Книга «Сын человеческий» попала точно в цель. Для многих это и был тот самый ключ, открывший им смысл Евангелия. Следующая книга отца Александра издана была издательством «Жизнь с Богом» в 1969 году на этот раз анонимно и была посвящена православной литургии «Небо на земле»( [197]).

Тем временем, в начале 1960 г. он приступил к новому труду: большой истории религий человечества, она должна была состоять из шести томов под общим названием: «В поисках Пути, Истины и Жизни». Идеей этой он вдохновился у Владимира Соловьева, который считал, что анализ древних религий необходим для понимания всеобщей истории вообще и христианской, в частности. Когда Христос явился людям, они уже прошли долгий путь, на протяжении этого пути они удалялись от Бога, но и искали его «как бы ощупью», согласно словам апостола Павла в его речи перед ареопагом в Афинах. Великие религии и античная мысль составили своего рода прелюдию к Новому Завету и подготовили мир к принятию Евангелия.

Христианство сосредоточено на открытии Бога в личности Иисуса, «распятого ради нас при Понтийском Пилате», но его нельзя рассматривать как простой этап духовного процесса и еще менее того, как синтез всех философских систем и религий. Оно принесло ответ на все ожидания, надежды, во всяком случае, на большую часть из них. Самое сильное в христианской духовности это не отрицание, а способность соединить в одно целое, превзойти и довести до полноты.

«Как белый цвет поглощает спектр, так Евангелие объемлет веру пророков, буддийскую жажду спасения, динамизм Заратустры и человечность Конфуция. Оно освящает все лучшее, что было в этике античных философов и в мистике индийских мудрецов. При этом христианство — не новая доктрина, а весть о реальном факте, о событии, совершившемся в двух планах — земном и небесном. Ограниченное местом и эпохой, оно выходит за пределы временного. К нему сходятся все дороги, им измеряется и судится прошлое, настоящее, будущее. Любой порыв к свету богообщения есть порыв ко Христу, хотя зачастую и неосознанный» ( [198]).

Заниматься историей религий человечества до христианства отнюдь не значит уходить от современных проблем, отец Александр видел сходство между духовными поисками своих современников и путем наших предков навстречу Богу. Показать, каким образом люди прошлого искали Бога — это может озарить сегодняшнего человека. Более того, всякий раз когда люди, уже после открытия христианства, отступали от Христа, в конечном счете, они обращались к какой–нибудь доктрине или прошлой вере: к Будде, Конфуцию, Заратустре, Платону, Демокриту или Эпикуру. У самих христиан чересчур часто констатировали возникновение доевангельского сознания. И не надо этому удивляться: прошлое человечества насчитывает сотни веков, и если взглянуть на две тысячи лет, то это очень короткий срок, чтобы люди могли полностью усвоить Евангелие. Отец Александр был убежден, что христианство делает лишь первые шаги, что Церковь еще только начинает свой путь, и что понадобится еще много времени, чтобы от Евангельской закваски взошло все тесто.

Если Соловьев только общими чертами наметил свой проект и не смог его осуществить, то отец Александр сумел довести его до конца. Нельзя не поражаться широте его знаний, особенно, если учесть условия, в которых он работал, никогда не прекращая своей пастырской активности. А что говорить о трудностях, с которыми он сталкивался, чтобы получить доступ к иностранным трудам, особенно, к самым последним изданиям. Он стремился дать читателю, лишенному религиозной литературы, максимум информации, всегда в очень ясной форме, доступной для не специалистов. Этот труд отличается синтетическим характером. Он не представляет разные религии отдельно одну от другой, но связанными между собой общим движением, в нем участвуют даже, по–своему, восточные религии. Он предлагает читателю непрерывную повесть духовной человеческой «эпопеи», на путях человечества к Истине, то идущего вперед, то отступающего, то сбившегося с пути и зашедшего в тупик, по образу народа израильского в его отношениях с Богом.

В конце шестидесятых годов отец Александр завершил пять первых томов, и они появились в Брюсселе между 1970–1972 гг. под новым псевдонимом.

Первый том «Истоки религии» ( [199]) содержит общее введение ко всей серии, где автор ставит своей задачей определить природу феномена религии. В эпоху, когда повсеместно стоит вопрос о «смерти Бога» и когда христиане на Западе готовились проповедовать Евангелие человеку абсолютно атеистическому, без какой–либо религиозной основы, отец Александр, наоборот, утверждал, что люди, говорившие о «гибели религии» либо близоруки, либо намеренно закрывают глаза на реальность, либо же являются жертвами дезинформации ( [200]). Рассматривая все крупные новые научные теории, он показывает, что нет никакой несовместимости между верой и наукой, что это два подхода к познанию и они не только не должны игнорировать друг друга, но взаимно дополнять и осведомлять на путях к истине.

Второй том «Магизм и единобожие» ( [201]) описывает духовную эволюцию человечества на заре истории. По ходу исторического периода преобладала вера в магизм. Для отца Александра существовала непосредственная связь между развитием магизма и первородным грехом — этого первоначального разрыва между Богом и человеком. Вера в магизм предполагала, что люди могли заставить высшие силы им подчиняться, и они сами становились «как боги». На самом деле, они превращались в пленников незыблемых магических ритуалов, веря, что это необходимое свершение для развития Вселенной, а оно надолго парализовывало творческую активность. Тем временем по ходу второго тысячелетия до нашей эры на Дальнем Востоке, как и на Ближнем, люди начали освобождаться, мало–помалу, от верований, основанных на магизме, между тем как в лоне народа израильского явилась вера в единого Бога.

Три следующих тома посвящены духовной «революции», вызванной в середине первого тысячелетия до нашей эры, от Греции до Китая, великими пророками, философами и религиозными реформаторами — влияние их ощущается вплоть до наших дней.

Магизм с его извращенными намерениями уступил место мистическому созерцанию. Индия и Греция искали путь к Богу через экстаз, абстрактную мысль, отказ от мира; Иран и Израиль — через доверие к Творцу. Абсолютная ценность земных благ была взята под сомнение и даже вообще отброшена. Порою, как в Индии, это проявилось борьбой с миром чувственным и материальным.

Большая часть крупных духовных учителей пересмотрели веру в космическую роль обрядов и сделали основой религиозного служения сферу нравственности ( [202]). В доктринах этого периода лежат также истоки социальных утопий, тоталитарных идеологий и атеизма — всем этим отмечена современная эпоха.

Так третий том «У врат молчания» ( [203]) трактует о духовности Китая и Индии. А четвертый — «Дионис, Логос, Судьба» ( [204]) — посвящен греческой философии. Что касается пятого тома, «Вестники Царствия Божия» ( [205]), в нем отец Александр воссоздает времена Библейских пророков от Амоса до возвращения из Вавилона. Их голосами религия Ветхого Завета достигла полноты. Они не только возвестили приход Мессии, но это были истинные предтечи Евангельского откровения. Шестой и последний том, «На пороге Нового Завета» ( [206]), появится только в 1983 году. В нем более восьмисот страниц — это самый объемистый том всей серии. В нем проходят события трех последних веков до нашей эры. Эллинистическая цивилизация распространилась по миру как следствие завоеваний Александра Великого, в то время как наследие великих учителей распространяли их последователи — эпигоны и вульгаризаторы. Среди них нельзя встретить ни одной фигуры, которую можно было бы с ними сравнить. В этом процессе ассимиляции великие религии и философские доктрины выявили свой предел и свою слабость, порождающие реакцию разочарования. Это, в известной степени, — период кризисный, когда растет пессимизм и скептицизм. Часто люди пытаются укрыться в прошлом, в рутине магизма. Начались новые религиозные поиски ( [207]). Человечество находится в состоянии ожидания, прежде чем не настанет, наконец, «полнота времен» ( [208]).

И если более десяти лет прошло между публикацией пяти первых томов и завершением последнего, то объяснить это можно, вероятно, не только объемом тома, но и интенсификацией пастырской активности отца Александра в семидесятые годы.