Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

В январе 1938 года власти арестовали священников Ухтомского благочиния Московской епархии.

Священномученик Сергий родился 16 июля 1875 года в Москве в семье диакона Павла Лебедева, служившего в Екатерининском храме на Большой Ордынке. Семья с семидесятых годов XIX века жила в Замоскворечье и поддерживала тесные отношения с диаконом Феодором Соловьевым, который служил тогда в церкви святителя Николая в Толмачах, — будущим затворником Смоленской Зосимовой пустыни иеросхимонахом Алексием.

В 1896 году Сергей Павлович окончил Московскую Духовную семинарию и поступил преподавателем Закона Божия в Московскую Мароновскую церковноприходскую школу. Кроме того, с 1897 года состоял надзирателем Перервинского Духовного училища. В 1898 году он был рукоположен в сан священника ко храму Смоленской иконы Божией Матери Новодевичьего монастыря. С этого времени отец Сергий стал преподавать Закон Божий в одноклассной церковной школе при монастыре. С 1900 года он был законоучителем в воскресной школе Хамовнического попечительного училища, с 1902 года — помощником заведующего церковноприходской монастырской школой, а с 1910 года — за коноучителем в детском приюте. С 1911 года являлся почетным членом Совета детских приютов. Отец Сергий был отмечен церковными наградами: в 1905 году — набедренником, в 1911 году — скуфьей, в 1914 году — камилавкой.

В 1901 году скоропостижно скончалась супруга отца Сергия София, с которой они прожили около четырех лет, и он остался с трехлетним сыном Борисом. В дом, где жил отец Сергий, близ Новодевичьего монастыря, перебрались его сестры Екатерина и Прасковья, а чуть позднее его мать, Мария Павловна, которая, похоронив мужа, взяла на себя заботы о воспитании внука.

После смерти жены отец Сергий поехал в Зосимову пустынь к своему духовному отцу иеромонаху Алексию, чтобы посоветоваться, как жить дальше: остаться ли духовником в женской обители (в то время в женских обителях, как правило, были женатые священники) или перейти в другое место. Отец Алексий сказал ему: «Оставайся в монастыре, лучше быть среди голубиц, чем среди волков».

Иеромонах Алексий помог отцу Сергию преодолеть тяжелые переживания, которые охватили его после смерти жены. Отец Сергий так вспоминал об этом. Однажды он приехал к отцу Алексию в Троице–Сергиеву Лавру. После долгой беседы старец оставил его на ночь помолиться вместе с ним в Троицком соборе Лавры. Уже перед рассветом, перед началом полунощницы, отец Алексий приоткрыл раку и дал священнику приложиться к мощам преподобного Сергия. Приложившись к мощам, тот отошел со слезами на глазах и долго стоял сосредоточенный. Старец спросил его:

—Сережа, что ты чувствовал, когда прикладывался к мощам?

— Мне показалось, что я опустил лицо в цветущий куст роз… и радость пришла в душу.

—Счастлив ты, ведь немногим дано пережить такое.

С этого момента для отца Сергия начался новый этап духовной жизни. Устроение его жизни стало подобно монашескому. Мать, заметив в нем перемены, просила при ее жизни не принимать монашество. Отец Сергий исполнил ее просьбу, но жизнь свою ограничил только духовными и церковными интересами, так что она состояла теперь исключительно из келейной молитвы, изучения трудов святых отцов, попечения о пастве, богослужения и законоучительства.

Глубокое знание богослужебного устава, благоговейность и молитвенность служения отца Сергия были отмечены священноначалием, и ему было поручено обучать недавно рукоположенных священников, которых направляли на стажировку в Новодевичий монастырь.

Отец Сергий был хорошим проповедником, и его проповеди и внебогослужебные собеседования вызывали большой интерес у слушателей. Священник в них разъяснял, каким должен быть христианский взгляд на современные обстоятельства жизни. «Как мало в нашей современной жизни радости! — писал отец Сергий. — Как много уныния не только среди обездоленных, но и среди взысканных судьбою людей! Как никогда изощрились и разнообразились теперь житейские удовольствия. Каким‑то блестящим, безостановочным калейдоскопом идет теперь жизнь не только в столичных центрах, но и в провинциальных городах. Сколько захватывающих интересов! Сколько выставок промышленности, художественных, исторических, разных отраслей труда; какие громадные горизонты открыты новейшими применениями электричества. Мы слышим за тысячи верст говорящих с нами людей и вскоре у телефонного аппарата будем видеть их образы. Почти уже завоеван воздух… Словом, как интересна и разнообразна теперь жизнь. А между тем среди этого разнообразия какое‑то общее недовольство, сознание какой‑то своей нищеты, тоска, уныние, скука, отчаяние. Почему так?

Да потому, что наряду с прогрессом в жизни нашего общества наблюдается полнейшее равнодушие к тайнам и радостям веры. Русло жизни все более и более отходит от нежных, согревающих лучей христианского Солнца Правды. И наука и искусство, и государственная и общественная жизнь со всеми ее многоразличными разветвлениями — все это отклонилось от освежающей человеческое творчество благодати Христовой. От Бога бегут. Исповедывать Его стыдятся. Диво ли после этого, что наш прежде крепкий православно–русский быт сошел со своих вековых устоев, осложнился, обогатился новыми, враждебными христианскому духу, обычаями и привычками и получил прямо‑таки полуязыческий, богоборный характер?!.