Отец Александр собирается идти в храм ко всенощной. Он открыл дверь на крыльцо и закричал: «Мать, мать, иди сюда!» Она вышла, и видит — на крыльце стоят два мешка, а в них хлеб, крупа и картофель. «Вот тебе и праздник», — сказал отец Александр жене. Это им благотворила Агашкина, которая, любя семью священника и будучи достаточно обеспеченной, по возможности им помогала.

В эти годы в Троицком храме кроме отца Александра служили священник Сергей Белокуров и иеромонах Даниил. Они жили дружно, помогали друг другу выплачивать налоги, которые зачастую бывали непосильными. Крошечные пожертвования, состоявшие в основном из медной мелочи, приносились в дом, пересчитывались и отдавались поочередно одному из священников для уплаты налогов.

В конце двадцатых годов у отца Александра отобрали полдома, поселив туда начальника местной милиции Михаленко. Сын его работал в НКВД — на Лубянке. Сам Михаленко болел туберкулезом в открытой форме, от чего и скончался. Обычным его занятием было ходить по дому, в особенности в той половине, где жила семья священника, и плевать. Александра Ивановна не раз становилась перед ним на колени и, умоляя его не делать этого, говорила:

—Мы виноваты, но пощадите детей.

— Поповская сволочь должна дохнуть, — отвечал тот.

Вскоре в семье священника заболел туберкулезом сын, затем другой, затем заболела дочь, потом другая дочь… Так не проходило и года, чтобы Александра Ивановна не хоронила кого‑то из своих детей.

Поскольку дети, живущие с родителями–лишенцами, и сами считались лишенцами, теряя право на получение продуктовых карточек, Александра Ивановна попробовала распределить детей по знакомым и родственникам. Но трудно им было жить у чужих людей без родителей, которых дети горячо любили, и они ночами возвращались домой и спали на сеновале. Мать, бывало, глядя на них, обливалась слезами. Как‑то раз одного из сыновей представители властей застали дома и за это выслали за пределы Московской области. Александра Ивановна при всевозможных проверках прятала его в сундуке, а сверху заваливала тряпьем. В этом сундуке он и был обнаружен.

В школе детей отца Александра преследовали как детей священника, демонстрируя их неравноправие с другими в каждой мелочи. Если дома они что‑нибудь и поедят, то в школе уже сидят весь день голодные. Других детей администрация школы накормит, им завтрак дадут, а этих на отдельную лавку в стороне посадят — как детей священника и лишенцев.

Один из обычных случаев тех лет. Отец Александр идет по улице с дочерью, держа ее за руку, а прохожие оборачиваются и плюют священнику вслед. Дочь сжимает его руку крепче и думает: «Господи, да он же самый хороший!» Отец, чувствуя, каковы в этот момент переживания дочери, спокойно говорит ей: «Ничего, Танюша, это всё в нашу копилку».

Семья священника держала корову, которая, как и во многих семьях тогда, была кормилицей. Однажды представители властей увели ее со двора. Отец Александр был в это время в храме. Вернувшись домой, он увидел пришедших в смятение близких и спросил, что случилось. Александра Ивановна сказала:

— Корову увели у нас со двора.

— Корову увели? Пойдемте быстренько, все детки, вставайте на коленочки. Давайте благодарственный молебен отслужим Николаю Чудотворцу.

Александра Ивановна с недоумением посмотрела на него и воскликнула:

—Отец?!