виде, как бы к некиим врагам, заранее нанесшим вам величайшие обиды, совершившим самые дурные поступки и весьма оскорбившим и повредившим вам? Мы, о мужи, относимся ко всем мирно; ни вас, ни других мы никогда не опечалили и не повредили. И мы настолько воздерживаемся от ссоры и битвы, что покинули и все свое, и весь мир, и живем, как видите, в этой пустыне, дабы, удалившись от всякого житейского шума, смятения, прений и волнений, иметь возможность неотвлекаемо оплакивать грехи наши и угодить Богу. Мы не только ничем вам не повредили, но не упускали случая и благодетельствовать посильно; ибо мы не переставали принимать, кормить и покоить проходивших от вас мимо нас. Итак, не воздайте нам злом за добро, ибо вы должны благодарить нас посильно за те благодеяния, которые мы вам оказали. Но и ныне мы готовы изобильно угостить вас яствами, имеющимися [14] у нас, и обычно упокоить». Но они с бранью и угрозами ответили: «Мы пришли сюда не из‑за яств, а ради денег. Итак, вам предлежит одно из двух, или доставить нам деньги — они назвали количество — или быть истребленными стрелами». Наши снова отвечали им: «Поверьте, мужи, поверьте, что мы смиренны, нищи и убоги, даже хлеба не всегда имея вдоволь, чтобы насытиться; но и в одеяниях и плащах мы не имеем изобилия и роскоши. Если же вы говорите о количестве золота, то мы и во сне его никогда не видели; довольствуясь только необходимым, и то с трудом, мы проводим здесь жизнь в стеснении».

14. Они же, как бы получив величайшее оскорбление, распаленные гневом, стали изобильно пускать стрелы, подобно зимним тучам, и перестали не прежде, чем опустошили свои колчаны. Из отцов было ранено около 80, большинство смертельно, а некоторые легко. Получив некое умеренное удовлетворение своего безумия, ненасытимые злом пошли на келлии, разбивая двери большими камнями и разграбляя лежащее внутри.

[15]

Уложив их, превосходнейший и благочестивейший врач авва Фома, после сего поставленный во игумена старой лавры, применял к ним надлежащий уход.

15. Эти же воистину угли пустынные, оскверненные и звероподобные варвары, ничего не сделав удовлетворительного для злого их настроения, хотя и убили очень многих по своим силам и разграбили имущество, безумно затеяли сжечь келлии; находя в каждой из них сучья, так называемые manouJia (ибо отцы имели обычай собирать и складывать их), они легко поджигали ими жилища. Мы же, видя поднимающееся в высь пламя и клубящийся в воздухе дым, горели сердцами и были тяжко одержимы несказанною болью, тьмою и недоумением, как бы отчаявшись за лавру; ибо они намеревались уже и церковь предать сожжению; и только возводя очи к небу, мы молились о ниспослании оттуда помощи, призывая предстательство святого отца нашего Савы. И защитник страждущих Бог, сущий «близ всем призывающим Его во истине» (Псал. CXLIV, 18), соизволил показать издали некиих немногих, увидевши которых, варвары, заподозрив, что они идут на нашу защиту и помощь, убоялись, что придут и другие, — ибо устрашил их Бог, — и удалились с награбленной добычей. Но и по удалении их страх наш не прекратился; ибо мы боялись их возвращения. До захода солнца и исчезновения света мы пребыли недвижными, обращая взоры туда и сюда, как бы подозревая их возвращение. И на следующий день с утра до позднего вечера, собравшись в том же месте, мы целодневно совершали [16]моления и молитвы, одержимые тем же страхом; точно так же и всю ту неделю мы не переставали это делать. Мы все собирались вкупе, с одной стороны получая друг от друга достаточное утешение и одобрение (ибо мы молились или жить, или умереть вместе), с другой — уклоняясь от мук, которые они причиняли находимым по одиночке, как сделали и в старой лавре, предавши некоторых огню и придумав другие виды мучений.

16. После того как мы провели таким образом ту неделю и поздно в субботу, около второго часа ночи, совершали в церкви обычное бдение святого Воскресения, вот два богобоязненные и твердомысленные монаха поспешно прибежали бегом, обливаясь потом. Честные отцы старой лавры, соблюдая закон любви и движимые огнем братолюбивого сочувствия, послали их к нам, возвещая следующее: “Напавшие на вас за шесть дней нечестивцы и злодеи всю эту неделю собирали соучастников разбоя и соотступников и, собравшись в большом числе, стремятся в эту ночь напасть на вас и опустошить лавру; они грозят причинить вам всякие ужасы и тягости, будучи исполнены гнева и ярости; это мы могли узнать от некоторых соплеменников их, соседних с нами. Они уже начали по заходе солнца движение на вас из наших мест, и мы в страхе и ужасе прибежали бегом и рисковали собою, боясь встречи с ними по дороге. Итак, если вам можно что‑нибудь сделать, сделайте скорее".

17. Мы, услышав эту скорбную весть, как бы пораженные каждый мечом в сердце, растерявшись в недоумении и обмирая от ужаса, ослабели силами и членами. Исполненные беспокойства и смятения, мы [17] оставили некоторых петь в церкви, а большинством заняли обычную вершину и там, проводя ночь до утра, почти оцепенели от мороза, так как изнутри страх сгущал кровь, а снаружи холод снова сталкивал и сгонял ее. Однако мы не небрегли молитвою, хотя и не были в церкви; даже более, собрав весь ум, все помыслы и все внимание, кружившееся вне, мы обратились к могущему спасти из опасностей Богу с чистыми молитвами и сосредоточенными прошениями, приготовляя себя к исходу из настоящей жизни. Каждый озирался в разные стороны и внимательно прислушивался, откуда увидит или услышит их наступление. При этом часто вид и движение чего‑либо случайного пугало всех нас, будучи принимаемо за прибытие безбожных.

18. Пока мы пребывали в таком смятении, исполненные страха, тоски и беспокойства, вот появились два некие человека, поспешно шедшие вперед. Когда они приблизились, один оказался старцем монахом, совершенно седым, а другого он вел с собой как охранителя в пути и проводника. Утомленный бегом и одержимый печалью, он начал речь, прерываемую постоянною одышкою, бессвязную и неясную; протягивая в руке записочку, он просил узнать из нее причину его прибытия. Развернув письмо и получив возможность прочитать его при лунном свете, мы узнали, что оно написано отцами досточтимой лавры знаменоносного отца нашего святого Евфимия по уставу духовной любви к нам и содержит следующее: “Мы желаем, чтобы вы, отцы, узнали, что мы имеем от достоверно знающих сведения, что сонм лукавых из местностей к северу от святого града, собравшийся для зла, намеревается в эту ночь [18] напасть на вас и разграбить и опустошить лавру; но укрепите себя и помолитесь за нас".

19. Получив это письмо, мы поняли, что это другой отряд, отдельный от того, о котором известили Старолавриты. Ибо враги нашей лавры и своего спасения, которых мы назвали раньше, не довольствуясь одним злым скопищем, собрали и другое сонмище человекоубийц, дабы, соединившись, напасть на нас всем числом. Когда мы узнали это, наш страх и робость удвоились, печаль была невыносимая и опасность неизбежная. Не надеясь найти от людей или от земли никакой помощи, мы подняли руки и очи к небу и умоляли зрящего на нас Бога, со слезами и стенаниями возвещая нашу нужду и скорбь и говоря: “Призри, Владыко, на наше смирение и бедствие и не отврати лица Твоего от рабов Твоих. Веси, Господи, что ради святого имени Твоего каждый из нас, покинув дом свой и сродников, пришел в эту суровую, безводную и безутешную пустыню не ради какой‑либо земной прибыли, но дабы не отпасть от славы Твоей и созерцания лица Твоего; и ныне приди на помощь нам, ибо скорбь близка, и нет помогающего (Псал. XXI, 12). Вот враги Твои, Господи, возшумели; вот ненавидящие Тебя подняли голову. Сказали: придите и истребим их из народа, и не помянется больше имя духовного Израиля в этой пустыне (Ср. Псал. LXXXII, 3, 5). И ныне, Владыко, мы знаем и верим, что если захочешь поразить их слепотою, как Сирийцев при Елисее, или чрез ангела в одно мгновение умертвить, как………………… (В рукописи не достает листа).

20….. и нещадно поражали каждый [19] имеющимся в руках оружием, мечем или дубиною, или палкою, или луком, а большинство, подобрав с земли большие и малые камни и поднимая их в вышину обеими руками изо всей силы своей бросали на святых.

21. Но увы, как мне перенести бесслезно воспоминание о том ужасном и жалостном часе? Как я смогу представить словом, что видели очи наши? Ибо даже если бы у меня было десять языков и столько же ныне уст (ибо воистину речь гораздо ниже и скуднее дел), все‑таки воспринимаемое слухом не может быть представлено, как зримое очами. А опыт и чувство тяжелее того и другого: ибо не так пильщики и дровосеки, напав на многодревесный лес, нещадно рубят его, как эти жестокие, зверовидные и бесчеловечные варвары как бы в мясной лавке безжалостно поражали ударами тела отцов, не так, чтобы испугать или причинить умеренную боль, но чтобы уже и убить и предать смерти. Одних они рубили мечами по шее, другим разбивали головы ударами больших и тяжелых камней, иным ломали голени, иных били по лицу палками или камнями, и нельзя было видеть кого‑либо не измаранного сукровицею или не обагренного и не истекающего кровью. И как волки, напав на стадо овец, собранное вместе и скученное, расхищают его, так и эти дикие, жестокие и звероподобные, наскочив на разумных и кротких овец Христовых, разрушили их сплоченность. Затем, достаточно исколотив преподобных как молотами в кузнице, они отовсюду метанием камней и грозными и дикими криками сверху чрез поток согнали их в церковь.