«На этот вопрос обвиняемый дал столь контрреволюционный ответ, что я его не записал», — написал в протоколе следователь и продолжил допрос.

— Вы отказываетесь назвать своих знакомых, которые вам якобы давали художественную работу, потому что таких знакомых не существует в природе.

— Нет, такие знакомые есть, но говорить о них я не могу.

— Вы были знакомы с Грошевой?

— Больше никаких своих знакомых я следствию называть не буду, потому что они знали, что я являюсь священником и что мне был запрещен въезд в Москву, а они, зная об этом, тем не менее, меня принимали и давали мне возможность ночевать. Я прекрасно понимаю, что их за это могут привлечь к ответственности, и поэтому фамилии их назвать отказываюсь. Но одновременно с этим я утверждаю, что никакой контрреволюционной деятельностью я с ними связан не был.

В течение месяца шли допросы, и 9 ноября 1941 года был составлен очередной протокол.

—Вы намерены рассказывать о своей антисоветской деятельности?

— У меня никакой антисоветской деятельности не было, и поэтому мне нечего рассказывать.

—Вы намерены назвать своих соучастников по антисоветской деятельности?

— У меня не было антисоветской деятельности, и поэтому соучастников никаких нет.

—В 1933 году, когда вас арестовали в первый раз, вы на следствии назвали своих соучастников?

—Мне тогда такого вопроса не ставили.

— Хорошо. Тогда назовите их сейчас.

—Так как антисоветской деятельностью я не занимался, поэтому и никаких соучастников у меня не было.

— Вы как и в 1933 году, так и сейчас пытаетесь скрыть своих соучастников по контрреволюционной деятельности. Еще раз предлагаем назвать таковых.

— Больше ничего показать не могу.

—Следствию известно, что одним из видов вашей контрреволюционной работы была агитация против службы в Красной армии.

— Я это отрицаю. Никогда такой агитации не проводил.

— Вы должны были явиться в призывной пункт, когда фашистская Германия напала на Советский Союз?

— Так как мой год подлежал призыву, то в военкомат я должен был явиться.

— Почему же вы выехали с места призыва?

—С места призыва я выехал потому, что желал справить свои христианские обряды, а именно исповедаться и причаститься.

— Ну, а потом почему не явились на место призыва?

— Потому что не давали билетов из Москвы до Завидова.

—Сколько километров до Завидова?

—От Москвы до Завидова сто двадцать километров.

— Почему же вы не пошли пешком?

—Мне и в голову этого не пришло.